Молчание ягнят - Харрис Томас Страница 3

– Вряд ли, вряд ли, я очень в этом сомневаюсь. О, совсем забыл, мне нужно позвонить по телефону. Вы пока идите, а я догоню вас в приемной.

– Можно, я оставлю здесь пальто и зонтик?

– В приемной. Отдайте Элану, он их уберет куда-нибудь.

Элан был облачен в нечто пижамоподобное – такая одежда выдавалась пациентам больницы. Он протирал пепельницы полой рубахи. Забирая из рук Клэрис пальто, он надул щеки и поцокал языком.

– Спасибо, – сказала она.

– Всегда пожалуйста, – ответил Элан. – А ты часто какаешь?

– Что вы сказали?

– Какие они у тебя выходят? Дли-и-ин-ные?

– Дайте-ка я повешу все это где-нибудь сама.

– Тебе же ничего там не мешает, между ногами, – ты можешь вот так наклониться и посмотреть, как они у тебя вылезают и меняют ли цвет от воздуха. Ты что, никогда так не делаешь? Правда, похоже, вроде у тебя вырос длинный коричневый хвост, а?

Элан вцепился в пальто и не хотел отпускать.

– Доктор Чилтон велел вам явиться к нему в кабинет, немедленно, – сказала Старлинг.

– Ничего подобного, – произнес у нее за спиной доктор Чилтон. – Повесь пальто в шкаф, Элан, и не вынимай его оттуда в наше отсутствие. Я кому сказал! У меня была секретарь-машинистка, работала в приемной полный рабочий день. Но сокращение бюджета… Пришлось мне ее лишиться. Теперь та девушка, что привела вас ко мне, приходит печатать на три часа в день, а потом вот – Элан. Куда подевались все секретари-машинистки, а, мисс Старлинг? – Чилтон сверкнул в ее сторону очками. – Вы вооружены?

– Нет, я не вооружена.

– Можно мне заглянуть в вашу сумочку? И в чемоданчик тоже.

– Но вы видели мои документы.

– В них говорится, что вы всего лишь курсант. Ну-ка, разрешите, я проверю ваши вещи.

Клэрис Старлинг вздрогнула, когда за ее спиной сомкнулись тяжелые стальные двери и щелкнул вставший на место засов. Чилтон шагал чуть впереди по крашенному в зеленый цвет больничному коридору, пропитанному запахом лизола. Было слышно, как где-то в отдалении тоже захлопываются двери. Старлинг сердилась на себя за то, что позволила Чилтону сунуть нос в свою сумку и в атташе-кейс, но подавила гнев: нужно было сосредоточиться. Все шло нормально. Умение владеть собой не подвело ее и на этот раз: оно было ей надежной опорой, словно прочное каменистое дно под быстрыми водами реки.

– С Лектером масса хлопот, – проговорил через плечо Чилтон, – каждый день дежурному приходится убить не меньше пятнадцати минут только на то, чтобы вскрывать бандероли, которые он получает. Мы попробовали было аннулировать подписку или хотя бы сократить количество изданий, которые он получает, но он написал жалобу, и суд вынес решение в его пользу. А письма, которые он получал! Их количество было просто невероятным. Слава богу, поток уменьшился: в газетах теперь пишут о других, не менее интересных созданиях. Какое-то время казалось, что каждый студентишка в Америке, работающий над дипломом по психиатрии, хочет получить совет у Лектера и сослаться на него в дипломной работе. Медицинские журналы все еще публикуют его статьи, но это исключительно из анормального интереса к имени автора.

– Он написал интересную статью о пристрастиях к хирургическим вмешательствам в журнале «Клиническая психиатрия». Во всяком случае, мне так показалось, – сказала Старлинг.

– Ах вот как? Мы сами пытались здесь его изучать. Мы думали: вот прекрасная возможность сделать вклад в науку, ведь это редкая удача – заполучить такого живьем.

– Какого – такого?

– Он же чистейший социопат, это ясно с первого взгляда. Но абсолютно непроницаем, слишком умудрен и опытен для стандартных тестов. И господи, как же он нас ненавидит! Он считает, что я послан ему как некий мститель… А Крофорд это здорово придумал – послать к Лектеру вас.

– Что вы хотите этим сказать, доктор Чилтон?

– Вы молодая женщина, можете его завести с полоборота – так, кажется, это у вас называется? По-моему, Лектер не видел женщины уже несколько лет. Правда, он мог заметить какую-нибудь из уборщиц. Мы, как правило, женщин сюда не пускаем. В местах заключения от них только лишние неприятности.

«А пошел бы ты, Чилтон…»

– Я с отличием окончила Университет штата Виргиния, доктор. Вряд ли он похож на институт благородных девиц.

– Тогда вы, по-видимому, способны усвоить кое-какие элементарные правила: не протягивайте ничего за решетку; не касайтесь решетки; не давайте ему ничего, кроме мягкой бумаги. Никаких карандашей, никаких ручек. У него имеются собственные фломастеры. На бумагах, что вы ему передаете, не должно быть ни скрепок, ни проволочных скобок, ни булавок. Все предметы передаются и поступают от него через выдвижной поднос-кормушку. Никаких исключений и отступлений от правил. Не берите у него ничего, если он попытается протянуть вам что-нибудь через решетку. Вы поняли меня?

– Я поняла вас.

Они миновали еще две двери; коридор теперь освещался лампами дневного света. Общие палаты остались позади: пациенты этого отделения не могли находиться вместе, здесь не было окон, лампы в потолке забраны толстой сеткой, словно в машинном отделении корабля. Доктор Чилтон задержался под одной из них. Когда смолк звук шагов, до слуха Старлинг донесся натужный хрип – чей-то голос сорвался на крике.

– Лектера никогда не выпускают из камеры без смирительной рубашки и намордника, – сказал Чилтон. – Я хочу показать вам, почему это необходимо. Он вел себя совершенно безупречно в первый год заключения, готов был всячески сотрудничать с нами. Меры безопасности по отношению к нему были несколько ослаблены; как вы понимаете, это было еще при прежнем директоре. Восьмого июля тысяча девятьсот семьдесят шестого года, во второй половине дня, он пожаловался на боль в груди, и его отвели в диспансер. Смирительную рубашку немного распустили – чтобы легче было снять кардиограмму. Когда сестра наклонилась над ним, он сделал с ней вот это… – Чилтон протянул Клэрис потрепанную фотографию. – Врачам удалось спасти ей зрение – только один глаз. Все это время датчики не были отсоединены – кардиограмма снималась. Он сломал ей челюсть, добираясь до языка. И пульс его оставался нормальным, не выше восьмидесяти пяти, даже когда он ее язык проглотил.

Старлинг не знала, что страшнее: эта фотография или быстрый взгляд похотливых глазок Чилтона, суетливо метавшихся по ее лицу. Ей показалось – давно не поенный, жадный кочет торопливо склевывает слезы с ее щек.

– Я держу его здесь, – произнес Чилтон и нажал кнопку у массивных двойных дверей из бронированного стекла. Огромный дежурный впустил их в спецблок.

Старлинг приняла трудное решение и задержалась в дверях.

– Доктор Чилтон, – сказала она, – нам совершенно необходимо получить результаты этого теста. Если доктор Лектер считает вас своим врагом, если у него такая навязчивая идея – как вы сами только что сказали, – может быть, нам больше повезет, если я подойду к нему одна, как вы думаете?

У Чилтона дернулась щека.

– Ну что ж, прекрасно. Могли бы предложить это еще в моем кабинете, я не стал бы тратить зря время и отправил бы с вами дежурного.

– Я могла бы предложить вам это в кабинете, если бы вы проинструктировали меня именно там.

– Не думаю, что мы с вами еще увидимся, мисс Старлинг… Барни, когда она закончит с Лектером, позвоните, пусть кто-нибудь проводит ее обратно.

Чилтон ушел, так больше и не взглянув на нее. И она осталась наедине с огромным бесстрастным дежурным, бесшумными часами за его спиной и закрытым сетчатой дверью шкафом с газовыми баллончиками, смирительными рубашками, намордниками и пистолетом-транквилизатором. На крюке, вбитом в стену, висело что-то вроде длинной трубы с рогаткой в виде буквы «U» на конце – прижимать к стене буйных.

Дежурный смотрел на нее.

– Доктор Чилтон предупредил вас, чтоб не прикасались к решетке?

Голос у него был высокий и хриплый.

– Да, предупредил.

– Тогда ладно. Пройдете все камеры, его – последняя справа. Будете идти по коридору, держитесь середки и ни на что не обращайте внимания. Вот, отнесите ему почту, чтоб было с чего начать. А может, у вас рука легкая… – Казалось, дежурный находит все это весьма забавным. – Просто положите письма и газеты на поднос, он сам откатится в камеру. А назад из камеры просто потяните его за шнур, или Лектер сам толкнет его обратно. Вы не бойтесь, до вас он дотянуться не сможет: снаружи поднос останавливается далеко от решетки.