Сергей Зверев - Пуля из дамасской стали Страница 30

– Серьезные парни, хотя и не без глупости. – Фавваз заложил руки в карманы и прошелся по комнате. – Были бы умные, живыми никого бы не отпустили. Ну что ж, благородство, как и глупость, наказуемо. Позови Аль-Вара и Карима.

Когда пришли его помощники, Фавваз приказал им подобрать людей для предстоящей операции по захвату детдома в Банаре и дал четкие указания, которыми боевики должны были руководствоваться в своих действиях.

Дело в том, что пока Таляль собирал разведданные в Банаре, Фаввазу повторно позвонил мистер Невогли. Благодаря перебежчику, сотруднику государственного управления по опеке, ему стало известно, что среди воспитанниц детдома есть девочка, которая является незаконнорожденной дочерью шейха Аль-Реваза, главы эмирата Тагмир. Девочке уже около десяти лет, но отец ничего не знает о ее существовании. Мистер Невогли прекрасно понимал, какие козыри могут оказаться у него в руках при благоприятном исходе операции. Поэтому он приказал, чтобы Фавваз нашел и передал его людям юную принцессу Тагмира.

– С головы девочки не должен упасть ни один волос! – предупредил американец.

Но эти слова были лишними. Фавваз и сам прекрасно понимал, что с особами королевской крови, даже незаконнорожденными, лучше обходиться деликатнее.

Теперь нападение на детдом должно было выглядеть следующим образом. Группа захвата, состоящая из лучших бойцов в форме правительственной армии, незаметно проникнет на его территорию и аккуратно вырежет чужеземцев. Затем к ним присоединятся остальные, одетые в такую же форму, и, уже не таясь, ворвутся в помещения, где спят дети и монахини. Они найдут принцессу и подадут условный сигнал.

Во двор тут же ворвется еще одно подразделение участников операции в форме и со знаками отличия Сирийской освободительной армии. Они вырвут девочку из рук асадовцев, немедленно вывезут ее на территорию Турции, где передадут сотрудникам одной из международных гуманитарных организаций. Ну а дальше, как и планировалось: бесчинства, насилие, резня!..

Однако все пошло наперекосяк еще перед отправкой первой группы. Спеша к машине, Таляль случайно споткнулся и едва устоял на ногах. Один из сидящих в фургоне боевиков по имени Байрам недовольно проворчал, что теперь можно и не выезжать – удачи не будет. Но Таляль жестко пресек подобное нытье. Ему было плевать на всякие приметы. Он знал, что если сегодня все пойдет по плану, то его ждет веселая ночка да еще пять тысяч долларов в придачу на следующее утро.

Глава 13

Дежурство Сашки Журбина уже подходило к концу, когда он вдруг услышал шорох, раздавшийся где-то за его спиной. В другое время, в мирной обстановке, скорее всего, не обратил бы никакого внимания на подобную ерунду. К тому же несмолкаемое пение цикад, лай собак за высокими кирпичными ограждениями дворов и глинобитными дувалами, да и завывание шакалов, шастающих по окрестным пустырям и зарослям в поисках трупов, могли заглушить и куда более громкий звук. Но Сашкин слух за последние дни обострился до предела. Его острота теперь уже почти не уступала звериной. Журбин уловил подозрительный шорох и мгновенно обернулся.

Несмотря на кромешную темень южной ночи, он сразу же увидел перед собой человека, хищно пригнувшегося, изготовившегося к броску. Противник был явно не слаб, проворен и агрессивен. В левой руке он сжимал рукоять кривого, скорее всего, йеменского кинжала. Даже в полной темноте был виден отблеск на плоскости его зеркально отполированного лезвия. Но длилось все это бесконечно малую, самую крохотную долю секунды.

Не издав ни звука, чужак барсом ринулся на караульного. Лезвие кинжала выписало такой стремительный и замысловатый финт, что слилось в длинный, сплошной световой блик. Сашка действовал на автопилоте. Он едва смог отскочить назад и вбок, чтобы йеменская сталь, острая, как бритва, в своем кровожадном пируэте не прошлась беспощадным, разящим ударом по податливой, беззащитной человеческой плоти. В следующую долю секунды Журбин уже сам ринулся в атаку.

Он отбросил автомат, поставленный на предохранитель. Чтобы привести его в боевую готовность, потребовалось бы не менее трети секунды, а у Сашки не было и злосчастной четвертинки. Журбин без всякого оружия начал диктовать рисунок этого эфемерно-скоротечного боя. Он выполнил руками быстрое ложное маховое движение, чтобы создать иллюзию ослабления защиты своего живота, и тут же, не дожидаясь ответной реакции нападающего, резко сместил их вниз, выставил непробиваемый защитный блок.

Чужак купился на мнимую ошибку русского. Он молниеносно выполнил циркульно-округлый «шаг дракона», позволяющий эффективно приблизиться вплотную к противнику. Его рука с ножом, движущаяся по радиусу, который охватывал середину корпуса караульного, вот-вот должна была без всяких затруднений развалить его живот на две половины. И тогда – все! Сдавленный вскрик, мучительный стон, дымящиеся внутренности, выпавшие на пол из разверстого живота, и глухой стук рухнувшего бездыханного тела.

Но все отчего-то вышло совсем иначе. Атакующая рука непостижимым образом вдруг оказалась в жестком захвате чужих предплечий, которые кратким, совершенно неуловимым движением заставили ее громко хрустнуть. По всему телу чужака прокатилась горячая волна дикой боли. Он враз утратил силу и подвижность, превратился в мешок, набитый тряпками, и повалился Журбину под ноги. Ночную темень прорезал дикий, отчаянный вскрик боли. Его оборвал жесткий удар ребром ладони по основанию черепа, надолго отключивший сознание этого неудачника.

Сашка с кошачьей ловкостью подхватил автомат, моментально снял его с предохранителя, выставив ствол за угол здания, откуда появился чужак, и коротко нажал на гашетку, описывая стволом тридцатиградусный сектор поражения. Сразу же после этого он одним прыжком переместился к старому платану, одиноко растущему в этом углу двора. На ходу Журбин успел заметить у ограждения несколько убегающих теней, что уберегло его от злого, безжалостного роя свинцовых ос, выпущенного в его сторону.

Сашка быстро встал на колено, чтобы снизить риск поражения встречным огнем, и влепил десяток пуль в громоздкую тушу, переваливавшуюся через кирпичную стену. Здоровяк со сдавленным воплем безвольно рухнул на землю. С другого конца двора донеслась автоматная очередь и забористая русская матерщина, после чего, громко топая, к Сашке примчался его напарник Федька Антохин. Прилетели и остальные члены их группы во главе с Горяевым.

– Что произошло? – оглядевшись, коротко спросил он. – Журбин, Анохин, вы не пострадали?

– Все нормально, командир! – Сашка наконец-то окончательно пришел в себя и встряхнулся. – Ну, блин, и ночка сегодня выдалась! Тут два подарочка. Одного я оглушил, второй прилег около ограждения. Уж не знаю, живой ли.

– Молодец! – одобрил Горяев. – Язык нам очень кстати.

Посветив едва различимым лучом потайного фонарика – не хватало еще стать мишенью снайпера, затаившегося незнамо где! – он удивленно отметил:

– Смотри-ка, на этом обормоте форма правительственной армии, хотя по роже видно, что продувной бандюган.

Он тронул рукой сонную артерию неизвестного типа, лежавшего на земле, и невольно выругался – пульсации не ощущались.

– Ни хрена себе! – Сашка сконфуженно пожал плечами. – А чего это он кони двинул? Да, руку я ему сломал – это факт. Ну а потом, чтобы этот фрукт не орал, просто хряпнул его слегка. Вот и все…

– Слегка-а-а! – хохотнул Федька, проверив шею нападавшего. – Ты ему, блин, позвонок полностью раздробил. Башка вон, как на ниточках, телепается. Может, другой еще хоть чуточку живой?

Но и у второго чужака с жизнью тоже не очень сложилось. Крупный кряжистый мужик с толстенными волосатыми руками, тоже одетый в форму сирийских правительственных войск, получил несколько пуль в грудную клетку и живот, поэтому не подавал никаких признаков жизни.

– Так, друзья мои!.. – Горяев задумчиво поправил берет. – Похоже, за нас взялись всерьез. Думаю, теперь придется нам туго. Но мы отвечаем за десятки жизней, доверенных нам, и обязаны уцелеть во что бы то ни стало, чтобы свою главную задачу выполнить до конца.

К сожалению, предсказание Байрама сбылось. Богиня Фортуна на этот раз и в самом деле отвернулась от людей Фавваза, прежде всего от Таляля. Удачливый и жестокий, прозванный Тенью за умение убивать быстро, ловко и совершенно незаметно, он из любой ситуации выходил победителем. Но русский, которого Аллах, наверное, послал ему в наказание за гордыню, самым непостижимым образом успел обнаружить его присутствие, и… с жизнью расстался сам Таляль.

Душа Таляля покинула свое грешное материальное вместилище, рухнувшее оземь с перебитой шеей. К крайнему своему удивлению, она вдруг обнаружила, что почему-то не воспарила вверх, к свету и вечному блаженству, а камнем ушла в неведомую черную бездну, навстречу гудящему, испепеляющему пламени, преисполнилась безграничным ужасом и отчаянием.