Восемнадцать капсул красного цвета - Корн Владимир Алексеевич Страница 3

Накануне, когда он с самого утра заявился к Заводчикову, его уже ждали.

– Проходи, Глеб, проходи. Викентьев меня предупредил, чтобы я тебе ни в чем не отказывал. – Почему-то Заводчиков на этот раз даже не вставил свое «в пределах разумного», хотя обычно употреблял его к месту и не к месту.

– Здравствуй, Олег Георгич, – поприветствовал его Глеб.

Он знал его неплохо, несколько раз приходилось иметь с ним дело. Мужик в общем-то нормальный, разве что излишне прижимистый. Но как иначе-то: каким должен быть человек, заведовавший всем тем, что приходилось добывать по́том, а иногда и немалой кровью?

– Тут я тебе новый комок отложил, берцы, а то твои сапоги на черта похожи, провиант. Ну и еще кое-что. Ты свой дедовский автомат, смотрю, так и не сменил? Коробка, поди, еще фрезерованная?

– Он и меня переживет. – Шутка получилась не очень веселой: что сделается автомату за те неполные три недели, что ему осталось, если оружию и так уже больше полувека?

– Скажи, Георгич, шоколад у тебя есть?

– Есть и шоколад, Глеб, тебе какой именно?

– Разный, Георгич, разный, всякого понемногу. Плиток этак пятьдесят.

На румяном усатом лице Заводчикова не отразилось ничего. Им ли, пережившим то, что они пережили, удивляться чему бы то ни было?

– Это вместо кое-чего еще… шоколад, плиток пятьдесят, – на всякий случай постарался успокоить собеседника Глеб. – Даже при таком раскладе навар у тебя получится неплохой.

Заводчиков нахмурился: какой навар, когда такое творится? Не прежние времена.

– Другим людям выдашь, кто больше нуждается, ну а мне только шоколад, идет?

– Что-то не слышал я, чтобы твари шоколад любили. Куда тебе столько?

– Зато девушки его обожают, – улыбнулся Глеб.

Вчера к кофе у Марины не оказалось ничего сладкого. Тогда-то ему и пришла мысль взять у Заводчикова шоколад.

– Ты его, случайно, не Немоловой хочешь отдать?

– Ей, Георгич, ей, а что не так? В конце концов, согласись, мое дело, чем с вас плату брать, а девушке приятно будет.

– То-то я вчера ее не узнал, когда она мимо меня пробежала, как будто и не Маринка вовсе. В первый раз улыбающейся ее увидел. – Затем, помолчав, добавил: – Глеб, а ты что, поругался с ней ночью? Утром какая-то потухшая была. А это, – указал он на шоколад, – чтобы помириться? Ты не обижай ее, девка она хорошая, характер золотой. А красавица-то какая! Тут за ней половина мужиков ухлестывает, но блюдет она себя, строгая.

– Георгич, ты чего? В сваты решил податься? Да и не обижал я ее, – ответил Чужинов, сгребая плитки со стола. – Показалось тебе, наверное.

«Точно деревня – ни от кого ничего не спрячешь», – подумал он.

– Ну-ну. А берцы ты бы все же взял. Я тебе такую пару подобрал, подошва – во. – Он поднял вверх большой палец. – Носки со вставкой, шнурки шелковые, не вру.

– Георгич, у нас с тобой одинаковый размер ноги, дарю тебе их на память. И спасибо тебе.

Когда они выходили из ворот поселения, окруженного рвом и частоколом поверх земляного вала, Глеб оглянулся снова. Викентьев уже уходил, и была видна его прямая спина. И только девушка продолжала стоять, неотрывно глядя им вслед.

«И все же не надо было отказываться, – думал Глеб, скользя сносившимися протекторами сапог по раскисшей земле. – Предлагал же мне Заводчиков берцы. С шелковыми шнурками, – вспомнив, хмыкнул он. – Про шнурки, наверное, загнул. Ну а если нет, шелковый шнурок пригодился бы. Вздернуться, например. На шелковом благородно: падишахи своим визирям такие отправляли с недвусмысленным намеком удавиться».

Идущий впереди Семен сбавил шаг, и все сразу насторожились. Но нет, Сёма взглянул на остальных и пошел дальше своим своеобразным скользящим шагом разведчика.

Глеб почти не оглядывался: твари не умеют подкрадываться, их шумное дыхание и топот слышны издалека, и потому времени вскинуть автомат и дернуть затвор будет у него предостаточно. Попасть в них довольно сложно, слишком они стремительны, но это уже другой разговор.

«Возможно, зря я во все это ввязался, – размышлял он, глядя на то, как Молинов едва успел поддержать поскользнувшуюся девушку. – Объяснил бы Викентьеву ситуацию и остался бы у него доживать, он бы не отказал. Да и сам Петрович ни за что бы меня не послал, дело слишком ответственное. Но только что мне там было делать? Заглядывать в грустные глаза Марины и хорохориться, мол, все мне нипочем? Прошло бы немного времени, и узнали бы все – Глебу Чужинову, неубиваемому Чужаку, почти легендарной личности, жить осталось от силы пару недель. Нет уж, лучше вот так, как сейчас, когда люди в тебя верят. А там, глядишь, случится, что и капсулы закончиться не успеют».

С утра они успели отмахать порядочное расстояние и даже перебрались через речку Выгу. Семен вывел точно в нужное место, где в зарослях тальника была спрятана «Казанка». Старенькая, еще без булей[7], в нескольких местах латанная, но вместила сразу всех шестерых и даже не грозила пойти ко дну. На правом берегу Выги наскоро перекусили, пятнадцать минут на отдых, и снова в путь.

Вечерело, пора было устраиваться на ночлег, и Глеб уже начал присматривать подходящее местечко, когда Семен, по-прежнему шедший впереди, внезапно махнул рукой и тут же рухнул на землю, выставив перед собой автомат. Все упали, как надо, и лишь Атас почему-то приземлился на спину, держа свой ИЖ в обнимку.

Семен нашел взглядом Глеба и, приподняв левую руку, соединил большой палец с мизинцем, провел ладонью по щеке, затем отвел ее от себя и уже следующим жестом указал направление движения.

«Шестеро мужчин, враг, двигаются на запад, вооружены», – прочел Глеб.

Рядом с Семеном пристроился Денис, разглядывая людей через оптику «Винтореза», а Чужинов все тянул. И только после полного недоумения взгляда Семена, пригибаясь, к нему приблизился.

«Может, и зря я дал согласие, – в очередной раз засомневался Глеб. – Хрена мне осталось? Лежал бы себе в тепле да слушал, как трещат в печке дрова. Или на рыбалку сходил, сколько уже об этом мечтаю. Говорят же, что время, проведенное на рыбалке, боги вычеркивают из жизни, глядишь, и действительно подольше бы протянул», – и он зло усмехнулся.

Локтем отодвинул протянутый Семеном бинокль, буркнув:

– Так вижу.

Чего тут не увидеть: дистанция метров сто пятьдесят – двести, лица еще видны, но черты уже размыты. Шестеро, идут ложбиной, все с рюкзаками.

– Бандосы, – прошептал Денис, и Глеб согласно кивнул: они самые, со стопроцентной вероятностью. – Замыкающий.

И снова Глеб кивнул – обратил внимание. Шедший в цепочке последним был вооружен винтовкой с длинным стволом.

– Что это у него, не пойму?

– Сам не признаю – раритет какой-то. Походу, даже не магазинный, но оптика нехилая. И калибр еще тот. Что будем делать, Глеб?

– Делать? Да ничего не будем, останемся на ночь здесь.

А что, место вполне подходящее: вершина невысокого холма сплошь поросла чернолесьем, и оно надежно их скроет. Подходы к холму просматриваются нормально. И сыро без меры не будет: вода стекает вниз по склону. Стоит ли искать чего-то получше, когда до темноты осталось не так много времени? Их задача – скрытно прибыть в нужное место, Викентьев это особенно подчеркнул, остальное должно им быть побоку.

– Семен, понаблюдай за ними.

Затем в сопровождении Войтова, все так же пригибаясь, вернулся к остальным.

– Ночуем здесь, – коротко объявил он.

Полина с Молиновым тут же скинули рюкзаки, и только Атас по-прежнему продолжал лежать на спине, прижимая к груди ружье и глядя в хмурое небо.

– Тут недалече к северу зимовье будет, – не меняя позы, заявил он. – Помнится мне, я в нем месяца три от ментов тихарился. Часа два ходьбы, не более, как раз до темноты успеем.

«На севере, в паре часов, говоришь? Места там действительно глухие, леса, болота», – задумался Глеб.