Михаил Серегин - Закон блатного мира Страница 29

– Нужно – значит, найдем, – брезгливо обронил Саяпин. Ему не нравилось все это дело, и он не считал нужным это скрывать. – Район оцеплен, никто не выскочит.

– Вы этих людей не знаете! Они тут как дома, такие закоулки и норы знают, что вам и не снилось! Раз машины нет, значит, вы не всех взяли! Нужно ее срочно найти! Отдавайте приказ.

Саяпин молча кивнул и подозвал к себе одного из камуфляжников, а Нестеров тем временем вернулся к лежащим на земле блатным.

В этот момент раздался шум приближающегося мотора, и в маленький дворик, и без того уже забитый машинами, въехал огромный черный внедорожник «Галлопер». По выражению лица Нестерова командир СОБРа сразу понял, что именно этого тот и ждал, и поэтому с особым интересом посмотрел на машину. Интересно, кто же оттуда выйдет? Однако Саяпина ждало разочарование. Вылезший из «Галлопера» невысокий полный мужик был ему совершенно незнаком. Да оно и неудивительно, откуда командиру Магаданского СОБРа лично знать бывшего кума сусуманского штрафняка? Очень уж у них службы разные...

Саяпин махнул рукой своим, чтобы они пропустили новоприбывшего, и тот подошел к ним. Его лицо расплывалось в злорадной ухмылке. Он увидел лежащих мордами в снег блатных со скованными за спинами руками.

«Кто же это такой? – подумал Саяпин. – И на фиг он Нестерову нужен?» Но его любопытству суждено было остаться неудовлетворенным. Как только Решетов приблизился к ним, Нестеров незаметно сделал Саяпину знак, чтобы тот отошел.

«Пожалуй, оно и к лучшему, – подумал собровец, отходя. – Меньше знаешь – крепче спишь. Да к тому же меня и не спрашивают, прокурор ясно сказал, чтобы я делал все, что Нестеров прикажет. А прокурору я перечить никак не могу, боком выйдет».

Решетов подошел к лежащим на снегу блатным и довольно улыбнулся.

– Ну что?.. Вот мы и встретились.

– Что тебе надо, гнида? – сдавленно прохрипел Коля Колыма.

– Ну, зачем же так грубо, – ухмылка Решетов стала еще шире. – Мы с тобой ведь в каком-то смысле коллеги теперь. Вы с братом сделали доброе дело, сдали нам этого сучонка, – он кивком указал на лежавшего рядом с Колымой смотрящего.

– Что?! – лицо Колымы исказила бешеная гримаса, он рванулся с земли, но колено Нестерова тут же вдавило его голову в грязь. Избитый, со скованными руками, блатной не мог ничего сделать.

А Решетов тем временем спокойно продолжал, словно не заметив реакции Колымы. Но только обращался он теперь не к нему, а к Бате.

– Эх ты, смотрящий, – насмешливо и мстительно проговорил он. – Куда же ты смотришь, раз ничего не знаешь, а? Так вот, имей в виду: перед тем как выпустить Филина, братца твоего любимчика, – он кивнул на Колыму, – я его ссучил. И конкретно. А то, как ты думаешь, откуда мы узнали, где тебя выпасать в районе «Шанхая»? Кто дал набой? Не знаешь? – насмешливо протянул майор. – Так вот узнай! Они с братцем тебя и сдали! Как думаешь, кто Коле Колыме дороже – ты или родной брат?!

– Ты... – начал Колыма, но тут же осекся. Крыть было нечем. Он никак не мог доказать, что его брата не ссучили и что он не предавал смотрящего. Тем более что Филин ведь действительно звонил кому-то по дороге в «Шанхай» и забивал стрелку – «на этом месте через час». Конечно, он во время того разговора ругался на чем свет стоит, но это могло быть и инсценировкой! Да и вел он себя последнее время как-то подозрительно.

Молчание Колымы можно было растолковать только однозначно. И именно так его понял смотрящий. Губы его искривила презрительная ухмылка, и он, обращаясь к Колыме, протянул с издевательским сочувствием:

– Сдали пахана, иу-у-уды! Да ты знаешь, что на самом-то деле сдал? Ты ведь жизнь свою сдал... А о братце твоем я вообще молчу.

Колыма ничего не ответил. Слова пахана жгли его как огнем, но ответить по делу было нечего, а попусту проявлять эмоции было не в его правилах.

– Слушай, у меня есть к тебе предложение, – сказал Решетов, обращаясь к Бате. Теперь голос у него был спокойный и деловой. – Свобода в обмен на рыжье. Ты мне сдаешь те двести килограммов, которые на стрелку привез, и тебя отпускают. Согласен? Если да, то говори, где тачка с рыжьем.

– Это и твое слово? – с неожиданным равнодушием спросил смотрящий у Нестерова, до сих пор не принимавшего участия в разговоре.

– Да, – кивнул он.

– Согласен, – сказал Батя. Голос у него при этом был удивительно спокойный и равнодушный, словно он не двести килограммов золота отдавал, а старые ботинки. Колыма не верил своим ушам, это было совершенно не похоже на пахана. Или это рана на него так подействовала?

– Тачка там, во-он у того гастронома во дворике, – смотрящий кивнул в сторону, куда брат Колымы отогнал «Тойоту». – И Филин там же. Только у меня одно условие есть: стукача своего мне на раздербан оставь.

– Филина, что ли? – уточнил Решетов.

– Его, – кивнул Батя.

– Договорились, – сказал майор и оглянулся на Нестерова. Прокурорский посланник наклонил голову, давая понять, что не возражает, и переспросил у смотрящего:

– Где, говоришь, машина? У того гастронома?

Батя кивнул. Нестеров подозвал командира СОБРа.

– Вы еще не нашли машину?

– Нет, – покачал головой Саяпин.

– Посмотрите в том дворе, у гастронома. – Нестеров кивнул в указанном направлении. – Она должна быть там.

– Хорошо.

Бывший сусуманский кум бросил торжествующий взгляд на лежащего перед ним в грязи Колыму и довольно улыбнулся. Глаза Колымы сверкнули яростью, но он ничего не сказал, любая ругань сейчас только порадовала бы его врага. Еще бы – почти ускользнувшее от него золото снова возвращалось к нему в руки, а противник, чуть не одержавший над ним верх, был в полной его власти. Руганью тут ничего не сделаешь, только покажешь свое бессилие, а это было не в правилах Колымы.

Он огромным усилием воли заставил себя успокоиться и посмотрел в глаза Решетова спокойно и холодно. Однако угрозы в этом спокойном взгляде было больше, чем в любых придуманных людьми словах, и майор поперхнулся каким-то ехидным замечанием, а улыбка его стала натянутой. А спустя несколько минут улыбаться Решетов и вовсе перестал.

Вернувшийся Саяпин сообщил, что они прочесали все окрестности гастронома, все окружающие его дворы, но не нашли ни белой «Тойоты», ни Филина. Никто их даже не видел.

Все присутствовавшие некоторое время молчали в растерянности. В самом деле, куда девалась машина? Может, Филин сумел обмануть ментов и каким-то образом просочиться через оцепление? Или он просто решил сбить прикуп на себя и рванул когти сразу, еще до того, как СОБР перекрыл все ведущие отсюда пути? Неясно. Нестеров и Решетов скомандовали Саяпину продолжать поиски, хотя по интонации, с которой был отдан этот приказ, стало ясно, что на успех не рассчитывают. Они отошли в сторону посовещаться.

Колыма и Батя остались лежать лицами в снег, ожидая их решения. Смотрящий демонстративно отвернулся от Колымы, явно давая понять, что разговаривать с ним не желает. Колыма чуть не взвыл от злости. Не в первый раз его пытались подставить, но на этот раз это, кажется, удалось.

Решетов и Нестеров разговаривали недолго. Через несколько минут они вернулись к скованным блатным, и майор, встав над ними, сказал:

– Короче, так. Хоть машину мы и не нашли, но все равно решили вас отпустить. Повесить на вас все равно нечего, так что живите. И помните нашу доброту.

Блатные ответили на это неожиданное решение удивленным молчанием, оба ожидали какого-то подвоха. Но никакого подвоха не оказалось. Нестеров подозвал командира собровцев, тот отдал своим приказ расковать блатных, и через минуту Колыма уже стоял на ногах, разминая затекшие от наручников руки.

– А этого в больницу доставь, – обратился Нестеров к Саяпину, кивнув на Батю. – А то правда помрет.

Смотрящий действительно выглядел плохо. Видимо, за последние несколько минут ему стало хуже. Он снова закрыл глаза, и было неясно, в сознании он или нет.

Саяпин кивнул своим, и к смотрящему направились два здоровенных парня в камуфляжах. Но прежде, чем они подошли, Колыма шагнул к Бате, нагнулся и твердо сказал:

– Батя, это подстава. Натуральная мусорская прокладка. Дай мне время, пахан! Я тебе докажу.

Но пахан не слышал, он был в забытьи. Подошедшие собровцы отпихнули Колыму от Бати, подняли смотрящего на руки и понесли к своей машине.

– Что стоишь-то? – насмешливо спросил у Колымы бывший кум. – Никто тебя не держит, вали на все четыре стороны.

Колыма медленно поднял голову, посмотрел Решетову в глаза и негромко произнес:

– Не в последний раз мы с тобой видимся.

Сказав это, он развернулся и зашагал к выходу со двора, а во взгляде майора, которым тот проводил удаляющегося блатного, промелькнул страх.

– Не обращай внимания. – Нестеров заметил испуг Решетова и положил ему руку на плечо. – Первый раз ты, что ли, такое слышишь? Болтать-то эти блатари все умеют! Ничего он тебе не сделает, кишка тонка.