Сергей Соболев - Мясорубка Страница 3

Хадсон оторвал лоб от холодного оконного стекла, грузно повернулся. Взгляд у него был задумчивый, как будто он решал про себя какую-то неотложную задачу.

– Если у меня от чего-то и болит голова, Брэдли, то от таких типов, как ты.

Журналист пожал плечами и вопросительно посмотрел на Проберта:

– А ты что скажешь, Алекс? Что это вы такие надутые? Плохие известия?

– Новости есть разные, – вяло отозвался Проберт. – Например, такая: можете потихоньку собирать вещички и готовиться к переезду. В понедельник сдам вам офис под ключ.

– Через неделю меня здесь уже не будет, – фыркнул Брэдли. – Еще новости?

Хадсон отлепился от подоконника и направился к столу. Открыл верхний ящик, достал сигареты и зажигалку. Он был заядлым курильщиком, но время от времени предпринимал безуспешные попытки покончить с пагубной страстью. В конце июня шеф во всеуслышание заявил, что решительно и навсегда завяжет с курением, если 3 июля на выборах победит Ельцин. Демократия в России победила, но очередная кампания Хадсона, похоже, провалилась, как и все предыдущие. И виной тому, несомненно, дурные вести.

Хадсон глубоко затянулся и пустил струю дыма в потолок.

– Сегодня утром я разговаривал по телефону с Платтом.

Дэвид Платт возглавлял отдел политики и международных связей. Он же по линии руководства курировал московскую редакцию газеты.

– Что-нибудь не так с моим интервью?

В четверг Брэдли удалось взять небольшое интервью у русского премьера. На первый взгляд ничего нового тот не сказал, но Брэдли давно уже научился искусству читать между строк, поэтому он, кроме интервью, тиснул еще и свой развернутый комментарий. Премьер в эти дни упорно отмалчивался и на приставания журналистов отвечал стандартной фразой: «Давайте дождемся результатов выборов». Единственным репортером, кому удалось слегка «выпотрошить» премьера, оказался Брэдли. Коллеги из других изданий, естественно, позеленели от зависти. Напечатано оно было два дня назад, в номере за субботу.

– Нет, с этим все в порядке, – наконец выдавил из себя Хадсон. – Боссы довольны твоей работой. За серию материалов, посвященных выборам, получишь бонус, правда, сумму Платт мне не назвал.

– С меня выпивка. Но я что-то не вижу по вашим лицам, чтобы вы обрадовались успеху коллеги.

Хадсон отвернул голову в сторону, затем поскреб указательным пальцем за ухом.

– Платт сообщил мне, что руководство положительно решило вопрос с твоим отпуском. Начиная с двадцатого июля можешь быть свободен.

– Дэвид звонил мне в пятницу, так что я в курсе.

– Не перебивай меня, – недовольным тоном проворчал Хадсон. – В августе тебе придется на несколько дней вернуться в Россию.

Брэдли бросил на него недоумевающий взгляд:

– А это еще зачем?

– Не прикидывайся простаком, – поморщился шеф бюро. – Ты что, забыл? 9 августа церемония инаугурации. Напишешь по этому поводу несколько строчек и опять свободен. Руководство, очевидно, думает, что без тебя мы с этим делом никак не управимся.

– Что еще? – сухо поинтересовался Брэдли.

– Вернешься из отпуска в Москву десятого сентября. И сразу же примешь у меня дела.

– А тебя куда, Пол? В отпуск? Хотя нет, ты же недавно отдыхал…

– Куда, куда… На свалку, – мрачно пошутил Хадсон, гася окурок о край пепельницы. – Платт выдал мне открытым текстом: спасибо, старина Пол, ты хорошо служил, но пора уступать дорогу молодым. А мне предложили до пенсии поработать в архиве. Выделят какой-нибудь скромный кабинетик, смахивающий на эту собачью конуру, в которой мы с вами сейчас находимся, и буду я там до глубокой старости штаны протирать и бумажки перекладывать.

Брэдли не выдержал и громко расхохотался:

– Так вот в чем, оказывается, дело…

Он присел на краешек стола и сверху вниз посмотрел на Проберта:

– Алекс, ну хоть ты-то понимаешь, что я здесь абсолютно ни при чем? Неужели я похож на интригана и карьериста?

Тот лишь передернул плечами. Брэдли прекрасно понимал причину беспокойства своего шефа. Если Хадсона переведут в Вашингтон, он здорово потеряет в зарплате. А ему еще два года доплачивать за университетское образование своего младшего сына. Перо у Хадсона уже давно притупилось, исписался старина Пол, это только так кажется, что журналистский век долог.

Брэдли невольно вздохнул.

– Пол, мы уже тысячу раз беседовали на эту тему. Пойми, не хочу я в начальники, мне это не нужно. Да и в материальном плане новое назначение мне ничего не даст, скорее наоборот. Нет уж, пусть лучше все остается как есть. Вы продолжайте руководить, благо это у вас неплохо получается, а я буду статейки пописывать. С Платтом я сам поговорю, Пол, так что тебе не о чем беспокоиться.

На лице Хадсона появилась дружелюбная улыбка, да и сам он как-то сразу расслабился.

– Майкл, ты выглядишь ужасно. Пиво в холодильнике.

– Ну… Даже не знаю, – нерешительно протянул Брэдли. – Вообще-то я тороплюсь, нужно собрать Кэтрин в дорогу.

Хадсон сам достал пиво, сдернул «козырек» и вручил банку журналисту. С первым же глотком в голову пришла мысль, что с утра он выбрал неверный способ лечения. Следовало сразу начать с пива.

– Материал готов?

Брэдли одним махом влил в себя пиво, затем прицелился и метнул пустую банку в мусорную корзину. К удивлению присутствующих, бросок оказался метким.

– Конечно. С минуты на минуту Сюзэн положит его тебе на стол. Пол, я могу быть свободен?

Хадсон остановил его решительным жестом:

– Удели нам еще немного времени, Майкл. До меня дошли слухи, что ты в последнее время усердно роешься в грязном белье русских спецслужб. Это правда?

Брэдли нахмурил брови:

– Откуда у тебя эти сведения?

Хадсон сделал неопределенный жест рукой. Брэдли понял, что шеф решил уйти от прямого ответа.

– Думаешь, у одного тебя есть источники среди русских? Я давно заметил, Майкл, что азарт у тебя в крови. Некоторые твои трюки я считаю рискованными, но до поры готов смотреть на все эти вещи сквозь пальцы. Ты толковый работник, спору нет. Но знаешь, что мне в тебе не нравится, дружище? Ты готов ради ценной информации на все, даже пойти на сделку с самим дьяволом.

– Наконец-то ты меня раскусил, Пол, – скромно заметил Брэдли.

– Твоя ирония неуместна. – Хадсон бросил на него хмурый взгляд из-под густых бровей. – Смотри, не переступи грань. Выбросят вон из страны в 24 часа или того хуже…

– Не нужно меня пугать, шеф.

Брэдли почувствовал, как в его груди поднимается волна раздражения. В придачу к жуткому похмелью его вынуждают еще выслушивать дурацкие проповеди. Неужели эти люди еще не осознали, что в этой стране ценную информацию без риска не добудешь?

– И последнее, – после паузы продолжил Хадсон. – Вчера я вынужден был вести неприятную дискуссию с советником посольства. Речь шла о твоей персоне. А также о твоих контактах с русскими и методах получения информации. Ты поддерживаешь связи с отставными сотрудниками госбезопасности, а это чревато неприятностями. Сотрудник посольства, с которым я обсуждал этот вопрос, просил тебя немедленно с ним связаться. Поверь, Майкл, это в твоих же интересах.

– Проклятые церэушники, – пробормотал под нос Брэдли. – Теперь ясно, откуда ветер дует.

Заметив на лицах коллег невольный испуг, он негромко рассмеялся.

– А, понимаю… Пардон, совсем вылетело из головы. Здесь даже стены имеют уши. «Осторожно, враг подслушивает!»… «Болтун – находка для шпиона»…

Последние две фразы он выдал по-русски.

– Считайте, что вы меня предупредили. Теперь-то наконец я могу идти?

– Проваливай, – вполне дружелюбным тоном сказал Хадсон. – Завтра можешь не приходить. Один день без тебя как-нибудь продержимся.

ГЛАВА 2

Говорят, Наполеон мог одновременно выполнять семь дел. Брэдли считал эти сведения исторической байкой, но только до тех пор, пока ему не довелось познакомиться с миссис Сюзэн Данлоп, вдовой известного американского журналиста Филиппа Данлопа, предшественника Хадсона на посту главы московской редакции «ВП». В редакции она занимала скромную должность технического секретаря, хотя круг ее обязанностей в действительности был гораздо шире. Брэдли был убежден, что именно Сюзэн Данлоп, выступающая в роли диспетчера, является основным и самым ценным игроком всей их команды. Стоило ей не выйти на работу – такое случалось, правда, крайне редко, – как хорошо отлаженный механизм тут же начинал давать сбои. Эта сравнительно немолодая уже женщина, – в прошлом году миссис Данлоп исполнилось пятьдесят, – обладала фантастической работоспособностью. У четы Данлоп не было детей, и свой нерастраченный материнский потенциал она щедро расходовала на молодых сотрудников бюро. Хадсон бессовестно взвалил на нее все делопроизводство, Проберт также не давал ей скучать. Помимо этого, существовали десятки других дел, важных и неотложных, и с каждым из них Сюзэн Данлоп справлялась блестяще. Появлялась она в своем кабинете без четверти семь утра, а уже в восемь был готов список официальных мероприятий, на которых желательно было присутствие спецкоров бюро. В ее голове содержалась уйма полезных сведений, и многие сотрудники без зазрения совести использовали свою секретаршу в качестве каталога или телефонного справочника.