Сергей Зверев - Акваланги на дне Страница 3

Так прошел час, полтора. Мужчина на корме словно заснул, сидя ссутулившись и глядя на воду. Внезапно он встрепенулся, опять глянул на часы, сокрушенно покачал головой. Снова подхватив с сиденья рацию, он принялся вызывать ушедшего в тоннель аквалангиста, однако ответа так и не получил. Тогда только он безнадежно махнул рукой, небрежно бросая портативный передатчик на мешок с вещами.

– Короче, все, крышка ему, – вполголоса, как бы для самого себя проговорил он. – Однако это уже третий. – Он горько усмехнулся, с досадой сплюнул в море. – Что за херотень там, в самом деле, что, кого ни пошлю, никто не возвращается?!

Человек с квадратным подбородком потянулся к расположенному на корме мотору, завел его, дал газ, стал медленно разворачиваться и взял курс куда-то в сторону, прочь от Балаклавской бухты. На оставшийся за его спиной загадочный грот, за которым открывалось рукотворное подземелье, он больше не смотрел.

Глава 3

– От второго причала отходит катер по маршруту «Графская пристань – Северная сторона».

Голос диктора сменили светлые и печальные звуки «Севастопольского вальса». Небольшой прогулочный теплоходик с кучей праздного курортного народа на борту взревел, натужно загудел мотором, распространяя вокруг отвратительный, едкий запах дизельных выхлопов. Молодой матрос в тельнике и джинсах проворно размотал швартовы, покидал их на борт своего суденышка, запрыгнул на него сам. Теплоходик забурлил винтами за кормой, будто нехотя отвалил от дебаркадера, стал медленно разворачиваться, чтобы взять курс на другой берег огромной бухты, называющийся Северная сторона.

Среди собравшейся на палубе катера разномастной толпы – отдыхающие с их беспечно расслабленным и пьяно-веселым видом, озабоченные и хмурые коренные жители Севастополя – особенно выделялся в первую очередь благодаря своему огромному росту и богатырскому телосложению молодой мужчина лет около тридцати, по обветренному и загорелому лицу которого и особенной выправке нетрудно было догадаться, что это морской офицер. Рядом, тесно прижимаясь к нему, стояла молодая женщина, ее на редкость красивое, с мягкими и правильными чертами лицо обрамляли нежно-золотистые волосы. На плечах моряк держал полуторагодовалого сынишку, который с серьезным и сосредоточенным видом глазел на все вокруг, чувствуя себя на папиных плечах уверенно и комфортно.

Стоящего на палубе катера высокого атлета с ребенком на плечах звали Сергей Павлов. Он и в самом деле был морской офицер, старший лейтенант, служил на Северном флоте, а в Крым приехал отдыхать с семьей. Хотя старший лейтенант на флоте ненамного более высокое звание, чем в армии, в отношении старлея Павлова случай был особый. По должности своей он был командиром отряда боевых пловцов Северного флота России, элитного воинского подразделения, подчинявшегося непосредственно контрразведке штаба флота. Этот отряд состоял только из офицеров и мичманов, и те обязательно должны были окончить не только воинскую школу или высшее командное училище, но и специальную «учебку», которая до того времени располагалась в Крыму, в городе Балаклаве, и лишь в последние годы была расформирована.

Воинская квалификация у боевых пловцов во все времена была исключительной. Их обучение и подготовка включали не только совершенствование своей физической формы, уверенное владение всеми видами огнестрельного и холодного оружия, приемами рукопашного боя, но и – это в первую очередь! – тщательнейшее изучение и освоение навыков погружений и поведения под водой. Боевой пловец должен уметь плавать как рыба, погружаться с аквалангом на предельные и запредельные глубины, находиться под водой дольше, чем это может обычный человек. Все это приближало настоящего боевого пловца к легендарному, воспетому в знаменитом фантастическом романе образу человека-амфибии.

К этому надо прибавить большую интеллектуальную подготовку.

В балаклавской учебке самым подробным и основательным образом изучали не только географию, военную историю, и в первую очередь историю военного флота, но и внутреннее устройство всего, что когда-либо плавало, плавает и будет плавать по всем морям и океанам земного шара, а это далеко не пустяковый объем информации. Так что настоящий морской спецназовец – это не только накачанные мускулы и умение махать руками и ногами, но прежде всего исключительный интеллект, направленный на выполнение боевых задач на грани невозможного, связанных с морем, и способность к выживанию в исключительных условиях, где, казалось бы, не уцелеть никакому живому существу.

Однако если таковы требования, предъявляемые к рядовому бойцу отряда боевых пловцов, то какова должна быть квалификация у командира этого элитного подразделения, который в настоящий момент стоял на борту рейсового севастопольского катера и с наслаждением щурился на сияющее блестками море.

Сергей Павлов на самом деле был на своем флоте своего рода знаменитостью. О боевых операциях с его участием рассказывали друг другу не только офицеры и мичманы в дружеских застольях, но и командиры своим матросам во время теоретических занятий, про него даже ходили легенды. За буйный нрав и исключительное мужество и находчивость в нестандартных ситуациях старлей Павлов еще в годы своей юности получил прозвище Полундра. Под этим прозвищем знал его весь Северный флот.

Теперь, едва небольшой рейсовый катер, глухо зарокотав двигателем, отвалил от бетонной стенки причала, Сергей Павлов с наслаждением вдохнул свежий морской воздух и почувствовал то особое блаженное волнение, какое испытывает истинный моряк, когда он выходит в море, пусть даже на такой недолгий срок.

– Интересно, Сережка, – заговорила его белокурая жена Наташа, – а что, общественный транспорт на эту Северную сторону в Севастополе не ходит?

– Троллейбус ты имеешь в виду? – переспросил Полундра. – Конечно, ходит. Только понимаешь, в Севастополе во многие районы проще добраться морем, чем по суше. И быстрее, и надежнее.

– Серьезно?

– Сам город расположен вокруг Севастопольской бухты, – продолжал старлей, – а бухта представляет собой огромную береговую излучину. И прежде тут работали перевозчики, возили людей на лодках из одного района города в другой, потому что добраться по воде намного проще и быстрее, чем тащиться по улицам. А теперь-то и подавно здесь регулярно курсируют катера. Катера в Севастополе и есть самый популярный общественный транспорт.

– Но ведь катер идет медленнее, чем, например, автобус, – возразила Наташа.

– Вовсе нет! – ответил Полундра. – Его реальная скорость сейчас где-то двадцать пять узлов, это сорок пять километров в час. Примерно с такой же скоростью тащится автобус по городским улицам, особенно если они разбиты, а у автобуса много остановок. Но не в этом дело! Катер же идет напрямую, через бухту, поэтому все равно выходит быстрее. К тому же плыть по морю – это же здорово! Смотри, какая красотища! – Он указал на стремительно удаляющуюся от них Графскую пристань. – Севастополь с моря изучать даже лучше, чем с суши, виды великолепные.

– Да, это здорово, – согласилась Наташа, с восторгом оглядывая панораму открывающегося с моря Севастополя.

– Вон, смотри, – продолжал Полундра, указывая в сторону города. – Место, откуда мы вышли, называется Графская пристань. Она как бы центральная в Севастополе, расположенная посередине бухты. Прямо к ней примыкает площадь адмирала Нахимова. На ней, видишь, вон то старинное здание, окна с матовыми стеклами? Это штаб российского Черноморского флота.

– Конечно! Ты мне его показывал уже, когда мы проходили мимо!

– А, ну да. Штаб нашего флота я тебе действительно показал. Ты же знаешь, что Черноморский флот теперь разделили, часть кораблей осталась у России, а часть передали Украине. Штаб Черноморского флота Украины, он в другом месте…

Они немного помолчали.

– Не надоело тебе море? – неожиданно спросила Наташа, снизу вверх пытаясь заглянуть своему мужу в глаза. – На службе – море, отдыхать приехали – тоже море.

– Да, пожалуй что, – ответил, улыбнувшись и щуря свои глаза на солнце, моряк. – Но я взял, что дают. Путевку в санаторий Военно-морского флота на сорок пять суток в Крым, да еще в бархатный сезон получить, – это, знаешь ли, не каждому выпадает. К тому же море здесь другое, теплое, ласковое. Не то что у нас в Североморске. Ничего, отдохнем! – обнадеживающе воскликнул он, поднимая своего сынишку повыше, чтобы тот мог лучше видеть окружающее великолепие.

– Ой, Сережа, смотри! А это что, маяк? – Она указала на высокую, увенчанную огромным стеклянным конусом башню из красного кирпича, высившуюся справа по ходу катера.

– Конечно, – ответил Полундра. – И ночью он светится. В тихую и ясную погоду прямо видно, как луч его на воду ложится.

– Это ведь очень красиво, правда? – воскликнула Наташа.