Борис Бабкин - Кровавый план египтянина Страница 3

– А в Чечне за кого воевал? – спросил русский.

– Не за вас, – усмехнулся блондин. – Но не по идейным соображениям и не потому, что против России, а из-за денег. Платили там неплохо. Правда, во вторую я уже не полез. Понял, что за них всерьез взялись.

– Я так же подумал, – улыбнулся русский, – поэтому и не пошел. Хотя у меня к родине свой счет имеется.

– Ты тоже в Чечне был? – удивился блондин.

– Под Бараевым ходил. Переодевались в федералов и население грабили.

– Я тоже несколько раз так работал… Иван. – Блондин протянул руку.

– Валерий, – пожал ему руку русский. – А здесь еще наши есть?

– Были. Троих убили. Одного три дня назад, двоих вчера около Эль-Рамади. На колонну напали. Там человек двенадцать партизан положили и этих двоих. Один из Москвы был. Я как-то по простоте душевной упомянул Чечню, так думал, он меня пристрелит. Еле удержали москвича. Он сюда приехал с американцами воевать. В Чечне тоже был, прапором. В общем, сам понимаешь, как он ко мне отнесся. Я не в обиде. Любой другой так же относился бы. Но ведь я только за деньги там воевал. А он стал кричать: ты отца с матерью предал, знакомых своих, друзей и так далее. В общем, знаешь, я рад, что ты из числа мне подобных. Надеюсь, ты не делал обрезание?

Рассмеявшись, Валерий покачал головой.

– Я рад, что встретил тебя, – сказал Иван. – Знаешь, общаться с русским приятно. Что ни говори, а в России все-таки очень даже неплохо. И порой намного лучше, чем где бы то ни было.

– Это точно, – согласился Валерий.

– Вы из одной страны? – поинтересовался иракский военный.

– Просто один язык знаем, – улыбнулся Иван.

– Пора уходить, – заявил иракский партизан.

– Здесь и чеченцы есть, – сообщил Валерию Иван. – Они в тренировочном лагере были, в Афганистане. Когда америкашки напали на талибов, стали воевать с ними. Но штатники в основном авиацией работают. Мы и перебрались в Ирак. И из Пакистана группа в Чечню шла, но здесь осталась. В Чечню, как я слышал, все труднее и труднее пробираться. Хотя нам с тобой это, наверное, и не понадобится… не по мне эта война, уж слишком трусливы эти иракцы. Вот смертники, те да, но сейчас их используют мало. К чему-то готовятся, видно.

– Быстрее, – поторопил их один из группы.

– Деньги в Грузии, – войдя в пещеру, сообщил плотный высокий молодой мужчина в американском камуфляже, с зеленой ленточкой на лбу.

– А вот как их сюда принести? – отозвался чистивший пистолет лысый араб.

– Придется все-таки подключать Згуриди, – сказал сидевший в кресле Басаев.

– Не хотелось бы, – возразил араб. – Через Отара идут все наши связные и курьеры. Сейчас граница с Грузией почти закрыта. Хорошо, что мы прилично пополнили запасы оружия и взрывчатки перед самой войной. Рассчитывали на то, что Дагестан нас поддержит, но не вышло.

– Давай не будем об этом, – процедил Басаев. – С помощью Аллаха…

– Точнее, с помощью спонсоров, – усмехнулся араб, – которым, конечно, помогает Аллах. Но мы несем большие потери при переходе границы. А Згуриди…

– У нас кончаются деньги, – сухо проговорил Басаев. – Мы уже неделю не выплачиваем воинам жалованье. И если воины Аллаха как-то понимают это, то наемники не желают рисковать жизнью за нашу свободу.

– Все мы здесь торчим из-за денег. И мои люди все чаще говорят о том, что в отрядах остается все меньше чеченцев. Около пятидесяти человек уже сдались федералам или их приспешникам по объявленной президентом России амнистии. И несмотря на взрывы бомб в Чечне, Дагестане и даже в Москве, народ России не протестует против войны в Ичкерии. Скорее наоборот. Надежда на то, что с проживающими в центре России чеченцами будут обращаться плохо и те начнут мстить, не оправдывается. Это было понятно еще во время захвата театра на Дубровке. Не было погромов в квартирах, где проживают чеченцы. А вот удары по зданию…

– Если гибнут гяуры, – прервал его лысый, атлетически сложенный чеченец, – это уже хорошо. Как говорит имам, каждая смерть неверного приближает воина Аллаха к раю. И нет неверного, которого стыдно было бы убить или…

– Шамиль! – стремительно войдя в пещеру, быстро проговорил бородач. – В Московской области, в Толстопальцеве, обнаружен дом, в котором были пояса шахидов, оружие и все остальное…

– Как федералы могли выйти на тайник? – зло спросил Басаев.

– Скорее всего выдала арестованная на Тверской шахидка, – ответил араб. – Наверное, она специально вела себя так, чтобы вызвать подозрение. Я сколько раз говорил – надо, чтобы они работали сразу по приезде, пока еще не выветрилось внушенное Учителем, пока шахидка не увидела другой жизни. Оказывается, и на земле при жизни можно побывать в раю. Там мы ее не достанем. К тому же она наверняка и рассказала немало. Дом в Толстопальцеве – лишнее этому доказательство. Таких, как она, нужно использовать где-то рядом и держать под постоянным контролем. Поэтому…

– Хватит, – недовольно остановил его Басаев. – В конце концов, за шахидов отвечают твои люди. И то, что ее взяли, ваша вина. Но это уже в прошлом. Сейчас надо думать о дальнейшем. Меня больше всего унизил провал с «Норд-Остом». Это была реальная возможность заставить Россию уйти из Ичкерии или хотя бы на какое-то время сделать так, чтобы они прекратили военные действия. И что получилось? Полный провал. Театральное шоу с главным артистом Бараевым. А ведь все было разработано до мелочей. Захват, минирование здания и подступов к нему. А он заминировал весь зал. На зрителей вполне хватило бы и поясов шахидов. И никаких переговоров, кроме как с президентом. Путин не идет на переговоры… убили двоих – снова нет… Теперь весь мир убедился в нашей пустой болтовне. И восхищается работой российских спецслужб. А тут еще председатель избирательной комиссии заявил на всю Россию, а следовательно, и на весь мир, что Масхадов может принять участие в выборах президента Ичкерии. Когда мне об этом сказали, я не поверил, но потом услышал сам. И не понял: зачем это? Масхадов обвиняется в подготовке джихада на Дубровке, и вдруг он может принять участие в выборах. Выходит, его до сих пор считают президентом? – усмехнулся он.

– Скорее всего пытаются выманить, – предположил араб. – И вполне возможно, для того, чтобы мы не наносили ударов во время проведения выборов… Господин Масхадов отказался от участия в выборах и занимается терроризмом. А почему бы тебе не выдвинуть свою кандидатуру? – посмотрев на Басаева, усмехнулся он.

– Ничего смешного тут нет! – отрезал тот. – Выдвинуть свою кандидатуру – значит признать выборы. Этого нельзя делать ни в коем случае. И разумеется, нужно попытаться сорвать выборы везде, где возможно. Было бы отлично нанести удар по вновь построенному зданию, но это почти невозможно. И в то же время надо проработать все возможности.

– Полковника Буданова осудили на десять лет, – войдя в пещеру, с улыбкой сообщил узкоглазый боевик, – лишили наград. Отец Кунгаевой будет настаивать на более суровом наказании. А адвокат пишет кассационную жалобу и заявляет, что приговор жесток и несправедлив.

– Отец Эльзы все делает правильно, – кивнул Басаев. – Но его слова о том, что он всегда считал Ичкерию российской, мне не понравились. До выборов осталось два месяца, и надо отработать несколько операций. И к этому времени, – он посмотрел на араба, – нужно подготовить нескольких шахидок.

– Сейчас их пять, – вздохнув, поморщился тот. – Две из них почти готовы, и они сделают все как надо. А вот другие еще не дозрели. Но Сулейман занимается поставкой новых шахидок, – хохотнул он.

– Есть работа, – войдя в грот, улыбаясь, проговорил невысокий, полный, совершенно лысый мужчина. – На твой вкус, Кабан, – кивнул он приподнявшему голову плечистому молодому мужчине в российском камуфляже.

– Снова игра под федералов, – усмехнулся тот. С соломы поднялись еще четверо мужчин славянской внешности и уставились на вошедшего.

– Точно, – кивнул тот. – И это вам понравится. Надо изнасиловать трех чеченок. Работать с ними надо жестко, но не уродовать. И разумеется, побольше ненависти. Учить вас этому, я думаю, не надо.

– А прикрытие? – потягиваясь, спросил Кабан.

– Все будет нормально, – успокоил его лысый.

– И сколько мы за это удовольствие получим? – спросил рыжеватый парень в тельняшке ВДВ.

– По двести, – ответил лысый, повернувшись к нему.

– Ну ты, Власов, даешь, – рассмеялся русый здоровяк. – И удовольствие хочешь на бабах поиметь, и баксы получить.

Остальные, да и сам Власов, рассмеялись.

– Я через посредников подам заявление об участии в выборах, – проговорил Масхадов, сидевший на коврике со скрещенными ногами.

– Не советую, – сказал куривший длинную трубку пожилой чеченец. – Это вызовет недовольство у командиров. Басаев вообще придет в ярость. Кроме того, наверняка будут приниматься меры, чтобы сорвать эти выборы, и вдруг ты дашь согласие на участие в них, то есть признаешь, что хочешь быть ставленником Москвы.