Сергей Парамонов - Гладиатор Страница 3

Лариса вернулась в свой кабинет. На столе стоял огромный букет белых роз, который наполнил кабинет сладким запахом. Она наклонилась над букетом и вдохнула нежный аромат. С тех пор как она снова встретила Вадима Барбусова, ее жизнь наполнилась смыслом. Вот уже месяц они были неразлучны, и каждое утро, входя в свой кабинет, она видела на столе огромный букет цветов, и безумная радость наполняла ее сердце.

До оглашения приговора оставалось чуть более двух часов.

Дверь в кабинет приоткрылась:

– Лариса Леонидовна, там с телевидения приехали, просят дать разрешение на установку аппаратуры в зале судебного заседания, – проговорила секретарь.

– Вероника, за полчаса до оглашения приговора запустишь их в зал судебного заседания и проинструктируешь о порядке в судебном заседании, – ответила молодая судья и погрузилась в составление приговора.

Настенные часы показали, что до оглашения приговора осталось пять минут. Лариса достала из дамской сумки зеркальце и губную помаду и накрасила губы. Потом встала из-за стола, взяла только что напечатанный приговор и вышла из кабинета. Через мгновение она вернулась и надела черную мантию судьи, забыв от волнения сделать это раньше. Налив в стакан холодной воды, осушила его до дна и, взяв приговор, вышла из кабинета.

Зал судебного заседания был переполнен. В железной клетке на скамье подсудимых сидел худощавый мужчина. На вид ему можно было дать тридцать пять лет, хотя на самом деле ему было чуть больше двадцати. Его рассеянный взгляд был устремлен в большое окно. Телевизионщики расположились в углу и настраивали свою технику.

– Игнат, нужен крупный план подсудимого, и время от времени накатываешь крупным планом на судью. Вот и все кино, – проводил последний инструктаж главный из телевизионщиков.

– Встать! Суд идет.

В зал судебного заседания вошла Лариса в черной мантии и с такими же жгуче-черными волосами, подстриженными под каре.

– Именем Российской Федерации, – проговорила судья, и ее голос задрожал в гробовой тишине. – Судья Пролетарского районного суда города Ростов-на-Дону установил…

Посудимый вцепился руками в железные прутья клетки. Костяшки на его руках побелели, но выражение лица было спокойным. Телевизионщик взял крупным планом подсудимого, показал своему коллеге недвусмысленный знак сжатого кулака с вытянутым вверх большим пальцем и тут же перевел камеру на судью, взяв крупным планом дрожащие руки.

Подсудимый молча смотрел на судью своим отрешенным взглядом.

– …кинул нож, который попал в сердце Карины… От данного ножевого ранения наступила смерть потерпевшей, – губы судьи задрожали, глаза заблестели.

Она взяла графин, налила в стакан воды и поднесла ко рту. Часть воды выплеснулась на черную мантию, что не осталось без внимания как зрителей в зале, так и телевизионщиков. Лариса беглым взглядом окинула человека в клетке и продолжила зачитывать приговор…

– …подсудимый наносил удары ножом до тех пор, пока не был нейтрализован сотрудниками специального подразделения. Согласно судебной экспертизе, на теле убитого афганца было тридцать пять колото-резаных ран, от которых наступила смерть, – проговорила судья и снова бросила беглый взгляд на человека в клетке.

Лариса еще долгое время читала приговор. Ее ноги подкосились. Чтобы не упасть, она облокотилась на высокую трибуну и дрожащим голосом закончила:

– Именем Российской Федерации подсудимого признать… – гробовая тишина повисла в воздухе…

– …невиновным, в силу отсутствия в его действиях состава преступления. Освободить, выпустив из-под стражи немедленно.

Подсудимый все так же стоял, вцепившись руками в железные прутья, и смотрел на судью. По залу пробежал ропот. Телевизионщик поймал крупным планом подергивающееся лицо Ларисы и поднятым вверх большим пальцем отрапортовал напарнику.

Глава 4

Дорога

1995 год

– Рота, подъем!

«Что за бред? И что за голос? – пронеслось в сознании одного из новобранцев, лежавшего на кровати полутемной казармы. – Как я сюда попал, и вообще, где я нахожусь? Так, спокойно, все по порядку…»

Новый, 1995 год, веселая компания и провал в памяти, смутные очертания происходящих событий. Память постепенно возвращалась, но голова раскалывалась; можно было сделать вывод, что праздновали несколько дней. Да, вспомнил: пришла повестка о явке в районный военкомат. К чему такая спешка – вся страна гуляет, не могли подождать, пока кончатся все праздники? Итак, проводы, родители и родственники невеселы, так и норовят дернуть военкома за рукав и задать один и тот же вопрос:

– Куда их везут?

Но военный, улыбаясь широченной улыбкой, звучным тембром, чтобы всем было слышно, уже не первый раз отвечает:

– Байкал – чудное место, природа там удивительная; правда, очень холодно.

– Команда 415, по вагонам…

На перроне остаются пьяные друзья, бренчащие на гитарах, плачущие матери, растроганные отцы, юные красавицы, которые, пытаясь перекричать гул вокзала, кидают вслед уходящему составу самые сокровенные слова.

Парень, о котором пойдет речь, обычный восемнадцатилетний пацан. Зовут его Сергей Шахов.

Состав постепенно набирает ход, за окнами мелькают заснеженные пейзажи, водка льется по стаканам – и опять провал в памяти.

– Земляк, держи, – показывая в улыбке золотые зубы, протягивает снизу стакан светловолосый крепыш. – Мы тебя закинули наверх, чтобы ты отдохнул.

«А крепыш – парень вроде ничего, надо бы к нему присмотреться», – глотая водку, подумал Сергей и, спрыгнув со второй полки, чуть пошатываясь, отправился покурить.

В полутемном тамбуре, изящно держа длинную сигарету, стояла женщина лет тридцати в обтягивающем ярко-красном спортивном костюме. «Молния» на олимпийке была расстегнута чуть ниже того места, откуда открывался удивительный вид на упругую грудь, манящую к себе каждого, кто случайно мог это увидеть.

– Ты, наверное, тоже солдатик? – выпуская тонкой струйкой дым, спросила она.

– Наверное, – прикуривая сигарету, ответил Сергей.

Парень вызвал интерес у этой уверенной, знающей себе цену женщины. Высокий лоб, зелено-карие, не по годам умные глаза с поволокой, коротко стриженные черные волосы, правильные черты лица, и это в сочетании с высоким ростом и хорошей фигурой, которую можно было угадать под облегающей одеждой в полумраке тамбура.

– Вас везут на войну?

– На какую войну? – выпуская дым, удивился Сергей.

– Ты что, последние две недели не смотришь телевизор? Как тебя зовут?

– Сергей.

– У тебя есть девушка?

Они стояли друг напротив друга, в этом темном прокуренном мирке уходящего вдаль состава. Вагон качнуло, и два тела на секунду прикоснулись друг к другу.

– Земеля, а мы тебя потеряли, – вваливаясь в тамбур, произнес сосед с золотыми зубами. – Добрый день, мадам, вы не обижали нашего друга? – проглатывая окончания, обратился он к женщине.

– Его обидишь, – глядя на Сергея, с улыбкой ответила та.

– Земеля, этот военком совсем разошелся! Ты прикинь, обыскал все купе, забрал все спиртное и вылил его в сортир. Ты вроде с ним на призывном о чем-то балакал. Может, решишь с ним наши проблемы? Я с пацанами поговорил; будь нашим делегатом, он в третьем купе едет.

Потушив сигарету в подвешенной на окне вагона консервной банке, подмигнув попутчице, Сергей, пошатываясь, отправился в купе номер три.

– Можно к вам? – открывая дверь, спросил он.

– Можно Машку за ляжку или козу на возу, а в армии «разрешите». Понятно, боец?

«Прикольно задвинул!» – отметил про себя Сергей.

– Да какой из меня боец, майор…

Мимика военного в секунду изменилась.

– Товарищ майор, так, кажется, правильней, – улыбнувшись, промолвил парень. – Башка, блин, трещит. У меня в рюкзаке бутылочка коньяка есть.

Военный остановил на нем свой тяжелый немигающий взгляд, чуть помедлил и, махнув рукой, сказал:

– Тащи, а я пока закуску нарежу…

– Ну как, земеля, приболтал майора?

Сергей скинул рюкзак с третьей полки, достал две бутылки коньяка и пакет с апельсинами.

– Давай за знакомство, – протягивая фиксатому бутылку, сказал он.

– Сергей Немков, погоняло Фикса, – разливая по стаканам, ответил фиксатый.

– Значит, тезки мы с тобой. А я на Шаха отзываюсь. Ну, я погнал к майору, а то придет на розыски.

В купе майора царил запах домашней пищи. Умело сервированный стол позволял сделать вывод, что в дорогу офицера явно кто-то собирал. На столе громоздились бутерброды, солененькие огурчики, склянки с какими-то блюдами, салат, нарезки, аккуратные куски птицы, салфетки. Два граненых стакана стояли в центре стола.

– Я хотел тебя уже искать, а ты тут как тут! Разливай-ка свой коньячок да давай за знакомство. Меня Николай Николаевич зовут, – протягивая свою огромную руку, промолвил майор.

– А я Сергей Шахов, – ладонь парня утонула в руке майора.