Михаил Нестеров - Агент ливийского полковника Страница 30

Разработчик операции просчитал все: именно бескровность (как ошибка убийцы) толкнет террориста к акту мщения, и он обязательно отыграется за обидный промах.

Ожидание. Ожидание нового, более разрушительного толчка землетрясения.

Но кто запустил этот кровавый механизм – директор «Сикрет сервис» или его исполнительный помощник?.. От жертвы, обеспокоенной собственной безопасностью, такого выверенного контрудара не дождешься. Значит, все тот же Натан Паттерсон.

Андрею пришла пора на уровне досье уточнить, кто же такой этот господин Паттерсон и что представляет собой номерной отдел военной разведки. По сути, Паттерсон стоял во главе механизма с исключительными полномочиями исполнителя, и зародился такой механизм в год создания иностранного отдела Бюро секретной службы, более ста лет тому назад.

Андрей убрал нож в карман и покинул временное убежище. Джемаль выехал из гаража пару минут назад, а выхлопных газов в помещении как и не было. Здесь здорово и бесшумно работала вытяжка. Рахманов не удивился бы, если бы узнал о рециркуляции воздуха – что соответствовало бы педантичной натуре Ахмеда Джемаля. Соблюдающий точность и порядок, обладающий непогрешимой памятью, он насторожился от одной только неплотно закрытой дверцы шкафа.

Точность, непогрешимая память. В этом плане и на этом этапе с Ахмедом трудно, очень трудно бороться.

Андрей занял его место за столом, запомнив точно месторасположение контейнера, и придвинул его к себе. Ничто в этом нержавеющем цилиндре не наводило на мысль о разрушающей начинке. Все смонтировано просто, надежно, даже, что называется, со вкусом. Сняв крышку, Андрей в первую очередь обратил внимание на почерневшие контакты 9-вольтового аккумулятора – часть того конструктора, который он недавно рассматривал на столе. Эта небрежно выполненная работа нашла оправдание у Рахманова: Джемаль торопился. Но, сам того не подозревая, он достиг и другого результата: характерные следы повреждений, вызванные зарядом тока, виделись торговой маркой, как если бы Джемаль поставил на аккумулятор несмываемый штамп. Даже если предположить, что Андрей достал исправную батарейку и подсоединил к ее разъемам провода от взрывателя и таймера, нанес похожие на подпалины следы, – и в этом случае аккуратист Джемаль распознал бы подделку. Ведь ему еще раз придется снять крышку, которую он использовал в качестве монтажной платы, чтобы запустить таймер. Рахманову же было необходимо гарантированно активировать бомбу, дабы смягчить приготовленный для него удар, и неважно, что акция эта из бескровной превратится в кровавую.

О взрывчатых веществах Рахманов знал все, а что не знал...

Пробка контейнера имела плотную резьбу, то есть налицо был тесный контакт двух трущихся между собой поверхностей. Андрей примерил на себя шкуру Ахмеда Джемаля – пристально вгляделся в дверцу правого от себя шкафа и открыл его. И первое, что ему бросилось в глаза, – это фирменная жестяная банка с черным порохом. Зачастую черный порох изготовляется в форме кристаллов или порошка черного, желтого или белого цвета. Открыв банку, Андрей удостоверился, что внутри «коммерческий» порох – серые хлопья. Отлично. Это он, тот самый черный порох, который детонирует, в частности, от фотовспышки. Рахманов отложил банку в сторону и открыл соседний шкаф: при первом и беглом обыске он заметил аптечную склянку с отличительным символом йода на этикетке – «J». Кристаллов черно-серого цвета в пузырьке осталось немного, но их Рахманову хватало за глаза. Черный порох и кристаллы йода представляли собой отличную пару для детонации.

Андрей открутил пробку контейнера, еще раз убедившись, что внутри его начинка стандартного взрывного устройства – ярко-коричневый семтекс, капсюль-детонатор, провода, выходящие через отверстие в пробке; отверстие было достаточно свободным, чтобы провода не перекручивались. Андрей положил контейнер набок, подцепил на кончик ножа черный порох и стряхнул его на внутреннюю резьбу контейнера; добавил к нему йода, осторожно и очень медленно завернул пробку; еще чуть-чуть дожал, и еще немного, чувствуя подкативший к горлу ком адреналина. Вернув контейнер в прежнее положение, Андрей закрыл его крышкой.

На том ли месте стоит контейнер? Пожалуй, нужно сдвинуть его на пару сантиметров. Вот так.

Убрав в шкаф жестянку с порохом и склянку с йодом, Андрей сдул со стола серые хлопья и кристаллы. Теперь Джемаль не заподозрит, что кто-то вскрывал его произведение искусства. А если заподозрит... что ж, тем хуже для него.

Закрывая за собой дверь гаража, Рахманов подумал о превратностях судьбы. Руби, сделавшая попытку сдать его Паттерсону, дала ему еще одну улику против «Сикрет сервис». Андрею же досталась техническая задача, которую он благополучно решил. Впрочем, окончательный ответ на этот вопрос даст день завтрашний. А сегодня нужно отдохнуть. Набраться сил... в той же машине...

Глава 12

Функции исполнителя

Йен Файф начал приобретать привычку почесывать что бритый, что небритый подбородок. Брился он только в рабочие дни, а работал через два дня на третий. Мог бы и больше, но профессия официанта его изматывала: четырнадцать часов на ногах – это что-то значит. Итак, двое суток прочь, и Файф был готов снова примерить на себя дурацкую, на его взгляд, форму официанта, этот дресс-код, предписанный администрацией заведения: узкие, как лосины, брюки, остроносые ботинки, малиновая безрукавка, легкомысленная бабочка. Он искренне удивлялся: почему администраторы, включая и дежурного, зачастую не надевали даже пиджаков, носили свободные брюки, рубашку, нигде у них не жмет и не потеет. А вот стиснутые в воплощенный имидж официанты особенно остро ощущали это на кухне, в этом аду, куда то и дело «опускались» за заказом.

Файф снова потер небритый подбородок (побреется он завтра утром, за пару часов до того, как выйдет из дома и отправится на работу). «Я жду». Этот стандартный ответ стоял у него в ушах. Он хорошо запомнил этого араба, не жалуясь на ту часть памяти, которая отвечала за лица. Араб арабу рознь? Черт их знает. Когда по ящику показывают беснующуюся в очередном гражданском мятеже толпу арабов, в ней все они на одно лицо: раскрытые в крике рты, чего-то выпрашивающие глаза (в общем, гримасы зарождающейся демократии), это не считая, конечно, отдельно сидящих или лежащих арабов. На одних больше крови, на других меньше, к одним вовремя подоспеет неотложка, другие ее так и не дождутся. Это сейчас смуглолицый араб держится за жизнь и кровоточащую рану обеими руками, а через пару минут – это всего лишь кусок парного мяса.

«Я жду».

Глаза у него живые. Их невозможно сравнить с теми же оливами (глаза как оливы – жуткая глупость). Йен Файф припомнил важную деталь: когда на его вопрос клиент «с явно выраженной арабской внешностью» в первый раз ответил, что ждет, Файф машинально добавил про себя: «Диану». Подсознательно. На интуитивном уровне он отметил сходство клиента с Доди аль-Файедом, другом принцессы Уэльской. Сходство почти идеальное (за исключением волос на голове): брови широкие, черные, глаза живые и с характерным для аль-Файеда симпатичным прищуром. В 1997 году, когда Диана и аль-Файед попали в страшную автокатастрофу в туннеле под мостом Альма, фотографии египтянина мелькали по ТВ и в прессе с той же периодичностью, что и фото самой погибшей принцессы; нередко их показывали вместе. И Файф как будто перенесся на четырнадцать лет назад, когда ему исполнилось двадцать семь, и покачал головой: он не увидел сходства между установленным полицией человеком и своим клиентом, которого он обслуживал накануне трагедии. И не без ссылки на того же Доди. Полиция совершила ошибку, обнародовав портрет невиновного, скорее всего, человека. И это на успешной основе, точно установив женщину, – Файф узнал в обнародованном снимке другую свою клиентку.

И снова он потер подбородок, снова на задворках его черепной коробки просквозило: скоро на работу; остались считаные часы до того момента, когда он втиснется в брюки-трико и «удавится» бабочкой. Но что за спектакль идет по ти-ви, а точнее, детективный сериал, в котором свидетели превращаются в заложников, мутируют в сообщники, а злодей меняет лица с мастерством Фантомаса?.. Внутренний голос подсказывал Файфу: не суйся, это не твое дело; может, ты влезешь в специфику британской разведки, официальный представитель которой в своем обращении по ящику разложил все по полочкам. И – оставил контактный телефон. Вряд ли можно разрушить какие-то внутренние связи, позвонив по внутреннему (считай, дежурному) телефону. И Йен Файф набрал этот номер.

Натан Паттерсон выбрал из списка номер Ахмеда Джемаля, однако звонить ему передумал: пусть не по уши, но Ахмед сейчас в ответственной работе. И не стал отвлекать его, отчетливо представив за рабочим верстаком. Вот именно в эту минуту Паттерсон мог и не сдержать иронического откровения: «Ах, вот зачем Ахмеду понадобился этот полный набор автомеханика». На его приобретение Ахмед выбил у руководства ссуду и, насколько знал Паттерсон, уже погасил ее. Он видел это «навесное оборудование», попробовал, как легко, без усилий, выдвигаются инструментальные ящики, как бесшумно работает вытяжка, как покрывают всю рабочую плоскость стола несколько хитро вмонтированных светильников. Помнится, тогда на вопрос Ахмеда, пытавшегося произвести на своего шефа впечатление, ответил Шон Свитинг: «I’m fucked out» («Охренеть»). Ахмед остался доволен даже этим ответом. Как мальчишка. И с этим «навесным оборудованием», если он прикупит к нему подъемник и шиномонтажное оборудование, без куска хлеба точно не останется.