Виктор Доценко - Месть Бешеного Страница 3

Савелий стоял неподвижно, словно мраморная статуя. Он, конечно же, ощущал косые взгляды Наташиного отца, и ему хотелось закричать во весь голос: «Не виноват я в ее смерти! НЕ ВИНОВАТ!» Но Савелий не мог этого сделать, потому что все же ощущал себя виновником страшного горя. Он никак не мог поверить в то, что Наташа, такая добрая, нежная, жизнерадостная, почти подросток, лежит перед ним в гробу неживая…

НЕЖИВАЯ! Какое безысходное слово! НЕЖИ-ВА-Я! Оно означает, что Савелий уже никогда не услышит голоса Наташи, не почувствует ее дыхания. Ее руки никогда не прикоснутся к нему… Как могло такое случиться? За что, Господи, ты так наказываешь? Почему именно его, Савелия? Стоит ему только начать отогреваться душой, почувствовать вкус жизни, как на него снова обрушивается беда. Неужели ему навсегда суждено остаться одному? Неужели он всегда будет приносить несчастье своим любимым? Это же какой-то злой рок! Лариса, потом Варечка, теперь Наташа! Почему, Господи? За что караешь?

Словно почувствовав что-то, Воронов осторожно опустил руку на плечо Савелия. Что он мог поделать в эти минуты, как еще дать другу понять, что тот не одинок? Но Савелий никак не среагировал на этот знак сочувствия, и Воронов осторожно убрал руку, тяжело вздохнул и взглянул на бывшего генерала Говорова. Тот чуть заметно покачал головой, как бы говоря ему: «Не нужно. Савелий должен сам справиться с этим страшным горем».

Савелий действительно ничего не ощущал, кроме огромной тяжести. У него было ощущение, что ему приходится держать на себе весь небосвод. Как же щемит сердце! Кажется, еще мгновение — и из его груди вырвется вопль, который заглушит все звуки вокруг… Неожиданно все звуки действительно исчезли и Савелий почувствовал волнение в груди. Он ЗНАЛ это волнение, ЗНАЛ, что за ним обычно появляется его Учитель. Как же ему не хватает его! Где ты, Учитель? Хотел осмотреться, чтобы найти его, но какая-то сила словно тисками сжала голову Савелия, не давая возможности шевельнуть ею. Люди вокруг куда-то исчезли, и он остался один на один с гробом Наташи.

— ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ, БРАТ МОЙ! — раздался неведомо откуда такой родной голос.

— Учитель! — воскликнул Савелий, не веря, что вновь слышит его голос.

— Я УСЛЫШАЛ БОЛЬ ТВОЕГО СЕРДЦА И ПОТОМУ РЕШИЛСЯ НА ТО, ЧТОБЫ ИЗРАСХОДОВАТЬ ЧАСТЬ КОСМИЧЕСКОЙ ЭНЕРГИИ. Я ПОЧУВСТВОВАЛ, ЧТО ТЕБЕ НЕОБХОДИМО УСЛЫШАТЬ МЕНЯ, ПОЧУВСТВОВАТЬ МОЮ ПОДДЕРЖКУ И ПОЛУЧИТЬ МОЙ СОВЕТ.

— Больно мне. Учитель! — со стоном вырвалось из груди Савелия.

— ЗНАЮ, БРАТ МОЙ. К СОЖАЛЕНИЮ, Я НЕ В СИЛАХ УНЯТЬ ЭТУ БОЛЬ. ОНА ОСТАНЕТСЯ С ТОБОЙ НАВСЕГДА, ХОТЯ И НЕ БУДЕТ ТАКОЙ ОСТРОЙ, КАК СЕЙЧАС. БРАТ МОЙ, НЕ СКОРБИ О СВОЕЙ ДЕВУШКЕ: ОНА ПОКИНУЛА ЗЕМЛЮ СЧАСТЛИВОЙ, ПОТОМУ ЧТО ЛЮБИЛА И БУДЕТ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ ВЕЧНО.

— Учитель, я готов уничтожить ее убийц! — с ненавистью воскликнул Савелий.

— БРАТ МОЙ, НЕ ДАВАЙ СВОЕЙ ДУШЕ ВСТАТЬ НА ПУТЬ ОБЫКНОВЕННОЙ МЕСТИ. ЭТО ДЕЛАЕТ ЧЕЛОВЕКА СЛАБЫМ И БЕЗВОЛЬНЫМ, А ТЕБЕ НУЖНО МНОГО СИЛ, ЧТОБЫ НАКАЗАТЬ ЗЛО! ТЫ ОЩУЩАЕШЬ РАЗНИЦУ? НЕ МСТИТЬ, А НАКАЗЫВАТЬ ЗЛО!

— Да, Учитель! Я попробовал наказать убийц, привел их к стражам правопорядка, но те их выпустили… — Савелий сжал кулаки.

— ПОМНИШЬ, ЧТО Я СКАЗАЛ, КОГДА ОТПУСКАЛ ТЕБЯ В СУЕТНЫЙ МИР? ТВОЯ ЗЕМЛЯ НУЖДАЕТСЯ В ТЕБЕ, В ТВОИХ ЗНАНИЯХ, ЧЕСТНОСТИ, НЕПРИМИРИМОСТИ, В ТВОЕМ ДУХЕ И ЭНЕРГИИ!

— Я никогда не забывал твоих наказов. Учитель, — со вздохом произнес Савелий.

— НЕ МСТИТЬ, НО НАКАЗЫВАТЬ ЗЛО! ПОМНИ ОБ ЭТОМ! ЗЛО НЕ ДОЛЖНО ОСТАТЬСЯ БЕЗНАКАЗАННЫМ!

— Да, Учитель! Но как много зла на земле!

— ОДНАКО И ДОБРЫХ ЛЮДЕЙ НЕ МАЛО, — мягко возразил Учитель. — Я задыхаюсь, словно в клетке. Учитель! — ДА, ТЕБЕ ПОРА ПОДУМАТЬ О ГОРАЗДО БОЛЬШЕМ ПО СРАВНЕНИЮ С ТЕМ, ЧЕМ ТЫ ЗАНИМАЕШЬСЯ СЕЙЧАС. ТЫ СТАЛ ДОСТАТОЧНО МУДР, И У ТЕБЯ ХВАТАЕТ СИЛ! И ЗАПОМНИ: ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ ПРИНИМАЙ ТОЛЬКО ТОГДА, КОГДА ПОЧУВСТВУЕШЬ СВОЮ ПРАВОТУ. НАРОДНАЯ МУДРОСТЬ ГЛАСИТ: «ИЗ ДВУХ ЗОЛ ВЫБИРАЮТ МЕНЬШЕЕ»

— О чем вы говорите. Учитель? — У ТЕБЯ ОСТРЫЙ УМ И БЫСТРАЯ РЕАКЦИЯ. У ТЕБЯ ЕСТЬ ХИТРОСТЬ, КОТОРАЯ ХОРОШО ПОСЛУЖИТ ТЕБЕ. ДУМАЙ! ДУМАЙ! ДУМАЙ!

— Учитель! — взволнованно воскликнул Савелий, чувствуя, как слабеет его голос.

— ПРОЩАЙ… — совсем тихо, словно удаляющимся эхом, прозвучал голос Учителя, и все вокруг стихло. Тишина длилась несколько мгновений, а потом Савелий снова услышал и плач матери Наташи, и легкий сочувственный шепоток присутствующих, а в следующий момент и увидел их.

Первым опустили гроб с телом бабушки, во вторую могилу — гробик ее внука, а в третью — Наташи. И потянулся людской поток к разверстым могилам, чтобы по русскому обычаю бросить в них горсть земли. Казалось, что этот поток будет длиться вечно, но все рано или поздно кончается: наконец остались только близкие родственники, Савелий с несколькими приятелями"афганцами» (Говоров, несмотря на сопротивление Воронова, увел его с кладбища, словно почувствовав, что Савелию захочется остаться одному), да двое могильщиков, к удивлению, до сих пор трезвых. В конце концов удалились и родственники, тогда Савелий остался один на один с могилой. Могильщики захотели побыстрее закончить свою работу, но Малешко и личный телохранитель Олега Вишневецкого, оставшийся по личной просьбе Олега, попросили у них полчаса, и те не решились отказать и ретировались, предпочитая не связываться с «пятнистыми».

Малешко подошел к Савелию, чуть помедлил, решая: тревожить или нет, потом легко притронулся к его руке, и когда Савелий взглянул на него, тихо проговорил:

— Ты хочешь побыть один? Савелий молча кивнул. Малешко что-то шепнул телохранителю Олега и тут же удалился. А телохранитель отошел на несколько шагов, остановился за другой могилой, и стал внимательно наблюдать за Савелием, буквально восприняв просьбу Малешко — присмотреть за ним.

Малешко, побывавший не в одной горячей точке, прекрасно осознавал, что любой из них, видевший на войне столько крови, что даже привык к ее запаху, столкнувшись со смертью любимого человека, мог повести себя самым непредсказуемым образом. Он видел, как люди в такие моменты пытались покончить с собой. Конечно, ему и на миг не приходило в голову, что Савелий способен настолько сломаться, но дров запросто мог наломать.

Оставшись один, Савелий подошел к могиле Наташи, почти до конца засыпанной горсточками земли, медленно опустился на колени и стал чтото нашептывать. Земля была холодной, несмотря на яркое мартовское солнце, но он совершенно не ощущал холода и шептал, шептал, шептал…

Наблюдатель, много слышавший об этом удивительном парне от Малешко, но никогда с ним не общавшийся, с тревогой посматривал на него. Как может человек вынести такое? Застыл, словно изваяние, не шелохнется. Вот-вот могут вернуться «стражи смерти», чтобы скорее засыпать могилу и уткнуться носами в бутылку. Парень даже стал поглядывать с нетерпением в ту сторону, куда ушли могильщики, но они, к счастью, не очень торопились и, видимо, растянули свои «полчаса» на неопределенный срок.

Наконец Савелий наклонился, прижался ладонями к рыхлой могильной земле, подержал их так несколько секунд, потом поднял руки в сторону солнца и снова что-то прошептал, словно призывая Светило помогать Наташе в той, другой жизни, оберегая ее вечный покой. Потом медленно поднялся, низко поклонился Наташиной могиле, кинул прощальный взгляд на другие две могилы и побрел прочь.

Если бы кто-нибудь взглянул на его лицо, то сразу бы заметил, что в нем уже не было боли, отчаяния или печали: только злость, решительность и желание действовать. Лишь три человека могли догадаться о его состоянии: Воронов, Говоров и Учитель. Каждый из них знал. Что в такие моменты не дай Бог врагу оказаться на пути Савелия: сметет, раздавит, уничтожит, порвет на части!

Савелий медленно брел по улицам весенней Москвы, не замечая ничего вокруг. Он не видел, что за ним идет какой-то молодой парень, не отстающий от него ни на шаг. Не видел, что природа начинает просыпаться от зимней спячки: на деревьях уже набухают почки, из холодной еще земли вот-вот покажутся первые зеленые ростки, а по асфальту уже бегут веселые ручейки талой воды, переговариваясь о чем-то между собой, словно старые сплетницы после долгой разлуки.

К сожалению, окружающая жизнь не помогала Савелию уйти из охватившего его душу безысходного горя. Он сейчас находился в том состоянии, когда не выбирают дороги, а идут куда глаза глядят: в НИКУДА.

Неожиданно он остановился и застыл как вкопанный. В его голове четко прозвучали слова Учителя:

— НЕ КАРАТЬ, НО НАКАЗЫВАТЬ, ПОМНИ, БРАТ МОЙ! НЕ КАРАТЬ, НО НАКАЗЫВАТЬ!..

Эти слова, как ни странно, вывели Савелия из состояния безразличия. Ему снова захотелось действовать, и чем быстрее, тем лучше. Да, чем быстрее, тем лучше: список тех, кого необходимо наказать, был очень велик! Никто не должен уйти от его справедливого возмездия! Он готов был сразу ринуться в бой, однако вовремя остановился, решив, что сначала нужно все трезво обдумать.