Павел Захаров - Общий враг Страница 30

Дизайн был очень простой, даже аскетичный. Техника, предназначенная для армии, не должна быть сложной. С ней должен был управиться самый тупой солдат. Три тумблера, две круглые ручки. Экранчик. «Вкл.» и «Выкл.»

– Ты ее сломал! Ты сломал рацию, Родька! – с притворным ужасом в голосе и таким же выражением лица произнес Павел, – что же теперь будет? Тебя выгонят из армии. За порчу казенного имущества.

– Не, не выгонят. Новую дадут.

Родион продолжал безуспешные попытки реанимации засбоившей техники. Но из динамиков, на которые он вывел трансляцию, раздавалось только шипение разного уровня громкости и то и дело доносились хрипы, клекот и свист, столь нечеловеческие, что создавалось впечатление, будто армейская радиостанция ловила прямой эфир из самой преисподней.

Неожиданно по борту броневика постучали и в окне водительской двери возникла физиономия солдата. Тот знаком показал Родиону открыть дверь.

– Что?

– Зак, твоя рация…

– Моя долбаная рация сломалась.

– Ты нужен капитану немедленно…

– Зачем?

– Парень, которого мы взяли… Он говорит, что он русский.

Захаров-младший пару секунд переваривал услышанное.

– Это что, шутка?

– Нет. И у него дипломатическая неприкосновенность…

– Ни хрена себе… – Родион повернулся к брату.

– Чего… – Павел понял, что происходит что-то необычное.

– Ты слышал… В смысле – понял, что он сказал?

– Не понял, но по твоему виду чувствую, что что-то интересное.

– Более чем! – Родион быстро выбрался из «Хаммера», уступив место пришедшему.

– Я с тобой! – Павел поспешил за братом, схватив камеру. На передней панели горела маленькая красная лампочка. Камера продолжала писать. – Эй, погоди, так что произошло-то?

Но Родиону уже было некогда отвечать.

– Привет, братан. Что случилось? Что все бегают, как ненормальные?.

– Еще один русский, Реяс…

– Ух ти… На трубе? Да? Русский?!

– Точно.

Тяжелая стальная дверь открылась на удивление легко и бесшумно. Внутри бункера было существенно прохладней, чем на улице. Единственный источник света, пыльная люминесцентная трубка, висящая под низким потолком тамбура, истерично подмигивала и издавала легкое жужжание. Осторожно наклонив голову, чтобы не задеть ее, Павел прошел за братом. Родион завернул вправо, к чуть приоткрытой двери командного пункта. Рядом с входом стояли трое солдат, видимо из группы быстрого реагирования, которая доставила задержанного. А из самого помещения доносились голоса. Павел приготовил было камеру, но один из бойцов, повернувшись к нему, накрыл объектив рукой и перегородил дорогу.

– Назад!

Родион обернулся к брату и махнул рукой.

– Стой тут. Дальше нельзя.

– Хорошо… – разочарованно согласился Павел, однако сделал еще пару коротких шагов вперед, демонстративно выключив камеру. Дверь в помещение командного пункта оказалась приоткрыта, и в этот неширокий проем Павел видел часть помещения – угол массивного стола, стоящего на толстых пружинах, вмонтированных в бетонный пол, светящиеся экраны двух ноутбуков…

Капитан Майкман стоял в трех шагах от мужчины, руки которого были сцеплены за спиной тонкими пластиковыми наручниками. Павел не слышал того, что говорил командир подразделения и, конечно, не понимал его артикуляцию. Но по его обескураженному виду, стало ясно, что Майкман в полном замешательстве.

Родиона, приглашенного в качестве переводчика, задержанный не видел. Тот остановился в паре шагов сзади, за его правым плечом. И тут Павел узнал того, кого привезла группа быстрого реагирования. Это был Бойченко. Ошибиться было невозможно, хотя одновременно с посетившим его озарением, Павел постарался переубедить себя, так как реальность отказывалась укладываться в голове. Сергей… Откуда он тут? Зачем? Как он тут оказался? Это он полез на фабричную трубу? Вихрь из множества вопросов неумолимо раскручивался в голове, засасывая в себя остатки понимания. Павел огляделся, ища глазами Надю и Леонида, а потом вспомнил, что они спят в дальнем помещении, выделенном группе на время работы в бункере. Вряд ли их разбудила эта катавасия… Но как отреагирует Надя? В консульстве этот амбал сказал, что его не пустили в Ирак. И что, выходит, что потом пустили? Днем не пустили, а ночью пустили. Весело, блин… Или он сам пробрался? Через весь город? Он что, самоубийца? Почему на трубу полез?

– Сергей! – неожиданно для самого себя крикнул в дверной проем Павел и увидел, как Бойченко отчетливо вздрогнул. Моментально обернулся и Родион. Сергей повернул голову и встретился глазами с Павлом, который уже подошел к двери, а потом увидел Родиона. Во взгляде Бойченко читалось полнейшее изумление. Немая сцена продолжалась недолго – через секунду Майкман пришел в себя.

– Уберите его отсюда немедленно! – вопль офицера оказался материален и, будто взрывная волна, толкнул Павла в грудь.

– Павлон, – из двери выглянул брат и махнул рукой, – пошли, тебя капитан зовет.

– Хочет позвать меня на службу?

Источником света в командном пункте были две настольные лампы и светящиеся экраны двух ноутбуков. Капитан сидел напротив Бойченко, руки которого были свободны – пластиковые наручники с Сергея сняли.

– Сэр… – переступив порог, Павел кивнул капитану и коротко глянул на Сергея. О его взгляд можно было поцарапаться.

– Ты знаешь этого человека?

– Да, то есть… Да, знаю.

– Ты говори, я переведу, – выручил Родион.

– Кто он такой? – вопрос офицера был понятен без перевода.

– Это Сергей Бойченко, я познакомился с ним в Москве, когда наша группа собиралась вылетать сюда.

– Какую задачу он выполняет? Он журналист? – Родион перевел следующий вопрос своего командира.

– Нет, он… Как это… Сейчас… А, специалист по стране пребывания.

Капитан удовлетворенно кивнул.

– Телохранитель? Специалист по безопасности?

– Вроде того.

06 часов 30 минут утра

В воздухе висела легкая, как дым, песочная пыль, заполнив все пространство оранжево-прозрачным туманом. Из-за этой невесомой пыли чесались глаза и першило в горле. Прямые солнечные лучи практически не пробивались через эту завесу, а само солнце выглядело как тусклый кружок размером с пятирублевую монету.

Братья сидели на скамейке, прикрытой сверху, как балдахином, маскировочной сетью – тенистый уголок был отгорожен за толстыми задами «Хаммеров», выстроившихся вдоль стены, которая отгораживала восточную часть бункера от остального мира. Часы показывали половину седьмого утра.

– Значит, это и есть ваш Бойченко?

– Ага.

– Ну, тогда я с тобой согласен.

– В чем?

– В том, что все это очень странно.

– Странно – не то слово. Что там сейчас происходит? – Павел кивнул в сторону бункера. – Старший помощник приказал посадить его в холодильник?

Парни рассмеялись.

– Капитан продолжает его допрашивать. Ну… Не допрашивать, а, скорее, беседовать. Он хорошо по-английски говорит, этот ваш Бойченко Лучше, чем я, – Родион усмехнулся.

– Не только по-английски. Он в аэропорту с иракцем очень мило поговорил.

– Да он полиглот…

– Слушай, а что с ним сделают?

– Запросят подтверждение в консульстве, а там видно будет.

– Надо бы с ним поговорить, что ли…

– Ты чего, «колоть» его собираешься, что ли?

– Не, его на кривой козе не объедешь. Такой сам кого хошь расколет… Колоть или не колоть… Вот в чем вопрос! – Павел подмигнул брату, – а скажи-ка, Родька, отсюда домой позвонить или написать можно? Чувствую, Ирка там с ума сходит… Все окна проглядела, наверное.

– Не, пардону просим, с этим плохо. Через месяц заходите, будет вам тут и телефон, и интернет… Ты сам быстрее домой приедешь.

– Ясно, – Павел поднес к губам бутылку и сделал глоток воды, поморщился.

– Черт, что за долбаная пыль! Даже сюда набилась! – он протер рукой горлышко бутылки. – Не пыль, а пудра какая-то… Как лунный песок называется… Ре… Ру…

– Реголит…

– Точно. Реголит. Очень похоже.

– Дня три-четыре будет этот туман висеть, пока ветер не переменится. Вообще, это очень плохая погода. Роботы не летают.

– У природы нет плохой погоды… – философски заметил Павел, – а капитан Курочкину и оператора тоже допрашивал?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю. Видимо, твоих слов ему было достаточно… Или потом свои вопросы задаст…

Родион пнул ногой камешек. Тот покатился по песку, оставляя за собой извилистую канавку.