Сергей Зверев - Точность – вежливость снайпера Страница 3

– Мам, очень есть хочется.

Он включил воду.

– Нетерпеливый какой! На, заодно воды в вазу налей. – Анна Тимофеевна подала Владимиру хрустальную вазу для цветов. – Зачем ты все-таки? Дорогие…

– Ну хватит, мам! Я же тебе сказал…

Владимир подал матери вазу.

– Ну, дай-то бог. – Мама не дала ему закончить. – Я ведь знаю, что деньги тебе просто так не даются. Я просто…

– Не переживай, это мелочи.

Локис поставил букет на стол.

Как он ни старался, но избежать разговора с мамой о службе не выходило. Теперь вот этот букет. Не подари его Владимир, может, и не заговорила бы Анна Тимофеевна о работе. Но очень хотелось сделать для нее что-нибудь приятное. Как ни крути, а обмануть чуткое материнское сердце невозможно.

Сказать матери правду? Что служить ему приходилось вовсе не на вещевом складе и совсем не в Балашихе? Но тогда придется рассказывать все: как пришлось однажды провести ночь в лагере моджахедов в Чечне, когда боевики взяли его в плен, и как у него на глазах погибали его товарищи. Такие же, как и он, контрактники. Чьи-то сыновья. Как у него однажды заело затвор во время открытого боя на территории рассекреченного лагеря бандитов. И множество еще подобных историй… Нет! Не стоит.

Поэтому приходилось обманывать. Версию взамен реальной службы по контракту Локис выдвинул не очень-то правдоподобную. Обманывать он не умел и не любил, но мама верила. Или старалась верить. Так или иначе, но разговоров о своей службе Владимир старался просто не поддерживать.

– А что у нас еще на обед?

Локис занял свое место за столом в углу кухни около батареи.

– Суп грибной, твой любимый. Картошку пожарила, как ты любишь. – Анна Тимофеевна налила до краев тарелку сына. – Тетя Женя заходила, передала тебе вино домашнее. Для тебя специально сделала. Она тебя так же, как я, всегда ждет.

– Спасибо, мам. Зачем же так волноваться?

Шел третий день, как Локис вернулся с учебной базы домой на побывку, а мама суетилась так, будто он только час назад прибыл.

– Ну какие волнения? Ты для Жени любимый племянник.

Анна Тимофеевна подала сыну тарелку с супом. Из холодильника достала старую, 90-х годов бутылку из-под водки. Тетя Женя всегда разливала домашнее виноградное вино в такие бутылки.

– Достань-ка бокал. Налью тебе.

Владимир, не вылезая из-за стола, дотянулся до полки буфета, укрепленного над обеденным столом, где хранились вещи, долго не используемые в хозяйстве.

– Мам, у тебя там микроволновка стоит. Ты не забыла? Почему ты ее не используешь?

В прошлый свой приезд Локис прямо на вокзале купил маме микроволновую печь, так как больше ничего после возвращения из Чечни не успел. По сложившейся традиции, привозил домой что-нибудь полезное. А о микроволновке, как он знал, мама давно мечтала.

– Ты мне, сынок, наладь. А то я сама боюсь сломать.

Анна Тимофеевна села за стол напротив.

– А ты почему не ешь, мам? – Владимир вдохнул терпкий аромат молодого домашнего вина.

– Да мне не хочется!..

Анна Тимофеевна не сводила глаз с сына. Загорелый, мускулистый, сосредоточенный. Как все-таки быстро они растут – сыновья. Не успеешь оглянуться, перед тобой уже мужчина.

– После обеда займусь теликом. Антенну налажу. – Локис с аппетитом доедал остатки супа.

– Да, сынок. Еще утюг засорился, не отпаривает. – Анна Тимофеевна открыла крышку скороварки. Оттуда пахнуло пряностями и тушеным мясом. – Я тебе четыре голубчика положу?

– Мам! Я же не слон! Двух будет вполне достаточно.

Анна Тимофеевна аккуратно выложила на тарелку три голубца.

– Я тебе брюки хотела отутюжить к приезду. Пришлось по старинке. Через тряпку, и в стакан – воды.

– После обеда займемся. Разберемся со всем, что у тебя там не работает. – Владимир аккуратно вытер кусочком хлеба пустую тарелку из-под супа. Казарменная жизнь приучила его к быстрому приему пищи. – И микроволновку освоил. Сэкономишь время на готовку.

– А мне его к чему экономить? Это у вас вон, молодых!.. А я… Мне только бы до твоего прихода успеть, чтобы все на плите горяченькое стояло. – Анна Тимофеевна поставила перед сыном тарелку со вторым. – Это когда ты дома жил, я спешила. Придешь на пять минут поесть и снова по делам убегаешь. Надо все за пять минут разогреть и на стол поставить. А теперь я к твоему приезду за неделю начинаю готовиться…

Звучный рингтон «You’re In The Army Now» из динамика мобильного телефона Локиса прервал речь Анны Тимофеевны. Композиция знаменитой «Статус Кво» оповещала о том, что звонили из штаба. Владимир невольно подтянулся.

– Мам, я сейчас. Товарищ из Балашихи должен был позвонить. Я быстро переговорю и вернусь…

Он вышел из кухни. Говорить с майором в мамином присутствии было неудобно. Неожиданный звонок начальства на третий день отпуска не предвещал для бойца-контрактника ничего хорошего. Локис отлично понимал это.

– Да, товарищ майор! Локис на связи.

Владимир плотно прикрыл за собой дверь в комнату.

– Внештатная ситуация, Локис, – известил его без всяких приветствий осипший голос майора. – Необходимо как можно скорее явиться на учебную базу.

Все планы Локиса на небольшой отпуск рухнули в одночасье. Он хотел было поинтересоваться, в чем именно проблема, но решил, что не стоит этого делать. В конечном итоге это ничего не меняет. Где-то там уже приняли необходимое решение. Без его участия. Так было всегда. Остается только подчиниться.

– Ты что там, язык проглотил? – Голос майора вывел Локиса из оцепенения. – Как слышно, Локис? Прием.

– Вас понял, товарищ майор, – коротко отрапортовался Владимир. – Уже выезжаю.

Майор ничего не добавил к сказанному. Короткие гудки оповестили Локиса об окончании сеанса связи.

– Мам, я должен буду сегодня уехать. – Вернувшись в комнату, Владимир принялся быстро доедать поостывшие уже к этому моменту голубцы. – Товарищ на складе заболел. Руководство просит выручить. Надо подъехать на базу. Ты только не расстраивайся, мам. Хорошо?

Локис изо всех сил старался выглядеть естественно и непринужденно. Хороший аппетит сына всегда радовал Анну Тимофеевну, и Владимир уплетал мамины голубцы с особым рвением.

– Сейчас соберусь и уже к вечеру доеду до работы. Узнаю, что там такое. А там, может, завтра и вернусь. Утюгом займемся.

– И микроволновкой, – добавила мама.

– Да, конечно. И микроволновкой.

Владимир взглянул на мать. Было понятно, как она расстроена его отъездом.

4

– Русские вынудили нас отступить. – В голосе коротко стриженного сорокалетнего мужчины слышались виноватые нотки.

Сидящий за столом Шота Зурбадзе в заношенной военной форме заметил эти нотки в первую очередь. И тут же нахмурился. Отставив в сторону стакан с вином и промокнув губы рукавом куртки, он демонстративно откинулся на спинку стула. Скрестил руки на груди.

– Я не просил тебя оправдываться, Ваче. Я просил доложить обстановку.

– Так я же…

– Конкретно! – Шота повысил голос. – Что произошло?

– Они выбили наши войска из окрестностей Цхинвали.

– Русские?

– Конечно, русские.

Ваче едва держался на ногах от усталости, но он не мог позволить себе сесть без особого распоряжения командира. Ваче вынужден был докладывать, вытянувшись по стойке «смирно». Зурбадзе предпочел этого не замечать. С каждой секундой его лицо становилось все более мрачным. Видно было, что он осмысливает услышанную информацию. Шота забыл в этот момент обо всем и задумчиво покусывал ус.

– Как такое могло произойти? Мы ведь дали понять, что не намерены вторично брать Цхинвали, но имели право удерживать окрестности до тех пор, пока Южная Осетия ведет переговоры с русскими. Или… – Шота запнулся. – Вы предприняли атаку?

– Нет, – в глазах Ваче мелькнул самый настоящий испуг. Ему прекрасно было известно, чем грозило неподчинение приказам Зурбадзе. Он осторожно, чтобы тот не заметил, перенес центр тяжести с одной ноги на другую. – Мы не атаковали русских. Это они выбили нас с прежних позиций. Миротворческие войска кольцом встали вокруг Цхинвали…

Шота презрительно хмыкнул, не дав подчиненному закончить начатую фразу.

– Миротворческие войска! Вай! Нечего сказать. Хороши… Ну, ладно. – Он сумел подавить эмоции и налил себе еще вина. Аппетит у Шоты пропал, и он небрежным жестом отодвинул от себя тарелку с едой. – Они еще за это поплатятся, как только закончатся переговоры. Я уверен, что наш президент не допустит присоединения Южной Осетии к России. Война все равно будет. Не сегодня, так завтра. Это наша земля!

Зурбадзе ударил кулаком по столу так сильно, что несколько капель вина перескочили через край стакана. Грузинский командир поднял взгляд на подчиненного. Кроме самого Шоты и явившегося к нему с докладом Ваче, в комнате находился еще один из людей Зурбадзе. Он сидел за тем же столом, что и командир, только немного поодаль. На коленях у боевика покоился автомат.