Илья Деревянко - Кровавое шоу Страница 3

Прошло примерно минут сорок. Первыми вернулись Вова с Жорой.

– Подъемный механизм в исправности, – отрапортовал Вова. – А трос… вот, взгляните сами. Мы его от трупа отстегнули, – охранник протянул шефу полутораметровый кусок толстого, прочного каната. Генеральный продюсер взглянул и разом обмяк. Увиденное не укладывалось ни в какие привычные рамки. Оказывается, трос не перетерся, не оборвался, а был аккуратно перерезан поперек волокон!

– Не-не-в-вероятно! Уму н-не пос-ти-жимо! – заплетаясь языком, лепетал Дергачев. – Э-т-того п-просто не м-могло с-случиться! Л-лазарь н-находился в воздухе один. Аб-б-б-солют-но один!!! К-к-то же п-пере-резал трос?!!

Масла в огонь подлил явившийся вслед за амбалами доктор Холодцов. Лицо врача сохраняло профессионально бесстрастное выражение, но голос звенел от волнения.

– Ваш артист умер еще до падения в ванну, – сообщил Петр Андреевич. – Согласно результатам предварительного обследования – от сильного удара тупым предметом в область сердца. На груди, под левым соском четко просматривается большой свежий синяк! Остальные телесные повреждения носят явно посмертный характер.

– А в-вы н-не о-ошибаетесь?! – выдавил Дергачев.

– Нет! – решительно возразил Холодцов. – Я кандидат медицинских наук и в придачу десять лет проработал судмедэкспертом. Можете довериться моим выводам. По крайней мере до сих пор я ни разу не ошибался!

Алексею Васильевичу почудилось, будто пол уходит у него из-под ног. Стены зала волнообразно заколебались, сводчатый потолок угрожающе придвинулся к темени. Слабо охнув, генеральный продюсер модернового, эротически-мистического триллера грохнулся в обморок…

Дергачев очнулся на кровати, в одной из спален второго этажа. Рядом на стуле сидел господин Холодцов. Чуть поодаль, в низком мягком кресле расположилась Черкашина. Уютно светил торшер в изящном абажуре. В комнате попахивало нашатырным спиртом. Алексей Васильевич чихнул, поморгал ресницами, пошевелил шеей. Затем с кряхтением сел.

– Вы свободны, доктор, – жестко сказала Эмма. – Ваша помощь больше не требуется!

Подобрав медицинский чемоданчик, Холодцов молча вышел за дверь.

– Сколько времени? – голосом тяжелобольного осведомился коммерсант.

– Не суть важно! – досадливо отмахнулась режиссер-постановщик. – В настоящий момент речь совсем о другом. О нашей с тобой безопасности!!!

– А-а-а?!! – ошалело вытаращился Дергачев.

– Да-да, именно о безопасности! – угрюмо подтвердила Черкашина.

– Братва наехала?! – испуганно встрепенулся «папик». – Из какой группировки?! С-е?! Л-е?! Т-е?! Или… милиция?!

– Заткнись! – не сдержавшись, рявкнула госпожа биоэнергетик. Зеленые глаза полыхнули недобрым огнем. – В гробу я видала твою дурацкую братву! И ментов в придачу!!!

– Но тогда в чем дело? – искренне поразился Дергачев.

– Мы допустили грубейшую, непростительную ошибку, – горестно вздохнула Эмма. – Начали снимать столь серьезный фильм, не заручившись поддержкой высших сил[3], и… получили первое предупреждение. В общем, Телушкина убил не человек!!! Ну чего уставился как баран на новые ворота?! – вдруг хрипло взвизгнула она. – Неужто не понимаешь?!!

Генеральный продюсер позеленел и громко, по-собачьи лязгнул зубами.

– Ага, дошло-таки! – нервно усмехнулась Черкашина. – Лучше поздно, чем никогда!.. Ну да ладно, проехали. А чтоб у тебя, дорогуша, не осталось ни малейших сомнений, слушай меня внимательно: согласно заключению врача, Лазарь умер высоко в воздухе от сильнейшего удара в сердце. Никто из членов съемочной группы достать его не мог! Идем далее – я осмотрела трос. Не бегло, как ты, а основательно! Так вот – он перерублен (между прочим, тоже в воздухе) одним-единственным ударом очень острого лезвия. Скорее всего мечом. Более того – меч был не только остр как бритва, но и раскален добела. Об этом красноречиво свидетельствуют обугленные волокна. А люди (в том числе мы с тобой) ничегошеньки не заметили! Отсюда вывод: гибель и падение Лазаря организовали те самые высшие, космические силы, которых мы своевременно не умилостивили!!!

Коммерсант трусливо заскулил, захныкал, однако Эмма не обратила на него ни малейшего внимания.

– Сейчас я проведу необходимый магический ритуал! – поднимаясь на ноги, с пафосом объявила она. – Кстати, Леша, прикажи охранникам посодействовать мне при осуществлении подготовительных мероприятий. В одиночку долго возиться, а время не терпит! Князь тьмы не любит ждать!!!

– Х-хорошо! – пискнул Алексей Васильевич. – Как п-пожелаешь, л-любимая!!

В небольшой квадратной комнате, расположенной на последнем, четвертом этаже особняка, горело множество свечей. Посередине, на полу была вычерчена мелом перевернутая пентаграмма[4], испещренная таинственными каббалистическими[5] знаками. В углах дымили бронзовые курильницы с тлеющими корешками каких-то неведомых трав. Воздух пропитался странными, дурманящими ароматами. В центре пентаграммы, воздев руки к потолку, стояла на коленях Черкашина и нараспев читала заклинания. На противоположной от нее стене плясали зыбкие причудливые тени. Рядом (вне пределов пентаграммы) лежали: серебряная чаша, тонкий обоюдоострый кинжал с тремя золотыми шестерками на черной рукоятке и затянутый бечевкой кожаный мешок, из которого доносилось жалобное кошачье мяуканье.

Эмма находилась в комнате одна. Охранники Вова с Жорой, притащившие все затребованные колдуньей предметы, поспешили «сделать ноги». Невзирая на врожденное скудоумие, даже они ощущали некий моральный дискомфорт. Вернее – тряслись от страха! И действительно, от режиссера-постановщика и ее магических причиндалов исходили мощные, почти физически ощутимые волны зла…

Постепенно «пение» Черкашиной переросло в омерзительный сиплый вой. Прошло несколько минут. Неожиданно биоэнергетик замолчала, торопливо развязала мешок, вытащила оттуда крепко связанного, извивающегося котенка, безжалостно перерезала ему горло ритуальным кинжалом, выдавила кровь несчастного существа в серебряную чашу и отхлебнула глоток.

– О сатана! – заверещала она. – Я принесла тебе жертву! Яви мне милость свою! Дай знак!!!

Под потолком сверкнула молния, пол завибрировал, свечи нещадно закоптили, а прямо из стены выступил огромного роста темнокожий мужчина с правильными, но необычайно злыми чертами лица.

– Великий!!! Ты здесь!!! Я безумно счастлива!!! – ведьма распростерлась ниц.

Темный издевательски рассмеялся. Гулкие раскаты сатанинского хохота больно долбили по барабанным перепонкам биоэнергетика. Из ушей Эммы потекла кровь, рот разинулся в беззвучном крике. Чаша выпала из ослабевших рук, и ее содержимое растеклось по пентаграмме бесформенной лужей. Наконец нечистый дух успокоился.

– Курица безмозглая! – презрительно пробасил он. – Жертву принесла, видите ли! Милость явить просит! Что ж, «милость» ты заслужила. В озере огненном[6]. Гы! Гы! Гы! Там у меня уйма таких, как ты, варится!!! Живая уха из людишек. Орут – аж заслушаешься!!! И главное – Бог вам уже не поможет!!! Ведь вы отреклись от Него, предались мне душой и телом… Впрочем, хватит болтать попусту. Итак, дальнейшая вечная участь теперь тебе известна. Предвкушай, дура! Но сперва развлечемся здесь, на Земле. Люблю, понимаешь, забавные зрелища!

«Темный» небрежно щелкнул пальцами, и в комнате появились три серые фигуры с красными глазами без зрачков.

– Займитесь бабенкой, – прорычал дьявол, плотоядно потирая ладони.

С торжествующим гортанным гыканьем «серые» кинулись на оцепеневшую от ужаса колдунью…

Успевшего задремать Алексея Васильевича внезапно разбудили пронзительные, исполненные чудовищной мукой крики, доносящиеся с четвертого этажа. Прислушавшись, он с большим трудом опознал голос Эммы. Генерального продюсера буквально подбросило на кровати. По телу заструился ледяной пот.

– Охрана! Охрана! – заполошно закудахтал коммерсант. На зов прибежали Вова с Жорой. (Коля по-прежнему сторожил банкетный зал.)

– Т-там! Н-наверху! – толстым дрожащим пальцем Дергачев указал на потолок.

– Мы слышали, – мрачно пробормотали мордовороты. Неожиданно крики прекратились.

– Надо сходить туда, проверить, в чем дело, – после длительной паузы предложил Вова.

– Н-надо! – дрожа щеками, согласился Алексей Васильевич.

– А стоит ли?! – усомнился Жора.

– Если бздишь, спрячься в платяном шкафу. Да памперсы поменять не забудь! – По губам Вовы скользнула пренебрежительная усмешка.

– Идемте, ребята! – опомнившийся генеральный продюсер поднялся с кровати. – Может, ничего особенного не случилось, а Эммины крики просто финальная часть проводимого ею магического ритуала?!

– Тогда тем более нам незачем суетиться! – резонно заметил Жора.

– Не сметь пререкаться! – разозлился задетый за живое буржуа. – Забыли, кто здесь хозяин?! Нет?! Ну то-то же! За мной! Ша-а-агом, марш!!.