Стальное крыло ангела - Сергей Иванович Зверев Страница 3

«То есть это не может быть внешнее вооруженное вмешательство, – подумал я, – в случае последнего чем это может угрожать имиджу России?»

– У вас есть доказательства готовящейся диверсии, Петр Анатольевич?

– Нет…

– Но вы уверены, что она должна произойти? В противном случае не стали бы рисковать жизнью, ища со мной встречи?

– Да…

Я задумался. Провокация? Коллеги вычислили Петра Анатольевича и в качестве искупления грехов отправили дезинформировать россиян? Мол, пусть побегают, поищут то, чего нет. Но это глупо – внешне ничего не изменится, пуск состоится, разве что меры безопасности усилят в десять раз. Какая в этом выгода нашим «коллегам» из киевских ведомств? А Ломарь, как ни крути, человек серьезный, безосновательные слухи, как сорока, распускать не будет.

– Спасибо, Петр Анатольевич. Давайте обобщим. Вы нас предупреждаете, что в день пуска автомобильного моста на мосту может произойти диверсия, которая отсрочит запуск объекта, и России при этом будет нанесен существенный имиджевый удар? При этом никакой информации о готовящейся акции вы предоставить не можете.

– Да, все верно, – согласился Ломарь, – разумеется, если появится информация, я передам ее… по официальным каналам.

– Что мешало по этим каналам передать то, что вы сказали сегодня?

Боковое зрение не самое совершенное, но он точно поежился. Этот человек мне все больше напоминал загнанного в угол зверька. Что, интересно, происходило? Может, зря я сюда приехал один?

– Поймите правильно, Алексей Михайлович, – откашлявшись, начал он, – я знаю вас. Но я знаю далеко не всех людей, через которых пойдет моя информация…

«Паранойя? – мелькнула мысль. – Но внешне вроде дружит с головой…»

– Прошу простить, я должен вас покинуть, – тихо сказал Ломарь и начал выбираться из целебного источника, – я буду осторожен, не волнуйтесь, чего и вам желаю…

Я мрачно наблюдал за ним. Он не оглядывался. Выбравшись из озера, он подхватил сумку, поверх которой висело полотенце, сунул ноги в шлепки и потащился вокруг водоема. Внешне он ничем не отличался от окружающих. Такой же грязный, как все. Никто не оборачивался, не смотрел ему вслед.

Ломарь добрался до мостков, повернул к душевым. У кабинки стояла «огромная» очередь из одного человека. Ломарь пристроился в затылок отдыхающему в безвкусной соломенной шляпе, стал набираться терпения. В мою сторону он не смотрел. Я вылез из озера, взял телефон и отошел в сторону. Душевая кабина выпустила полную женщину. Мужчина в шляпе исчез за дверью. Ломарь сделал шаг вперед и замер – перешел в режим ожидания.

– Слушаю тебя, майор, – живо откликнулся Игорь Борисович Мостовой.

Я вкратце изложил содержание беседы с агентом.

– Издеваешься? – вспыхнул Мостовой.

– Издеваюсь, товарищ полковник, – дерзнул я, – вот больше нечем мне сейчас заняться.

– Ладно, сбавь обороты, – проворчал шеф, – сам-то веришь ему?

– Не знаю, товарищ полковник.

– Где он сейчас?

– Напротив. Стоит у душевой кабины, ждет своей очереди.

– Ладно, я понял. Проводи нашего друга… хотя бы глазами. Потом дуй в Тамань, я тебя жду. И чтобы вся твоя группа стояла передо мной навытяжку. И не просто так стояла, а с полным пакетом соображений и обоснований. Все, жду.

– Я обязательно приеду, товарищ полковник, – пообещал я. – Только не забывайте, где я нахожусь, а телепорты в этом месяце не выдали.

– Что не выдали? – озадачился Игорь Борисович.

Я скомкал беседу и погрузился в ожидание. Предчувствие неприятностей уже надвигалось, как обширный циклонический фронт. Предстоящая рабочая неделя обещала стать незабываемой. От нашей группы зависело многое. Я смотрел на телефон, колебался. Поднимать в ружье своих офицеров? Ладно, успею. Двое сидят в Керчи, третий на ж/д станции Портовая – он вообще рядом со штабом. Доберусь до Керчи – извещу народ…

Душевая кабинка освободилась, Ломарь забрался в нее, заперся. Омываться в море ему, как видно, претило.

Ломарь не задержался в душе, выскочил из кабинки еще не одетый, с сумкой, заспешил на парковку. Видимо, в машине решил переодеться. Я провожал его глазами. Он пошел к парковке, скрылся за деревьями.

Я подтащил свои вещи к воде, бросил их на камни. Постоял, набираясь храбрости. Все же среднее удовольствие – купание в холодном море в мае месяце.

– Какой привлекательный темнокожий мужчина, – прыснула одна из женщин, выходящих из моря. Инстинкты, данные природой, пока работали (впрочем, уже случались звоночки; эта работа доконает даже коня, насыщенного гормонами). Данная парочка выглядела куда привлекательнее предыдущих купальщиц. Обе невысокие, одна крепенькая, другая изящная. Первой было лет тридцать пять, вторая младше лет на восемь. Родные сестры, судя по некоторой схожести.

Я вежливо улыбнулся, посторонился, освобождая проход между горками камней. Женщина постарше стрельнула глазами, как-то непроизвольно вздохнула. Муж в природе имелся, судя по кольцу на пальце, но что-то с ним было не так.

– Пошли, Галка, не останавливайся. Иди уж… – подтолкнула ее сестра, бегло глянув в мою сторону, и при этом лукаво улыбнулась, – потом мечтать будешь, тебя Иван с тетей Таней дома ждут…

Когда я входил в воду, они уже натянули сарафаны, подхватили пляжные сумки и уходили к парковке. На все омовение у меня ушло не больше пары минут. Я выскочил из моря – уже не темнокожий! – схватил полотенце, начал растираться. Вытянул из сумки одежду, из пакета – легкие туфли песочного цвета, начал одеваться со скоростью новобранца, над которым завис дамоклов меч старшины. Джинсы, тенниска, туфли. Сверху жилетка из тонкой кожи – под ней неплохо размещалась кобура, которую я припрятал в сумке. Носить оружие нам полагалось всегда и везде, но перед посещением присутственных мест все же старались от него избавиться.

В стороне под обрывом расположилась на покрывалах большая украинская семья – все упитанные, щекастые, даже дети. У семьи был ланч – женщины галдели, мужчины смеялись; отпрыски носились друг за дружкой, тряся жировыми складками. Ели яйца, сало, консервированные овощи. Ближе к осени потащат на пляж арбузы, помидоры… Отдыхающие украинцы в Крыму вели себя непринужденно. Такие же люди, как и все. Вспоминались вопли украинского президента со всех трибун: украинцев в Крыму подвергают дискриминации, лишают прав, не дают спокойно жить и отдыхать! Я посмотрел по сторонам – никто не подвергал их дискриминации. И кучку татарской молодежи, идущую вдоль моря в неизвестном направлении, никто не третировал – молодые люди громко смеялись, темноволосый парень обнимал худенькую, как кленовый побег, девушку…

Я взобрался на песчано-ракушечную пересыпь, направился к парковке.

И уже зайдя за деревья, услышал истошный женский крик.

Глава вторая

Я правильно среагировал, только поздно! Там шумели люди, голосистая дама продолжала истязать голосовые связки. Я бежал, забросив сумку за спину. Обогнул неработающий киоск, кабинки биотуалетов, вылетел