Дмитрий Черкасов - Крестом и булатом. Вторжение Страница 3

Абрамсон надул лоснящиеся от жира губки.

— Надо по уму. Факсы нынче штука ненадежная.

— Да брось ты... — отмахнулся Семисвечко.

— Нет, не брось! — неожиданно резко рыкнул Абрамсон. — Тебе примера Индюшанского с Бобковичем мало? Тоже думали, что все обойдется, документики в электронном виде держали... И что вышло? Сейчас половина их файлов у фээсбэшников...

— Ну и чо? — Александр Лейбович пожал плечами. — Вову отпустили, дело закрыто.

— Еще не совсем...

— Как это не совсем?

— А так! — зло выдохнул Абрамсон. — Есть сведения, что это был только первый этап. Через месяц другой Индюка забьют в клетку всерьез и надолго. Если только тот заранее не сбежит... Бумаги, что он с «Газпромом» подписал, — фуфло. Подтереться и выбросить. Любой европейский суд опротестует. Особенно после того, как один из протоколов наш министр пропаганды завизировал. Он же госчиновник, а западники к этому очень серьезно относятся. Раз расписался — значит, интерес имеет. По всем законам выходит, что министр госпропаганды Зозуля — коррупционер...

— Кто в клювике принес? — серьезно спросил Семисвечко.

— Стальевич. А Дима Якушко подтвердил... — Якушко у Стальевича в замах ходит, — Александр Лейбович скривился, — одна команда.... Что один ляпнет, то другой тут же поддерживает. Якушко после отставки Деда суетится, ему выслуживаться по новой надо...

— Мой человек вчера со Степашко базарил. Тот же цвет.

— Ну и хрен с ними! — Семисвечко набулькал себе швейцарской минеральной воды по пять долларов за поллитровую бутылку. — Это проблемы Индюка. Сам вписался, пусть сам и решает... Никто его не заставлял против Штази на выборах играть. Скорешился с Яблонским, пущай на пару и расхлебывают. Яблочный Индюк — это даже не смешно. Надо было заранее все продумать...

— Так то оно так...

— Рома, давай по делу. У меня еще две стрелки сегодня.

— Лады. Ты с Фаттхом давно говорил?

— С неделю тому назад. А что?

— Непонятки по последней партии...

Бесшумный, как тренированный ниндзя, официант мгновенно расставил перед Семисвечко пяток тарелочек с закусками и удалился. Бизнесмен навалил на кусок булки ложку белужьей икры и затолкал его в рот.

— Чо за непонятки? — Одна из икринок вывалилась из полуоткрытого рта страдающего избыточным весом олигарха и скатилась по обтянутому синей рубашкой брюху под стол.

— С количеством...

Александр Лейбович покряхтел, извлек из внутреннего кармана пиджака листок с записями и расправил его на коленях.

— Где?

— По составу, что отправили транзитом через Малгобек.

— В среду? — уточнил Семисвечко.

— Угу...

— Вроде все в порядке. Кульман прогарантировал.

— А объемы?

— Тыща восемьсот тонн, как с куста.

— Вот именно, — кивнул Абрамсон.

— Что «вот именно»? — не понял Семисвечко. — Рома, хорош загадками говорить...

— Из Черноречья вышло две четыреста...

— Как так?! — возмутился Александр Лейбович.

— А вот так! — прошипел Роман Мульевич. — Мне ребята из Чечни позвонили. Отправили сорок цистерн, дошло тридцать. Этот сучок Кульман к нашему составу десять своих прицепил. А документы только на три десятка оформил. Если б тот поезд остановили, то мы бы с тобой и влетели.

— Погоди... А где тогда лишние?

— Отцепили по пути. Я думаю, в Майской или в Вознесенской. Там отводные ветки есть. Делов на пятнадцать минут...

— Вот сволочь!

— А я о чем толкую? Пора бы с ним вопрос порешать...

— Твои предложения, — Семисвечко уставился в тарелочку с остатками икры.

— Хаттабычу свистнуть, у него около Серноводской есть парочка мобильных отрядов. Организовать накат на кульмановских людишек плевое дело. Раз два — и в дамки... Можно даже без персонификации наезда обойтись. Пройти широким бреднем, пожечь с десяток заводиков. Если все удачно срастется, Кульман на месячишко из дел вылетит.

— У него в районе Серноводской заводы вперемешку с моими.

— Ну и что? Предупредим людей, чтоб не трогали...

— А авиация? На Хаттаба они как волки навалятся. Будут глушить направо и налево. Вон, Штази, говорят, приказал ему голову Однорукого доставить. Любые награды обещает...

— Штази мы как нибудь успокоим.

Семисвечко отрицательно покачал головой.

— «Как нибудь» меня не устраивает. Штази — не Дед, его на кривой кобыле не объедешь. Да и не узнаем мы ничего, если он чо то замыслит...

— Хорошо, — неожиданно легко согласился Абрамсон, — предложения по масштабным акциям со скважинами снимаются. Давай тогда под замес пустим кого нибудь из кульмановских генералов. Пусть Однорукий или Джафар со своими ребятами опять покоцают колонну федералов. И им польза, и нам хорошо. Заодно Кваснин облажается. Он тут верещал, что активный этап операции позади, мол, все крупные формирования разгромлены. Штази это понравилось, а при противоположном раскладе он Кваснина точно в миссионерскую позу поставит...

— Это можно, — задумчиво заявил Семисвечко. — Но что нам это даст?

— То, что и в прошлый раз. Пока будут разбираться с потерями и искать виноватых, под сурдинку натравим спецгруппы на людей Кульмана. Переделить заводики чечены всегда готовы, только волю дай. Своих людишек поставим... Кульман чухнуться не успеет. А потом поздно будет...

— Ты с Березой уже обсудил?

— Обижаешь!

— Тогда нормально, — Александр Лейбович побарабанил пальцами по столу. — Оформляй заказ. Кульман совсем зарвался, его давно пора на место поставить...

— Оплата обычная, — предупредил Абрамсон.

— В курсе, — буркнул Семисвечко.

В станицу Галюгаевская Рокотов попал по собственной инициативе.

За тот год, что минул с момента его приключений в столице Беларуси, Владислав успел переделать массу дел — вернуть себе квартиру и восстановить документы, уволиться с работы, поставить скромный памятник из черного гранита на могиле Азада, съездить в Белград к Мирьяне, пробравшись в Югославию через Венгрию под видом мирного российского туриста, обручиться с черноокой сербкой, познакомиться с друзьями неугомонного Дмитрия Чернова по кличке Гоблин и пару раз побывать в Москве, где его радушно принял получивший очередное звание подполковник Бобровский.

С Москвы все и началось.

В столице Рокотов совершенно случайно познакомился с приехавшим в Главное Управление по Борьбе с Организованной Преступностью и Коррупцией жителем Ставрополья Михаилом Чубаровым, у которого в конце тысяча девятьсот девяносто девятого года был похищен родной брат. Стоимость освобождения Мити Чубарова была определена в полмиллиона долларов, которых у семьи казака не было в принципе. Чечены похитители ни на какие уступки не шли и грозились, в случае отсутствия выкупа, прислать родственникам отрезанную голову заложника.

Ситуация сложилась патовая.

Митю вместе с еще одним жителем Галюгаевской — Ираклием Туманишвили — держали в каком то маленьком ауле в горной части Чечни между реками Аргун и Мартан, куда бойцам ГУБОПиКа и СОБРа не было никакого доступа. К тому же похитители двух казаков принадлежали к немногочисленному, но совершенно отмороженному тейпу, с которым предпочитали не связываться сами чеченцы из лояльных России кланов.

Оставался один выход — точечная боевая операция, в процессе которой у исполнителей должны были быть полностью развязаны руки.

Власти на подобный вариант не шли.

Рокотов почесал в затылке и позвонил Гоблину в Санкт Петербург.

Тот дал положительный ответ на вопрос о партии новейшего оружия, а родственники Туманишвили, с которых похитители требовали нереальную сумму в три миллиона полновесных баксов, обеспечили доставку стволов из северной столицы на Ставрополье. В тонкости перевозки вооружения через полстраны в фурах с текстилем биолог не вникал.

Экипировка маленького отряда казаков добровольцев обошлась Владу в девяносто семь тысяч долларов. Благо, косовские деньги[4] у него еще оставались. Туманишвили и Чубаровы попытались было компенсировать расходы, но Влад отложил любые финансовые расчеты до завершения операции.

К властям больше не обращались. Те показали свою беспомощность, подозрительно долго тянули даже с возбуждением уголовных дел, из чего следовал логический вывод, что кто то из милицейских или прокурорских чиновников был в доле с похитителями. После приезда в Галюгаевскую Рокотова, явившегося под видом троюродного племянника Чубарова старшего, родственники заложников принялись изображать активность в поиске необходимых для выкупа сумм, дабы усыпить бдительность возможных наблюдателей и дать группе добровольцев время на осуществление задуманного.

К счастью, с боевой подготовкой казаков, в число которых вошел и местный священник отец Арсений, сложностей не возникло. Почти все они были охотниками, пятеро в разные годы отслужили срочную в ВДВ и морской пехоте, так что с оружием обращались на порядок лучше любого солдата срочника из мотострелковой дивизии. И главное — давно мечтали поквитаться с бандитами за последние несколько лет постоянного страха за своих близких.