СССР: Бесконечная онлайн закупка 2 - Карим Анарович Татуков Страница 3

«Лишь бы не красный молот и красный серп, лишь бы не потусторонние, лишь бы не мама…».

Он остановился, уставившись на закрытую дверь, испытывая смешанные чувства.

Отсутствие глазка серьезно так напрягало, а потому Паша отрывал с осторожностью, готовый к любым неожиданностям. Насколько это возможно в одном лишь полотенчике…

На лестничной площадке обнаружилась классная руководительница — Любовь Геннадьевна, в сопровождении Ани Соловьевой, девушки, которой почти месяц назад он пел любовную песню. Обе замерли, увидев полуголого великана, покрытого каплями воды.

Аня так и вовсе чуть сознание не потеряла. Однако разум, словно нашатырем обдало, когда широко раскрытые глаза зацепился за ужасные шрамы.

— Это… — Любовь Геннадьевна тоже заметила боевые отметины ученика, и дрожащим пальцем указала на рваный обод, окруживший грудную мышцу.

— Это сиська. Сись-ка, вы же русский язык преподаете, стыдно не знать. — Прекрасно поняв, о чем речь, Паша все же отшутился. — Что до отметин, так это модная процедура нынче. Шрамирование называется. Стоит недорого, как татуировка. Но выглядит круче, и внушительнее, согласитесь? Бог войны, а не вонючий старшеклассник с задней парты.

Учительница, отступившая на несколько шагов, и готовая распластаться на бетоне, пришла в себя только через пару секунд. Она с разбегу шлепнула ладонью по массивной груди, будто рестлер в образе.

— Коновалов… вот ты… Дурак, а! Что в голове творится⁈ Зачем уродовать свое тело⁈ Красиво же было! Нет, ну правда… ну дурной ведь а! — Хватая ртом воздух и запинаясь в словах, Любовь Геннадьевна начала громко ругаться. — Где родители⁈ Почему не следят за этим непотребством. И почему в школу не ходишь⁈ Карина Альмировна! Карина! Карина Альмировна!!

Без разрешения войдя в квартиру и оглядевшись, учительница попыталась дозваться до матери.

— Она уехала с отцом по делам. На неделю. — Босыми ногами прошлепав по коридору, Паша сделал приглашающий жестов в кухню. — Может чайку?

Классная руководительница от такой вежливости аж побагровела вся.

— Родители за порог, а ты!… Уже и школу решил бросить, и шрамами себя изуродовал⁈.. — Громко сопя сквозь раздувающиеся ноздри, учительница потерпела фиаско над контролем своих чувств. — Ну, Коновалов… Сейчас сама за ремень возьмусь! Двух сыновей вырастила, три класса до выпуска довела, а таких балбесов не встречала!

Бурная реакция классной руководительницы Пашу забавляла, но смех он все же сдержал, оставшись при широкой улыбке.

— Любовь Геннадьевна, зачем вы так? Школу я не бросал, просто приболел немного. Вон, у меня температура, можете потрогать. Но только не везде, а то, не дай рогатый, третьего сына придется растить. — Паша подошел поближе и наклонился, позволяя хватавшей ртом воздух женщине проверить лоб.

Тем временем у Ани, вызвавшейся добровольцем для посещения дома одноклассника, едва ли не пар из ушей шел. Она невероятно смущалась, но вместо того, чтобы убежать, тихо переступила порог квартиры, косым взглядом пожирая накачанную фигуру.

«Пашка заболел?.. Отлично! То есть… ужасно! Да, ужасно! Теперь точно придется остаться, и позаботиться о нем. Мы же не чужие, а одноклассники. Мазью натереть, спину, такую широкую… руки, такие большие… шею, такую крепкую, и… ой дура ты, о чем думаешь⁈..».

Глава 4

Забота школьных статистов

Несмотря на гнев и смущение, Любовь Геннадьевна все же проверила температуру Павла. И как только ладонь прикоснулась ко лбу, она недоверчиво одернула руку.

«Господи, боже мой!».

Слово «горячо» не могло описать то, что творилось с телом ученика. Тот горел, полыхал жаром, словно раскаленная батарея в перетопленном доме.

Гомеостаз здоровяка давно сместился в сторону повышения активности, а уж после принятия двух капсул титанида, температура вовсе поднялась почти до шестидесяти градусов Цельсия. Кровь в таких условиях сворачивается, лимфа сгущается, а внутренние органы, особенно мозг со всей нервной системой, начинают отказывать. Но устойчивость каждой отдельной клетки, в том числе, и к термическому воздействию, благодаря постоянному применению титанида, превысила общечеловеческий смертельный порог. Паша мог спокойно пить кипяток, не боясь обжечься. Мог держать руку над свечой хоть целый день, не рискуя заработать даже повреждения кожи.

При полных шестидесяти градусах наблюдалось лишь легкое покраснение. Ни повышенного потоотделения, ни дрожи, ни иных болезненных признаков лихорадки.

Настоящий супермен, только без плаща, и труселей поверх колготок. Хотя последний недостаток можно исправить в два счета, было бы желание…

— Немедленно в больницу! — Решительно заявила классная руководительница, схватившая полуголого парня за горячую руку, в попытке оттащить его к вешалке. — Давай, одевайся, Пашенька… не упрямься дорогой… Аня, беги, найди такси! Срочно!

Как мать двух детей, и педагог, прошедший курсы первой медицинской помощи, Любовь Геннадьевна понимала, что состояние юноши критическое. Несмотря на бодрый вид, он мог свалиться без чувств в любую секунду. А что дальше, даже думать страшно.

Паше, не сдвинувшемуся с места, пришлось приложить громадное количество усилий, чтобы убедить учительницу в несерьезности ситуации. Мол: Принимал горячую ванную, в этом все дело. Нет, не пневмония, просто грипп. Нет, не заражение крови от шрамирования, просто грипп. Нет, с женщинами без защиты не спал, только с мужчинами, просто грипп…

В общем, было потно. Легендарная битва на четыре минуты, три наддать секунд, и полсотни реплик.

Однако даже так учительница заставила улечься в постель, и напичкала лекарствами, найденными в трельяже. От жалких дозировок и без того не слишком вредных лекарств организму было ни холодно, ни жарко. А вот вкусовые рецепторы плакали горькими слезами. Гадость такая, будто в фармацевты — переучившиеся дантисты-садисты, желающие своим пациентам выздоровления, но с посттравматическим синдромом проколотых пирсингом яичек.

Она с Соловьевой почти час проторчала в квартире, проверяя состояние здоровяка. Параллельно охая и ахая над зачахшими цветами, и перевернутой квартирой, в которой юноша недавно убирался.

К счастью, эффект титанида начал постепенно спадать, температура понизилась. У Павла, наконец, появился повод выпроводить беспокойную наседку.

«С этой проклятой школой надо что-то решать. Я в нее не хожу, а она все равно меня находит…».

С классной руководительницей кое-как удалось справиться, выставив за дверь, а вот Аня ни в какую не уходила. Она с ненормальной увлеченностью бегала по комнатам, наводя марафет, совершенно не обращая внимания на тонкие намеки, вроде: «На улице прекрасная погода, самое то погулять… иди домой».

Девушка щебетала о чем-то отвлеченном, выспрашивала