Александр Карцев - Военный разведчик Страница 3

Я лежал в прибрежных кустах и плакал. Ну и что, ведь меня никто не видел. Я сильный! У меня еще оставались силы, чтобы плакать. У меня просто не хватало сил, чтобы идти. Или плыть. На другой берег. Я был словно ежик, в известном анекдоте: сильный, сильный, но легкий. Меня каждый мог обидеть.

Ночь впереди. Приходилось все начинать сначала. Сначала наручники. Потом одежда. Если я появлюсь в таком виде перед нашими, от шуток потом не будет отбоя. Одежда была нужна. Затем необходимо было подняться как можно выше по течению, тогда течение вынесет на другой берег. Там придется искать ковер-самолет. Но на тот берег нужно было еще попасть. А для этого надо было встать.

Я медленно досчитал до трех. На счете «Три» резко вдохнул и… Досчитал до ста. Потом еще раз. И еще. Наверное, из меня мог получиться отличный счетовод. Я фантастически здорово считал до ста. С дикцией, с выражением. Про себя. Лучший в мире счетовод! Круче Карлсона. Нет, с Карлсоном я, конечно, погорячился. И вообще, лучше его не трогать. Он был самой большой трагедией моего детства. Когда я узнал, что Карлсон — это замаскированный Саид из кинофильма «Белое солнце пустыни», жизнь утратила для меня всякий смысл.

Невдалеке раздался какой-то звук. Кто-то приближался к кустам. Тело моментально сжалось пружиной и перекатилось под ближайший куст. Я надеялся увидеть инопланетян. Пограничный наряд. Динозавра. Но увидел небольшую тропинку и гнома на ней. По тропинке в крохотном брезентовом плаще шел крохотный старичок, бодро размахивая удочками. Я перевел взгляд на конец тропы. Берег. Причал. МОТОРНАЯ ЛОДКА! Дедушка собрался на ночную рыбалку. Обожаю! Разве я не говорил вам раньше, что безумно люблю старичков-рыбачков. На ужин. Я не успел ни о чем подумать. Сработали рефлексы. Дедушка прошел в паре шагов от меня. На третьем шаге он уже лежал лицом в землю. Как бы не пережать. Но дедушка был совершенно спокоен. И даже когда я раздевал его до нижнего белья и связывал веревкой, найденной в моторной лодке, дед был невозмутим. Ох, непростой ты дедушка! И лодка твоя на пограничном причале паркуется неспроста. И спокойствие твое не показное. Либо каждый вечер встречаются на твоей тропе диверсанты, вяжут твои белые рученьки. Либо ты по молодости сам вязал белые рученьки диверсантам. Но сегодня я был не очень любопытен. Если дед собирался на рыбалку в погранзоне, значит, моторку пограничники пропустят без досмотра. Старые дедушки не любят, когда их кто-нибудь отвлекает во время рыбалки. А пограничники ТАКИХ старых дедушек стараются лишний раз не беспокоить. Мне же погранзона не нужна. Мне совсем в другую сторону. Хотя искать меня будут именно у границы. План созрел моментально. Моторная лодка! Хватит ползать серой мышкой. Прокатимся с ветерком и с музыкой. Это, конечно, большая наглость. Но наглость, как известно, второе счастье. Даже у разведчика. Тем более что со счастьем у него всегда небогато.

Да, я снял с дедушки плащ. Он был восхитительно мал. Но если обрезать рукава, мог сойти за рубашку-безрукавку. Стащил сапоги. Конечно, дедушке они были нужнее. Но дедушке не повезло. Встретил дедушка бандита на своем пути. Рецидивиста, бежавшего с зоны под Красноводском (И судя по внешнему виду, бежавшего в одних плавках). Встретил бы меня, все было бы совсем по-другому. Я бы напоил его горячим чаем, угостил бы махорочкой. Но не повезло дедушке. Сапоги мне никак не подходили, тем не менее, я бросил их на дно лодки. Роль есть роль. Станиславский бы мною гордился. Брюки. Может быть, получится сделать из них шорты или бриджи на худой конец? Вау! То, что нужно! А нужен был кляп. В кармане плаща оказался старый, замусоленный носовой платок. Любимый. Видно им часто пользовались. От платка за версту несло несвежей рыбой. Ну, извини, дед. Чем богаты, как говорится. Кляп был необходим. Чтобы дед не простудился. И не поднял тревогу раньше времени. На причале нашел кусок проволоки. Пора было избавляться от наручников. Люблю красивые, блестящие предметы. Но в детстве мама всегда говорила, что брать чужое — нехорошо. Думаю, это относилось именно к наручникам. А не к дедовым вещам. Какой же он чужой! Свой в доску! В этот момент он был самым близким мне человеком. Территориально, разумеется. Наручники тускло блеснули и ушли на дно реки.

А дедушка, тем временем, тайком старался рассмотреть своего обидчика. Вот это напрасно! Во многом знании — многие печали. Не случайно я раздевал и связывал его в одном положении — лицом в землю. Ведь для меня это был всего лишь экзамен. Здесь было запрещено списывать, подсматривать в шпаргалки и убивать. Но деду знать об этом не полагалось. Так что, меньше будешь видеть, дедуля, дольше проживешь. Я ласково шлепнул его ребром ладони под основание черепа. Отдыхай дед! Кстати, как у тебя, дорогой, с насморком? Все в порядке. Дышал дедушка как новорожденный младенец. Ай, да выдержка! Дед начинал мне положительно нравиться.

Я перенес его к небольшому сараю у причала. Положил на скамейку. Ночи были теплыми, а через пару часов деда должны были обнаружить. И перекрыть границу. Начать поиск моторной лодки с воздуха и с моря. Границу — немедленно. А поиск — только с утра. Ночью моторку ни с вертолета, ни с катера не обнаружить. Радар хорош только в открытом море. А я уходить в открытое море не собирался. Путь мой лежал в противоположную от границы сторону. И теперь у меня была уйма свободного времени…

Мотор на лодке завелся с пол оборота. Я в последний раз посмотрел в сторону негостеприимного берега и направил лодку к устью реки…

Счастливы влюбленные и старики. Часов они не наблюдают. В сумке у деда лежали рыболовные снасти, пара бутербродов и термос с чаем. Но ни на руке у деда (я это точно помню), ни в сумке не было часов. Мои же часы утонули вместе с моими вещами. Я не влюбленный и, по моим расчетам, еще не совсем старик. Я был несчастлив. Мне позарез нужны были часы. Хорошо еще, что были видны звезды. А вот часов не было. Была лишь пара бутербродов, да горячий сладкий чай. Ненавижу есть на работе. Я понимаю, дома. Любимая девушка в очаровательном неглиже, горячий кофе в постель. Я помню, мне всегда приносили на завтрак кофе в постель. Не в этой жизни? Не мне? Ну, а что, и помечтать даже нельзя! Ненавижу бутерброды. Цыплята табака, понимаю. Шашлык из молодого барашка. Конечно, уважаю. Да разве можно перечесть все, что я люблю и уважаю. Вот на последнем ужине… Нет, это я так к слову. Последний раз я ел трое суток назад. И что было у меня на ужин, вам лучше не знать. Но вот бутерброды я точно не люблю…

Я съел все до последней крошки. Ни с того, ни с сего, вдруг, проснулся волчий аппетит. Сейчас я съел бы мамонта, слона и еще одного мамонта. Я с ностальгией подумал о дедушке. А, ни такой он был и маленький. Окорочка у него были очень даже ничего. На глаза попались дедовы сапоги. Но, кажется, я был уже сыт.

По моим расчетам лодка шла уже более трех часов. Я старался держать ее как можно ближе к берегу, чтобы не сбиться с курса. Позади оставались Одесса, Южное. Я чуть было не пропустил Очаков, но само Провидение вывело меня в Днепровский лиман. Лодка пошла заметно медленнее, сказывалось течение. Но это было уже неважно. Еще через час я оказался в Бугском лимане. А еще через пару часов, как только по правому борту появились огни какого-то села, причалил к берегу. Небольшим перочинным ножом, найденным в сумке у деда, выцарапал на борту лодки «Белгород-днестровский». Лодку найдут, найдут деда. Дед найдет на дне лодки свои сапоги, не съеденные мною. И будет непечатно выражаться в мой адрес, когда в следующий раз пойдет на ночную рыбалку. На своей моторной лодке. В милиции поломают голову, зачем я оставил эту надпись. А дед поругается, поругается, да улыбнется понимающе в свои седые, прокуренные усы… Мы с тобой одной крови, дед. Ты и я. Ты — Маугли, и я — Маугли. Ты — Бандар-Лог, и я — Бандар-Лог. Ты — жёлтый земляной червяк, и я… Нет, я все-таки Маугли.

Я вышел к месту сбора на рассвете. У ребят случилась истерика. Странные. Наверное, они никогда не видели живого Робинзона Крузо. В низинах еще стоял туман. В лучах восходящего солнца на траве сияла роса. По этой росе и туману к ним навстречу шел я. Босиком. В дедовых одеждах. Хотя возможно, они были вполне нормальными. Может быть, просто увидели нимб над моей головой?..

Глава 2. Новое задание

Счастье. Некоторые пытаются дать ему определение. Я не пытался. Я был счастлив. Я снова был человеком. Я спал на простынях. В кровати. Если вы когда-нибудь спали рядом с любимой девушкой, вы знаете, какое это наслаждение. Но тогда вы не знаете, что настоящее наслаждение спать одному. Я купался в целом море блаженства — я спал один. Мне снилась моя, самая замечательная на свете, девушка.

Блаженство. Настоящее блаженство! Я сладко потянулся, нежно прикоснулся рукой к ее плечу. Говорят, что французы на рассвете… Тьфу ты! Под рукой оказалась всего лишь подушка. Сон закончился.