Фабио и Милена - Ислам Ибрагимович Ибрагимов Страница 3

– Нельзя было сразу меня послушать?!

– У нас нет времени, сейчас приедут еще одни, ваша голова дорого стоит!

Он показал куда бежать, и она взяла его под руку и потащила его чему способствовал его низкий рост. Пробежав несколько метров, она оглянулась и заметила двоих на хвосте. Ее новоиспеченный товарищ, видя, как Милена пытается вытащить пистолет свободной рукой, обернулся, и заметив преследователей выстрелил в них, не дожидаясь их коварных действий. Милена запыхалась, бежали они, казалось, очень долго, тот вытащил окровавленной рукой ключи и отворил дверь. Жил он на первом этаже и по благоприятному стечению обстоятельств никто не видел, как они вошли.

Милена попросила бинт, ножницы, спирт и разрезала его штанину, взяла тряпку и протирая рану от крови постаралась вытащить пулю. Мужчина снял ремень и вгрызся в него подавляя крик, после двух неудачных попыток она аккуратно вытащила окровавленную пулю отчего кровь увеличилась. Милена залила спирт в рану и забинтовала ногу.

– Спасибо… – Сказал он, осматривая свой отпечаток зубов на ремне, а потом добавил:

– Ты ведь тоже могла убить меня правда?

– А ты мог меня не прикрывать.

– Как твое имя?

– Милена, а твое?

– Дмитрий. – Он немного помедлил так как новая волна боли захватила его и пошатнулся, корчась и кривляясь от боли. – Ты ведь совсем ребенок Милена, как ты можешь убивать?

Она никогда не задавалась этим вопросом, да и вовсе не считала себя ребенком, для своих лет она многое знала и поэтому проигнорировала этот вопрос и спросила:

– Почему людям сверху нужна твоя смерть?

– Они не любят, когда кто-то уходит в отставку, я был слишком хорош, они не могли так запросто отпустить меня, мне кажется, мы ничего для них не стоим, мы лишь убийцы, преступники, которые за гроши готовы убить даже друг друга.

– Мне нужно идти, я не буду никому говорить о сегодняшнем, так что никто о тебе ничего не узнает.

– Постой, это опасно!

Она не послушалась, открыла дверь и вышла.

Во все это верилось с трудом. Милена не могла понять почему она не убила его, не понимала она и того, как он мог защитить ее? Это не было похоже на тот безжалостный мир, к которому она так привыкла и в котором временами так больно жить, поэтому-то ей и не верилось, что еще существуют на свете люди, которым не все равно.

Милена все рассказала отцу, она не могла лгать ему и не сомневалась в его поддержке и помощи. Фабио кивал, слушая о том, что произошло, а потом сказал:

– Я с самого начала подозревал, что это гиблое дело доченька, травить нас друг с другом ужасно и непристойно.

– Но ты ведь знал, знал и все равно отправил меня!

– У него нет ни жены, ни детей, он убийца, чего же ты хотела?

– Не справедливо вот так просто лишать других людей жизни!

Фабио был потрясен слышать такое от дочери, которую он взрастил и обучил, он и сам знал как это плохо и несправедливо, но, чтобы было легче выполнять свою работу он старался об этом не задумываться и просто делал свое дело.

– Послушай меня, я не заставлял тебя избирать этот путь, ты сама выразила желание, если тебе не нравится заниматься этим так милости прошу, но у тебя нет выбора, ты уже знаешь, как это успокаивает, как это вдыхает в тебя жизнь, словно забирая чужие души ты обогащаешь свою и делаешь ее сильнее, чувствуешь себя живой и радостной.

– Я не хочу приносить несчастье в чужие жизни, я не убийца и не преступница! – Крикнула она, совсем не понимая того, что с ней происходит.

Фабио негодовал, он чувствовал боль оттого, что Милена так сильно расстроилась. Она ушла в свою комнату вся хмурая и обиженная, захлопнув за собой дверь.

Милена легла на кровать и лежала закрыв глаза без сна. Милена понимала, что не хочет делать других несчастными, раньше она совсем не задумывалась о том, что делает, для нее это было не более чем игра, но кажется только теперь для нее открылась правда и другая сторона сцены, она почувствовала себя виноватой и видела себя плохой по отношению к другим. Ее друзьями были винтовка, пистолет и нож. Милена не знала, как дальше быть, но в этот момент она ощутила отвращение ко всему что было связанно с убийством.

Глава 2.

– Ты ведь совсем ребенок Милена, как ты можешь убивать? —Именно этот вопрос не давал Милене покоя в последние дни. Она скучала по своей работе, а когда отец говорил сколько прекрасных возможностей она упустила это никак не делалось ей в радость. Знала она так же что не может заниматься ничем другим, кроме этого, она дала себе слово – только преступников, только плохих людей, без которых мир станет многим лучше. Она будет лечащим врачом, искореняющим преступность, она ничем не хуже полисменов и судей, она станет палачом и кнутом для людей, у которых явные проблемы с рассудком.

Милена отмечала пятидесятое успешно выполненное дело и Фабио решил побаловать дочь, он обещал ей что сводит ее на концерт классической музыки.

– Мы испытаем на себе совсем иные чувства моя дорогая доченька, после этого музыка пленит тебя, а многоголосый хор заставит твое сердце колотиться. Ты поймешь как сильно связанны наши профессии, они точно идентичны, да мы не создаем музыку, но разве мы не слышим эту заветную песнь, превосходную сонату любви и жизни, когда выполняем наше дело? Нам открывается совершенно новый, необъятный мир и ни один музыкант не смог бы прочувствовать сего пламени, яркого костра той песни что приходит к нам, когда мы занимаемся своей работой, когда тело работает само по себе, так же произвольно, как и наше дыхание, что нам стоит вдохнуть воздух? Так же ничего, как и лишить жизни. Мы очищаем этот мир от грязи, которая как чума разрастается по городам, без нас не было бы музыки, спокойствия и баланса.

Милене и впрямь пришелся по душе оркестр, ее поразил дирижер, что управлял ими как одним скомканным организмом, она восхитилась этой силой и мощью переливающуюся в красивые звуки иногда олицетворяющие что-то неведомое для нее. Она скрашивала свои воспоминания этой песнью что так захватывала дух, вспоминала и прекрасные моменты, и оплошности, без которых не обойтись, тем самым соединяя одно с другим и приобретая своеобразный баланс.

Милена принарядилась, хотя совсем не любила, сторгую одежду и платья. Она не любила быть нарядной и женственной, но отец убедил ее, что в этом есть своя утонченность, сопутствующая должному порядку. Ведь если не соблюдать все известные обряды и правила