Нульт: 01: Тень Победы - Аникин Константин Игоревич Страница 3

  (Ква! Ква! Ква!)

  - Блин, сплошные флэшбеки. Сначала Светоч, теперь вот День Победы… — Зиро снова закурил. Ему нравилось, как дым сигареты играет в луче фонаря. — Не понимаю, на кой он нам? Дел что ли других нет?

  - Потепление в российско-воркуйских отношения, — пожал плечами Пип. — Новый внешнеполитический курс Информационного Комитета, — он очень точно пародировал голос известного ведущего с местного телеканала. — Партнерство во имя обоюдного процветания. Типа, назад к корням. Мир, дружба, атомный реактор.

  - Надружились уже! — Зиро постучал ребром ладони себе по шее. Он хорошо помнил, какой кошмар творился в городе во время блокады. Такое не забудешь.

  - Тут явно какое-то западло!

  - Да не заводись ты. Забей. Что ты, как все эти… c активной гражданской позицией? Нам то что? Ну, осваивают люди средства…. Пусть осваивают. Говорят, будет какое-то лазерное шоу нереальной красоты…. Вот, я тебя! Ах, зараза, сорвался!

  Кто-то там, в космосе, ускользнул от его луча.

  Они успокоились только когда заметно посветлевший луч, перестал добивать до орбиты из-за подсевшей батареи. Зиро выключил Светоч. Спутники, как ни в чем не бывало, продолжали болтаться в небе. Ничем их не проймешь. Светоч не настолько мощен, чтобы свалить их с орбиты. В детстве экспериментировали, собирали десятки лучей разом, все равно было мало. Игрушка, что тут скажешь.

  Ква-ква-ква-ква-ква-ква-ква-ква-ква-ква!!! Сто тысяч миллионов раз ква!

  - Ну твою жабью мать! — Зиро хлопнул себя по ляжкам. — Начинается!

  Болотные лягушки опять завели свою песню. Как всегда, сначала одна здесь, другая там, — и вот уже все болото ревет как взлетающий истребитель. Брачный сезон амфибий набирал обороты. В принципе, жить в Воркуйске-8 было не так уж и плохо, под определенным углом зрения, так это вообще было райское место, если бы не одно но. Большое 'но', вязкое, мокрое, гнилое. Город Воркуйск-8 стоял в центре огромного болота. С высоты Дуги оно, болото, выглядело вполне невинно — туманная равнина до горизонта, сверкающая многочисленными участками открытой воды, да кое-где поросшая редколесьем. Невинно, если забыть о том факте, что эта равнина на самом деле сплошная непролазная топь.

  Зиро с ненавистью смотрел на болото. Дрянь. Душит, давит. Каждый здесь постоянно чувствовал эти холодные влажные пальцы на своем горле. Надо признать, окружить секретный город болотом, это была гениальная идея. Просто, эффективно, и гораздо надежней и дешевле минных полей, колючей проволоки и солдат с овчарками, которые, впрочем, тоже были. Всего-то делов — повернуть русла нескольких рек так, чтобы они разлились по этой и так заболоченной равнине. Плевое дело для советской страны, где столько народу сидело. Так оно и возникло, это чертово болото. Болото было категорически непроходимо, ни туда — ни сюда, никто и не подозревал, что в этом гиблом месте может стоять город, да еще такой, какой как В8. Гениально, мать их. Конечно же, о том, какого будет людям жить в этом болотном плену, никто не думал. А жить было тяжко — вместе с болотом город получил все болотные бонусы: вечную промозглую сырость, вонь, болезни, гнус и, конечно, лягушек.

  Говоря языком науки, бесхвостые амфибии лидировали в биотопе воркуйского болота. Закон, мать ее, природы: чем больше болото — тем больше лягушек. И столько лягушек превращалось в большую проблему. Когда у них начинался брачный сезон (как сейчас) они своим кваканьем глушили почище Дятла — на окраинах города приходилось буквально в ухо друг другу орать. И еще сезонные миграции, когда вся эта чертова прорва зачем-то перла напролом через город. Да и, блин, дня не проходило, чтобы не наступить на какую-нибудь сколькую заразу. Чем их только не травили — Воркуйск-8 высыпал в болото все свои запасы химического оружия. Хрен там. Лягушки были непобедимы. Зиро наблюдал, как болото медленно покрывается зеленоватыми мерцающими пятнами. Воркуйские лягушки имели одну яркую особенность — они светились в темноте, мертвенным зеленым светом, как светлячки. Особенно ярко они светились в брачный сезон, как-то их свечение было связано с кваканьем, чем громче они квакали — тем ярче светились. Такая вот земноводная светомузыка. Первые мигалки (так в городе называли светящихся лягушек) появились еще до рождения Зиро. Мигалок специально вывели в воркуйских биолабах для маскировки, чтобы дурить вражеские спутники-шпионы. Из-за мигалок все болото было усеяно пятнами света и благодаря постоянному туману городские огни размазывались по всей площади болота. Поди, разберись из космоса, что тут за огни болотные сияют. Еще одна гениальная идея.

  Посадить бы всех этих гениев на кол, подумал Зиро.

  - Ты кого больше ненавидишь — спутники или лягушек? — спросил Пип. Он, видимо, тоже упивался ненавистью.

  Зиро подумал секунду-другую.

  - Конечно, лягушек. Спутники же не квакают.

  Ненависть к лягушкам Зиро, как и остальные воркуйчане, пронес через всю жизнь. В детстве уничтожение лягух было одним из главных развлечений. Это был их крестовый поход — детская жестокость против земноводной плодовитости. Как только воркуйские детки не изводили амфибий — резня достигала апокалипсических масштабов, но все было бесполезно. На место тысяч приходили миллионы.

  Зиро вновь включил Светоч и воткнул красный луч в одно из светящихся пятен, состоящих из тысяч лягушек. Луч оставлял темные следы, мигалки, напуганные жарким светом, ныряли в болотную жижу. Зиро написал в зеленом пятне короткое непечатное слово. Короткое непечатное слово на пару минут застыло внутри пятна, затем стало потихоньку расплываться, когда мигалки соображали, что им ничего не угрожает. Вынырнув, они вновь целиком отдавались своим любимым занятиям: квакать и светится. Жрать и размножатся.

  - Какая все такие классная вещь, — сказал Пипетка. — Чувак, они тогда у нас не Светоч отобрали. Они у нас детство отобрали, сволочи. Еще что-нибудь нарисуй, — попросил он.

  Зиро кривовато написал в болоте японский иероглиф 'ши'.

  - Это чего значит? — спросил Пип.

  - Смерть!

  - Ага. Дай-ка я попробую. Вот если кто со спутника увидит, охренеет.

  Зиро отдал ему фонарь и Пип, высунув кончик языка от усердия, нарисовал в болоте череп с косточками.

  Все это вызывало у Зиро еще один острый приступ тоски.

  - Помнишь, россказни, что по окраинам города всех душит огромная жаба? — задумчиво проговорил он. — Огромная бугристая жаба размером с автобус. Меня часто кошмар снился: БАХ-БАХ-БАХ! — я слышу ее жирные прыжки за окном, вижу, как ее длинный язык лезет в форточку, тянется к горлу. Я просыпался в холодном поту — оказывалось, что это стучит мое сердце. — Зиро передернуло.

  - Да жаба это фигня, — возразил Пипетка. — Вот женщины-вамп! Страшные болотные тетки! Вот где ужас был!

   Зиро закивал.

  - Да, да, про женщин-вамп это был хит. Помнишь, у них еще были дочки. Девочки-упыри. Они пробирались ночью в город и нападали на детей. У них еще вместо пальцев были пиявки и длинный лягушачий язык в костяных крючках. Они ими вытаскивали наружу кишки маленьких детей. Через рот.

  - Ты меня пугаешь, — пропищал Пипетка тоненьким голоском.

  Зиро понизил голос до зловещего шепота:

  - А может тебе еще сказочку про Царевну-Лягушку рассказать?

  - Нет-нет! Только не про Царевну-Лягушку!

  В детстве, Царевна-Лягушка единогласно считалась самым большим кошмаром, ужасом и страхом. Мол, иногда, глубоко в болоте, лягушачья икра слипается, и из нее вылупляется огромный шар из сросшихся друг с другом лягушек. Шар этот катался по болоту и если человек его видел то всё, кранты.

  - А про Говорящую Тину? А про Личины? А про Малявку-Пиявку?!

  - Дяденька, пожалуйста, не надо! — улыбаясь, подыгрывал Пип. — Я не усну!

  У Зиро был припасен еще целый ряд детских страшилок, но приближающийся стрекот закрыл ему рот. К Дуге подлетел дрон. Радиоуправляемый вертолётик, крестовина с четырьмя винтами, посередине — мощная оптика. Такие летающие камеры использовала Служба Безопасности Инфокома. Считалось, что такие штуки не так напрягают, как живые стражи закона. Как бы не так. Дрон завис над ними, прицелился объективами.