Стивен Хантер - 47-й самурай Страница 3

Эрл был счастлив.

На войне он оставлял все позади. Его беснующийся отец, уже покойный, больше не орал на него; забитая, вечно печальная мать не брела безвольно по жизни; он больше не был сыном шерифа — человеком, которого ненавидели все те, кто боялся его отца; он был лишь первым сержантом Свэггером, и он был счастлив. Теперь его семьей была морская пехота Соединенных Штатов, принявшая его в свои объятия, любовно вскормившая его и сделавшая из него мужчину. И он ни за что ее не подведет, до последней капли крови будет сражаться за ее честь.

Добравшись до гребня небольшой возвышенности, Эрл приподнял голову. Перед собой он увидел складку на песчаном склоне, ведущую вверх, — осыпь, являющуюся одним из отрогов горы Сурибачи. Сама гора вздымалась в небо, загораживая собой море. Задача 28-го полка заключалась в том, чтобы обойти эту вулканическую гору, отрезать ее от путей снабжения, а затем дюйм за дюймом подняться наверх и уничтожить минометы, артиллерийские батареи, наводчиков, стрелковые ячейки и доты, которыми были усеяны шершавые склоны. Все это предстояло делать постепенно, на протяжении долгого дня.

Осыпь казалась пустынной — неровная борозда, проведенная в черном песке, утыканная чахлой травой и плющом. Кое-где над унылой пустошью поднимались кусты эвкалипта.

Раньше Эрл повел бы своих людей вперед — и они бы все погибли. Но, как и его командиры, он выучился искусству войны.

Эрл стал искать взглядом сплетения корней среди кустарника и эвкалиптовых зарослей, полоски лимонного сорго, маленькие кривые дубки, ибо японцы мастерски владели искусством зарываться в землю, возводя крошечные крепости на одного человека, практически неуязвимые для артиллерии, но в то же время не имеющие путей отхода. Такая вещь, как запасный выход, тут отсутствовала. Эти ячейки оборонялись смертниками, не знающими, что такое отступить или сдаться в плен.

— Макриди, ты готов?

— Да, Эрл.

— Следи за моими выстрелами.

Эрл обозначил для себя цель, до которой было ярдов тридцать: крохотный островок растительности посреди моря черного песка, который выглядел слишком ухоженным. Поняв, что за завесой густой листвы папоротников скрывается человек, он послал туда очередь из четырех трассирующих пуль, проследив взглядом, как яркие мерцающие точки пересекли открытое пространство и впились в зелень, поднимая фонтанчики черной пыли. Сильный и опытный Эрл держал пистолет-пулемет так, что даже при стрельбе очередями ствол не уводило верх; ни одна пуля 45-го калибра никогда не уходила в пустоту. Из своего «томпсона» он без труда сбивал пущенные в воздух тарелочки и во время долгих морских переходов нередко устраивал показательные стрельбы для офицеров и матросов десантных кораблей.

Устроившийся рядом с ним Макриди всадил в то же место несколько тяжелых пуль 30-го калибра, которые, попадая в цель, взрывались мощными сердитыми гейзерами.

— Отлично сработано. Этот парень отправился к своим предкам.

Эрл продолжал изучать склон. Его взгляд замечал то, на что другие не обратили бы внимания. Он посылал туда трассирующую очередь, затем пулеметчик отправлял следом мощные пули 30-го калибра. Через несколько минут осыпь была полностью очищена от японцев.

— А теперь нам предстоит самое сложное. Понимаете, япошки расставили ребят и с противоположной стороны. Я хочу сказать, лицом к собственным позициям. И мы их сейчас не видим. Вот так работает мысль у этих хитрых маленьких обезьян. Они воюют уже давно и, черт побери, успели кое-чему научиться.

— Сержант Эрл, что мы будем делать?

— Мы скатим вниз по склону фанаты. Я возьму пулемет. Как только гранаты рванут, я прыгну вниз. Секреты я разыщу без труда и перестреляю всех япошек. А вы подниметесь на гребень и прикроете меня огнем из своих «томпсонов».

— Эрл, вас обязательно убьют.

— Нет уж. Ни у одного косоглазого не хватит смекалки, чтобы зацепить старину Эрла. Итак, Макриди, снаряди свежий магазин и взведи пулемет. И отцепи сошку. Все достали гранаты. Готовы?

— Да, мистер Эрл.

— Отлично. По моему счету выдергивайте чеку, отпускайте рычаг предохранителя и просто бросайте гранаты через гребень. Понятно?

Бой — это сплошная непогода. Он бежал через облака пара, через висящую в воздухе пыль, через слои серы. Не было ни солнца, ни жары. Его ботинки старались найти упор в черном песке. Громыхал гром, но только на самом деле это были звуки выстрелов. Весь склон ожил под градом пуль — казалось, это копошатся маленькие зверьки. В воздухе плавали капли жидкого света. Внизу, в сплошной пелене пыли, были видны суетящиеся силуэты — это косматые звери пытались забраться выше, приблизиться на расстояние броска гранаты, а за ними носились белые трассирующие пули его солдат.

Он перебегал от одного окопа к другому.

— Продолжайте вести огонь. Мы заставим американцев отступить. У вас есть патроны, вода? Никто не ранен?

Его люди держались превосходно. Все до одного верили в силу «ста миллионов»,[2] все до одного верили в долг перед императором, все до одного уже заключили мирное соглашение со смертью, прочувствовали необходимость принести себя в жертву; никто не дрогнет и не побежит, это лучшие воины на земле. Истинные самураи!

— Вон там, слева!

Он указал рукой, пулемет «намбу» быстро дернул хоботом в сторону и выпустил очередь, прошившую густые заросли. Наградой за это явилось редкое зрелище: враг, безжизненно вывалившийся из кустов.

— Ищите цели и не прекращайте огонь; американцам надоест умирать, и они скоро отступят назад.

Капитан Яно добрался до последней террасы. Вследствие какой-то геологической аномалии на протяжении нескольких десятков футов склон был слишком крутым, и окопов здесь не рыли. Широкая полоса песка была совершенно открыта. И ее требовалось пересечь.

— Господин капитан, будьте осторожны!

— Да здравствует император! — воскликнул Яно, словно призывая себе на помощь талисман.

Верил ли он сам во все это? Отчасти верил. Нужно полностью отдать себя, признать необходимость собственной смерти, даже мучительной гибели в огне, принять с распростертыми объятиями страдания, возжелать небытия. И тогда можно будет броситься в огонь, выполняя свой долг, навстречу судьбе.

Но другая его часть спрашивала: «Зачем?»

Какая бесполезная трата людей!

Эти замечательные люди, которые могли бы столько совершить в жизни, вынуждены умирать на осыпи черного песка, на острове из серы, не имеющем абсолютно никакого значения. Они поступают так ради императора? Скольким из его бойцов известно, что богоподобный, всезнающий, беспощадный император — недавно сотворенный миф, а на протяжении трехсот лет эта марионетка была предметом насмешек всего Эдо,[3] в то время как страной правили из Киото действительно могущественные люди, предпочитавшие оставаться в тени. Они с трудом терпели императора лишь как полезную фигуру для участия в торжественных церемониях, отвлекающих внимание народа.

Яно прекрасно понимал: «Война проиграна. Все сухопутные армии сокрушены. Не удалось отстоять ни один остров. Мы погибаем здесь совершенно напрасно. Это было бы смешно, если бы не было бесконечно глупо. Те семеро, что заправляют Японией, давятся от хохота над нами».

И все же капитан бежал вперед.

Он находился на открытом месте всего несколько секунд. Американцы тотчас же открыли огонь, и он ощутил горячий шепот пуль, пролетающих слишком близко, маленькими поршнями сжимающих воздух слева и справа от него. Земля как будто взбунтовалась, взрываясь вокруг, наполняя воздух пылью, забивающей нос и горло.

Однако пуле, которой суждено его убить, пока не удалось отыскать цель.

Скользнув на землю за дюной, капитан Яно жадно глотнул воздух. В этот момент с осыпи внизу донеслись короткие очереди.

Взобравшись на гребень дюны, он увидел, как в ста ярдах от него вниз по склону бежит американец с большим ручным пулеметом в руках — у них так много разного оружия! — быстро водя стволом из стороны в сторону и поливая огнем развернутые в обратную сторону стрелковые ячейки, о существовании которых было известно только самому капитану, поскольку он лично размечал их на местности.

За считанные секунды все было кончено.

Огромный косматый зверь завопил, размахивая руками; сверху через гребень выскочили двое, еще несколько человек обошли вокруг. Они встретились посреди осыпи, тот американец поспешно выстроил их в цепочку и повел вперед.

И тут капитан Яно увидел именно то, чего так опасался: огнемет.

Последние двое американцев тащили огнемет. Один из них нес в ранце за плечами несколько канистр с желеобразным горючим, настолько тяжелых, что он сгибался под их тяжестью. Другой держал в руке длинное круглое сопло с пистолетной рукояткой, в которой был размещен пиротехнический воспламенитель, по сути дела спичка. От этой спички струя горючего превратится в дождь раскаленных искр, огненным дыханием дракона расплавляя все, на что попадет. Американцы поднимутся по осыпи, повернут налево и, воспользовавшись огненным прикрытием, выжгут пулеметные гнезда. Затем американцы взорвут стальную дверь в дот и сожгут живьем всех, кто находится внутри.