Андрей Костин - Канатные плясуны Страница 30

Двадцать лет назад он начинал с джинсов. «Техасы» шили в Нововладимире, фирменные этикетки делали в Польше, а Адидас продавал штаны в Москве возле комиссионного магазина на Садовом кольце. После того, как его «замели» и дали условный срок в восемьдесят четвертом, он переключился на фотографию. Стал уличным фотографом. Работал в сквере возле Речного вокзала. Стоило Адидасу завидеть молодую маму с карапузом, как он оказывался тут как тут.

— Фотографии абсолютно бесплатные, — успокаивал он мамашу. — Это для программы Юнеско. Юнисеф, одним словом.

Отщелкав пленку, исчезал.

А через день-два отыскивал мамашу запечатленного на пленке малыша и показывал ей сделанные отпечатки.

— Не знаю, — говорил он равнодушно, — снимки замечательные, ваш мальчик (девочка) на них такие хорошенькие. Но проект прикрыли, скорее всего, придется снимки уничтожить.

«Ни одна мать, — рассказывал он позже в кругу друзей, — не допустит, чтобы фотографии ее чада уничтожили. Некоторые, если у них с собой были деньги, выкупали у меня снимки тотчас же. Другие умоляли, чтобы я подождал пару дней, пока они соберут необходимую сумму. Я мог «ломать» за свою халтуру любые бабки. Правда, потом объявился конкурент, никчемный человечек, Женя звали, — тут он произносил, шепелявя: «Зеня», вместо Женя. — Так эта гнида, «Зеня» мой подход использовать стал, да и фотографировал он лучше. Когда конкурента нашли с проломленным черепом на улице Фестивальная, посчитали, что его пытались ограбить, отнять фотоаппаратуру. Пришлось делать ноги из столицы. А аппарат конкурента у меня до сих пор хранится. Антикварная вещь, настоящая «Лейка».

Сегодня Адидас отдыхал, сидя в беседке спланированного на английский манер поместья.

«Свободная, пейзажная планировка, — пояснял он частым гостям, показывая свое владение. — Тут важно выявить красоту ландшафта и создать иллюзию естественного происхождения всех элементов».

Огонь потрескивал в садовом камине, сложенном из обтесанного камня. «Божоле» налито в хрустальные бокалы. «Мисс города» сидит напротив. Вот-вот личный повар принесет рябчиков с клюковкой в клюве Повар восхитительно готовил рябчиков с клюквой. Главный секрет заключался в том, что сначала рябчика надо было подвесить за ножки к потолку. И как только тот самостоятельно упадет вниз, когда протухнет настолько, что сухожилия лапок не смогут удерживать вес, тут сразу и на разделочный стол…

Адидас отпил из бокала. Он любил молодое вино. А еще он любил молодых красивых женщин и вкусно поесть. Все это у него в достатке. А чего еще желать, прежде чем встретить старость?

Вместо повара со стороны особняка появился молодой мужчина, и вместо блюда с рябчиками он держал в руках пистолет.

— Сколько? — торопливо, стремясь опередить выстрел, спросил Адидас. — Я согласен, — подтвердил он.

«Мисс города» так съежилась от страха в плетеном кресле, что казалось, там лежит только ее одежда.

— Поддержи Михея, — сказал молодой человек. — И ты меня больше не увидишь.

— Без базара, — удовлетворил его просьбу Адидас, и когда тот повернулся спиной, произнес, обращаясь к спутнице. — Я предпочитаю вино с северных виноградников. Оно обладает неповторимым фруктовым ароматом. Холодное горное солнце увеличивает acidium, кислоту, но придает неповторимый couleur locale, местный колорит, и вполне пригодно для употребления, ad usum. Да, — задумчиво продолжил он, уже не глядя на застывшую в обмороке местную красавицу, — Caveant consules, в том смысле, что шандец подкрался незаметно. И с чего это меня вдруг на латынь потянуло?

04 часа 35 минут. Паша-мореход сладко спал, даже пустил слюну на подушку, как младенец.

— Павел, кто-то в дверь звонит! — трясла его за плечо жена.

— В дверь? — он наконец открыл глаза и уставился на нее. — В такое время?!

Машинально взял из-под подушки оружие и пошел в прихожую, звонко шлепая босыми ступнями по линолеуму.

— Тебе чего? — он заглянул в глазок и увидел там Михея. — Я же Баклану сказал, чтоб на меня не рассчитывали.

— Поговорить надо, Паша, — вежливо попросил Михей. — Мы ведь не станем с тобой через дверь перекрикиваться?

— Ты один? — подозрительно спросил Паша-мореход.

— Нет, я к тебе с целым батальоном ОМОНа приехал, — засмеялся Михей. — Открывай дверь, не дури.

Паша-мореход впустил его в темную прихожую, а сам на всякий случай выглянул на наружу. На лестнице, которая вела вверх, спал бомжеватого типа мужичок в бейсболке.

— Это еще кто? — на всякий случай спросил Паша, хотя бродяга казался безобидным.

— Не знаю, он тут еще до меня лежал, — пожал плечами Михей и тут заметил пистолет, который Паша-мореход машинально сжимал в руке. — Зачем ты так? — он кивнул в сторону оружия. — Я к тебе договариваться пришел, а не воевать.

— Не помешает, — заупрямился Паша. — И договариваться нам не о чем. Мои условия знаешь, тебе наверняка Баклан передал…

— Нет уже никаких условий.

— Как это — нет?

— Адидас принял мою строну.

— Вот уж не поверю.

— Хочешь, позвони ему сам.

— Странно. Он что, не понимает: Учкан вас всех размажет, как бешеный грузовик кошку.

— Проблема Учкана тоже решена.

— Учкана? Он что, согласился с тобой поделиться…

— Он уже ни с кем не сможет поделиться.

— Да ты что!.. — свободной рукой Паша нащупал табуретку, подтянул поближе и сел. — Ты же не такой идиот, Михей, чтобы Учкана грохнуть? «Пригородные» этого не простят, война будет, и большая война. Старик только мог «развести», да и он как назло помер… Постой! — Паша открыл рот, пораженный внезапной догадкой. — А не ты ли, Михей, и Старика убил?

Михей промолчал, но и так по его лицу все стало ясно.

— Зачем тебе это понадобилось? — Паша сжал рукоятку пистолета так, что побелели костяшки пальцев. — Все же по понятиям шло. У каждого — своя доля. Тихо, как порядочные люди… Или тебе мало стало? Теперь, когда война начнется, а она начнется непременно, мы все, что у нас сейчас есть, потеряем. Хорошо, если кто жив останется. Нет, ну надо же быть таким мудаком! — он всплеснул руками. — Старика еще — ладно, хотя с ним спокойнее было. Но и без Старика по-мирному со всеми договориться можно было. Что-то уступить, что-то поделить. Но теперь, когда грохнули еще и Учкана… Тебе конец, понял! — крикнул он, продолжая сидеть на стуле.

— Не все теперь от меня зависит, Паша, — простонал Михей, и выглядел он при этом неважнецки.

— Вспоминаю, Баклан говорил, ты каких-то «варягов» пригласил?

— Они сами меня «пригласили». Да что теперь об этом говорить! — Михей раздраженно махнул рукой, — Сила силу ломит. Теперь и у тебя, Паша, выхода нет, одного на льдине не оставят.

— Все ясно, «варяги» хотят город к своим рукам прибрать. Это меняет дело, — Паша повеселел. — На таком фундаменте можно все «бригады» объединить.

«А неплохо все складывается», — решил он.

Основные лидеры, к которым братва могла бы примкнуть, или убиты, или переметнулись к чужакам. Только он, Паша, не сломался, не сговорился ни с кем. Ему и возглавить, тут он усмехнулся про себя, «Сопротивление». Как против фашистов.

— Значит, ты не с нами? — вяло спросил Михей.

— Гляди дальше, я собираюсь вышибить твою залетную шпану из города. А их много? — как бы невзначай поинтересовался он.

— Я только троих видел, нет, четверых, четвертый за главного.

— Вот и передай этому главному…

— Он это предвидел, Паша.

— С натуре, чего предвидел? Что я против пойду? И убрать меня велел? Да только ему ко мне не подступиться, — Паша для наглядности поиграл в руке пистолетом.

«Надо будет тотчас своих людей высвистать, — решил Паша, — Потом «залечь на матрасы». Жену — к теще на хутор, туда не доберутся. Сам на пароходе отсижусь. Война, так война. И успеть забить стрелку с «пригородными», пока они дров не наломали.

Объяснить ситуацию: кто Учкана грохнул. Объединить усилия».

От навалившихся забот голова пошла кругом. Он нетерпеливо посмотрел на Михея — эту проблему тоже придется решать. Вот только когда? Может, прямо сейчас? Нет, пусть лучше Михей погуляет. На него проще будет пальцем тыкать, чем на незнакомых и неизвестных никому «варягов».

Паше даже стало немного жалко бывшего дружка. Но дураки всегда помирают молодыми. И каков наглец! Явился к нему один, без оружия, и надеялся сломить!

— Их главный предвидел, — пояснил Михей, — что начнется война. И что ты захочешь всех объединить, чтобы раздолбать чужаков. Он хочет именно такой бойни. Поэтому и приказал мне идти к тебе одному и без оружия. А так, ты думаешь, не грохнул бы я тебя — уже? — и Михей оскалился.

Пуля вошла ему в рот.

На грохот выстрела прибежала заспанная жена.

— С ума сошел? — запричитала она, — Убить человека в собственной квартире? Как я теперь обои отмою?