Платон Обухов - Спарринг со смертью Страница 3

Накануне, ночью, в плацкартном вагоне он с трудом удержался от желания пощупать длинноногую красавицу, мирно спящую на верхней полке. А сейчас его изголодавшееся воображение рисовало картины, одна заманчивее другой.

Теперь на автобус, пятая остановка его. Сколько же раз ему снилось, что он едет домой?

Неожиданно взгляд уперся в синий мундир, и глаза налились яростью. Мент!

Рома шел и, не мигая, смотрел на мусора. Реакция последовала незамедлительно. Сержант потребовал предъявить документы.

Зотов достал бумажку и едва удержался, чтобы не ткнуть ею в лицо.

— Все в порядке, можете идти, — сообщил блюститель порядка.

Зотов, не ответив, пошел дальше. Теперь от ярости не осталось и следа. Мгновение назад он балансировал, словно на канате, понимая, чем может закончиться сопротивление властям.

В автобусах за время его вынужденного отсутствия свободнее не стало. Но это не испортило ему настроения. Он уже дома.

Во двор вошел, когда солнце клонилось к вечеру. Он поднялся на четвертый этаж панельной девятиэтажки и позвонил в дверь. Никого.

Достал ключи. Замок за три года не меняли, некому. Как загадал. Уходил — взял ключи. Пришел — и открыл ими дверь.

Часы на кухне висят на привычном месте. Вроде и не было трех долгих лет. Без пяти пять. Обычно в пять пятнадцать мама уже дома.

Он вошел в ванную. Большое зеркало, которое он любил, на месте. Вроде подрос. Ромка всю жизнь проходил в малышах, и каждый сантиметр прибавлял в нем уверенности.

Зато в плечах раздался несомненно. Раздался, конечно, было громко сказано, скорее — расправился.

Мать вошла тихо. Замок чуть щелкнул.

— Ромка! — закричала она, увидев обувь, и бросилась в единственную комнату.

Они обнялись, мать заплакала.

— Все будет хорошо, мама, ты не волнуйся. Все кончилось.

Она посмотрела на него глазами, полными слез.

— Ты, наверное, устал с дороги?

— Да, нет. Трое суток спал. — Он еще раз оглядел комнату, будто после материнских объятий она изменилась.

— Иди мойся, пока горячая вода есть, а я на стол соберу.

Ромка усмехнулся: все, как обычно, — в летнее время горячую воду продолжали отключать, как это делалось и до его заключения. Как ни странно, но именно это обстоятельство утвердило его в мысли — он дома.

Когда он вышел, облачившись в чистое белье, то обнаружил на кухонном столе водочку, копченую колбаску, свежие огурцы, картошку, сливочное масло, омлет, пшеничный хлеб и соленые грибы.

— Как я тебя ждала, как ждала. — Мать обняла сына и вновь заревела.

Прежде чем наброситься на еду, он отставил водку и сообщил, что больше пить никогда не будет.

Мать с удивлением и уважением посмотрела на него и убрала со стола бутылку.

Сын был прав: если бы не водка, жить бы ему на свободе, а не маяться в неволе долгих три года.

Сентябрь. Москва

— Виктор Михайлович! Оторвитесь на минутку! — раздался голос Ольги Аросьевой.

Быков не обращал на нее внимания. Он продолжал держать лапу.

— Сильней правой! Точнее в цель! Заноси локоть! Я сказал тебе — бей сильней! Сильней! — Не было ясно, кто устает больше — он или Андрей Чехов, который молотил по лапе. — Так! Хватит!

Чехов, тяжело дыша, прислонился к канатам. Они провисли под тяжестью его молодого тренированного тела.

— Знаешь, как ты должен бить?! — Виктор приблизил разгоряченное сердитое лицо к лицу молодого боксера. — Так, словно каждый твой удар — самый важный и к тому же последний! Ты понял?! Словно твой удар — единственный, и ты обязан свалить им соперника! Вкладывай в удар всю свою силу. Понял?! Всю!

— Это очень… тяжело. В полную силу.

Быков молча снял тренировочные лапы, отшвырнул их в сторону.

— Можешь идти, — спокойным голосом произнес он.

— Почему?!

— Я не буду тебя тренировать.

— Но почему?! — У Чехова задрожал подбородок.

— Ты не хочешь слушать меня. Иди!

— Виктор… Михайлович, я все понял! — В голосе Чехова была мольба. — Давайте продолжим, Виктор Михайлович.

Быков молчал. Чехов был лучшим из его учеников в возрасте до 20 лет. Самым ценным его качеством было то, что он не боялся соперников. Он легко и без раздумий шел вперед и наносил удары, не боясь боли, которую несли встречные удары противников. В нем не было этого тормоза, который появляется у более опытных боксеров и не дает им биться в полную силу. Оставалось лишь поставить Чехову действительно хорошие удары, обучить умению наносить их так, чтобы посылать противников в нокаут, присоединить к его природному бесстрашию удар завидной силы и резкости.

— Ладно. Но чтобы я больше не слышал таких разговоров. Никогда! — Виктор надел лапы, и Чехов продолжил отработку атакующих серий.

— Вот так — пойдет, — скупо похвалил его тренер. — Отдохни десять минут и начинай спарринг. — Он пошел в другой угол большого зала, который вмещал три ринга, множество тренажеров, зеркал и огромное количество свободного пространства, чтобы заниматься «боем с тенью».

— Виктор Михайлович! — вновь подошла к нему Ольга. Она была главным бухгалтером и заведовала всем хозяйством открывшегося спортивного центра.

Когда-то она успешно занималась плаванием и даже взяла «бронзу» на России. Затем пришла пора подумать о будущем. Закончила бухгалтерские курсы, получила необходимые знания. Она была довольно привлекательна, сумела сохранить стройную гибкую фигуру, у нее была даже нехарактерная для профессиональных пловчих большая грудь, и Быков помнил, как однажды уединился с ней в своем кабинете. Ольга оказалась на удивление покладистой девочкой, она не стала упираться, а совсем наоборот — попыталась получить максимум удовольствия.

После этого Виктор старался воздерживаться от интимных встреч с Ольгой — столь покладистые дамы его не слишком привлекали.

— Что, Оля?

— Вы не хотите посмотреть на новую вывеску?

Старая вывеска уже давно портила Быкову настроение. Конец двадцатого века на дворе, а тут убогая фанерка с облезлыми от дождей буковками. Хотелось чего-то основательного, чтобы взглянешь — и сразу видно: серьезный человек, серьезный бизнес, как и подобает бывшему чемпиону России.

— Уже готова?

— «Школа бокса Виктора Быкова». Только что установили… Красота!

Быков пошел к выходу, подбадривая подопечных: «Веселей, ребята… работайте, работайте… запомните — чем больше вы сделаете сейчас, в этом зале, тем лучше вы будете чувствовать себя на ринге, во время боя…»

Два здоровых парня встретили его у входа в клуб. Начищенные ботинки, брючки, рубашечки, за спинами джип «Чероки».

— Вышел на вывеску взглянуть, тренер? — поинтересовался накачанный молодец весом с центнер.

Быков посмотрел на его коротко стриженную прическу, неширокий лоб, густые брови и квадратный подбородок.

— Хотите заниматься? — спокойно поинтересовался боксер, предполагая, что перед ним местная братва.

— Ага, — двинул мысль более грузный напарник «центнера».

Виктор обошел тяжеловесов и, отойдя от крыльца на несколько метров, оценил работу агентства по изготовлению рекламы.

Надпись, сделанная крупными красными буквами, была обрамлена лампочками и спрятана под стекло.

— Лучше, чем у тренера Микки, — поделился «худощавый» непрошеный собеседник.

— Тренер Микки был беден, разбогател лишь его ученик Рокки Бальбоа, — заметил Быков, зная, что в конечном счете разговор сведется к деньгам.

— Мы будем заниматься здесь, — твердо заявил обладатель жирового пояса на талии, — за это тебя никто не тронет.

— И как много учеников у меня прибавится? — поинтересовался Виктор.

Он давно ждал чего-либо подобного и только после того, как прошел месяц, успокоился. Оказалось — зря. Какие условия ему выдвинут, он не знал.

— Не волнуйся, мы спортсменов уважаем, — заверил «центнер», — желающие пока только Серега и Колян. То есть я и он. — Худой кивнул на толстого.

Перед ним стояла какая-то двадцатилетняя наглая шушера. Надо бы было поговорить с ними поплотнее.

— Пошли записываться в секцию, — пригласил Быков и первым вошел в клуб.

Серега с Коляном вошли в его кабинет.

— Места здесь много, — начал Серега. — Мы дадим денег, ты привезешь сюда тренажеры «Кеттлер», поменяешь сантехнику. У тебя прибавится людей за счет открытия небольшого атлетического зала. Своих боксеров сможешь подкачивать. Взамен мы будем бесплатно заниматься каждый день с девятнадцати до двадцати одного часа. Кроме того, раза два в неделю, вечером, сюда будут приезжать уважаемые люди и разминать кости. — Колян вытащил пачку стодолларовых бумажек. — Времени у тебя неделя.

— Сивый сказал, что ты должен проверить, крепкие ли у него яйца, — напомнил Колян.

— Да, тренер, ты не дрейфь, я тебя не поломаю, — с пафосом заявил Серега. — Мой кумир Майк Тайсон. На ринге бьется, а за его пределами трахает телок, он крутой нигер.