Лев Пучков - Наша личная война Страница 31

– Ей-бо, не хотел, – покачал головой Гена. – Сам не понял – че за беда такая…

– «Четвёртый» – «Второму», – запросила Костина станция голосом Петрушина.

– На приёме «Четвёртый»!

– Это у тебя?

– У меня.

– И что это было?

– Сам не понял. Было движение в верхней пещере. Леха снял двоих, парни метнули по «мухе»…

– И что?

– Ну, говорят, вроде «муха» не должна бы так…

– Да то понятно, что не должна! И что это было?

– Ну не знаю я! Сильнейший взрыв, из пещеры – какой-то чудовищный столб…

– Все целы?

– Да, все целы.

– Пока туда не ходите. Мы сейчас подтянемся, посмотрим…

– Трави стропу, салага. – Понятливый Леха толкнул в бок ошарашенного Гену и показал на бухту капронового троса из альпинистского комплекта. – Ща старшие подкатят, полезем смотреть.

– «Четвёртый» – «Первому»! – рявкнула Костина рация голосом Иванова, звучавшим на фоне выстрелов и каких-то нецивилизованных боевых воплей. – «Четвёртый», мать твою!!!

– На приёме, – меланхолично ответил Костя, наблюдая, как Гена дрожащими руками разматывает шнур.

– Фу ты, слава богу… Ты чего не отвечаешь?! Вы там как?

– Мы – нормально. Я как раз беседовал со «Вторым».

– Понятно. Что это было?

– Это какое-то загадочное явление природы. – Подготовленный беседой с Петрушиным Костя печально вздохнул. – «Второй» сейчас подтянется, разберётся. А я пока – без комментариев.

– Вы там глядите, берегите себя! Держи меня в курсе, до связи…

Минут через пять прибыли Петрушин с Васей и притащили с собой «Кукушку-2».

– Годится, – одобрил Петрушин подготовленную Лехой линию для спуска и отдал распоряжение снайперской паре: – Прикрывать восхождение. Фонари отдайте бойцам, нам они будут нужнее. Костя, у тебя батарейки в норме?

– Новенькие. Я фонарь и не включал ни разу.

– Ну и славно. Всё, пошли…

Спуск в ущелье и подъём к норе заняли совсем немного времени – тут рукой подать. Верёвочная лестница, как ни странно, при взрыве не пострадала, так что метать «кошку» и тянуть «нитку» не пришлось. Петрушин вскарабкался первым, обследовал первые пять метров узкого хода, дал «добро» на восхождение остальных.

Заур, как обычно, шёл впереди Кости, и, когда пришла его очередь подниматься, Петрушин, свесившись сверху, предложил:

– Может, оставим пацана? Снайпера присмотрят.

– Пусть идёт, – решил Костя, не желавший оставлять подопечного под «присмотром» товарищей, наверняка воспринимавших пленника в качестве потенциального «объекта». – Может, узнает там кого, покажет нам…

Ход на самом деле оказался не таким уж и узким – можно было двигаться в полный рост. Входили сторожко, двигавшийся впереди Петрушин последние три метра перед большим залом преодолевал с минуту, не меньше. Затем кинул свой запаянный в резину фонарь вправо, а сам кульбитом пошёл влево и тут же изготовился для стрельбы с колена.

И напрасно. Когда все вошли, оказалось, что опасаться здесь больше некого.

– Ну и срань, – буркнул Петрушин, поднимая фонарь. – Вот это вы тут наворотили…

Пещера, судя по разрушенным перегородкам, до недавнего времени была разделена на несколько отсеков. Сейчас это был один огромный зал. Посреди зала журчал отделанный мрамором фонтан. Вокруг лежали персидские ковры с чудовищно толстым ворсом, шёлковые подушки, повсюду валялась серебряная посуда.

В обозначенном останками перегородки отсеке слева от входа было скверно. Он в буквальном смысле был сплошь усеян кусками человеческого мяса, среди которых с трудом можно было угадать нечто похожее на явно выраженные фрагменты тел. Кровищи тут было – как в убойном цехе.

– Во-аа! – утробно рыкнул Гена и тут же пристроился пугать ближайший угол. – Воа-ааа…

– Плохая подготовка, – сурово отметил Петрушин. – Ну-ка, что тут у нас…

Из зала в глубь гряды уходил узкий проход. В проходе, в самом начале, обнаружили три вполне сохранившихся трупа с оружием. Маленько не добежали товарищи.

Возле фонтана лежали ещё четыре вполне сохранившихся трупа – малость головёнки размозжены, а так вообще в порядке. На трупах был новый камуфляж и хорошая импортная экипировка: «разгрузки», фонари, ножи, радиостанции, специальное оружие. Взять бы хоть одного такого живьём, то-то было бы славно!

Тут же, неподалёку, нашли живого. Это был какой-то древний дед с торчавшими во все стороны седыми космами, слипшимися от густой крови. Дед лежал в самом маленьком отсеке, наполовину был засыпан кирпичами из рухнувшей перегородки и на момент обнаружения лишь слабо мычал. Всё лицо его было в крови, на правой руке – кольцо наручников. От кольца куда-то в полуразваленную стену уходила хромированная цепь.

– Пленный, – определил Петрушин, пнув валявшуюся рядом дверь с замкнутым висячим замком и оторванной от косяка стальной проушиной. – Вот как судьба распорядилась! Все полегли, а кто был заперт – спасся. Повезло деду. Леха – кирпичи сними, осмотри, надо – вкати промедола. Возьмём с собой, там разберёмся.

– Ты чего тут встал? – обратился Костя к Зауру, застывшему соляным столбом посреди мешанины из человеческих фрагментов, одежды и обуви. – Иди к выходу, подыши. Давай, давай иди, не надо тебе здесь…

– Дай фанар, – надтреснутым голосом попросил Заур.

– Я сказал – на выход! Зачем тебе фонарь?

– Как брата прошу… дай фанар!

– Да дай ты ему, дай! – Голос Петрушина звенел от плохо скрываемой неприязни. – Пусть поглазеет. Гляди, брат, вот такая же херня бывает, когда шахид замыкает контакты. Вот так оно воняет, а вовсе не мускусом, блин. Смотри, нюхай, запоминай! Дай фонарь, Костя, не жмись.

– Да на, на здоровье, – Костя протянул Зауру свой фонарь с мощной галогеновой лампой. – Просто тут такое… Мне и самому не по себе, а уж пацану…

– Куча здоровая, цепь не выдёргивается, – доложил Леха, обслуживающий найденного деда. – Разбирать будем?

– Вот проблема! – буркнул Петрушин. – Перекуси штык-ножом и тащи его на выход. Давай, шевелись…

– «Второй» – «Первому»! – прорезался в петрушинском кармане возбуждённый Иванов.

– Все наши в норме. Зашли, посмотрели, один живой, – предваряя вопросы, коротко доложил Петрушин. – Сколько «двухсотых», вот так сразу не определить. Есть проход, вроде бы в вашу сторону, заходить пока стесняемся. Нам бы Глебыча сюда.

– Хорошо, сделаем. Сейчас разберёмся тут, может, и от нас есть проход.

– Как у вас?

– У нас нормально. Четверо «трёхсотых», все лёгкие и средние. Серёгу зацепило.

– Насколько зацепило? – встревожился Петрушин.

– В башню по касательной, сильная контузия. Готовим к эвакуации.

– Жить будет?

– Обязательно. Я говорю – контузия. Ну-ка, пусть «Четвёртый» тангенту нажмёт.

– На приёме «Четвёртый»! – Костя достал рацию, зашёл в широкий луч, испускаемый установленным на бортике фонтана фонарём Петрушина, и на какое-то время выпустил своего подопечного из вида.

– Ты мне скажи, что же вы там такое сотворили, а?

– Абсолютно без понятия! Мы зашли, а тут – такое! Да «Второй» в курсе всего, он лучше объяснит.

– Ты давай на «Второго» не сваливай! Это ты был там старшим! Вот ты и объясни.

– Да, я был старшим, – покаянно согласился Костя. – Но объяснить не могу. Это больше по квалификации Глебыча. Приходите, сами посмотрите!

– Ага, всё бросил и пошёл смотреть… Кто там у вас живой?

– Да дед какой-то. Судя по всему, пленный. Он пока в отключке, установить не можем.

– Покажи его нашему другу, может, он его опознает?

– Минутку…

Костя обернулся к своему подопечному и замер. Сердце сильно прыгнуло в груди, словно пытаясь выйти наружу, и сжалось от нехорошего предчувствия.

Заур сидел на коленях в кровавой жиже и мерно раскачивался, как китайский болванчик. Костя сразу и не понял, что это за звук такой – только спустя несколько секунд догадался.

– У-у-ууу… – очень тихо, невероятно низким голосом мычал юноша, впившись стеклянным взором в какой-то шарообразный предмет, лежавший перед ним. – У-у-ууу…

В руке парень сжимал большую перламутровую брошь в виде скарабея, треснувшую пополам. И не отрываясь смотрел на отчётливо выделявшуюся среди других фрагментов мёртвую голову с обезображенным девичьим лицом.

Здравствуй, сестрица. Вот и свиделись…

Глава 7

Рыжая Соня

В четверг у нас случилась неприятность. Точнее, случилась она ещё в среду, но мы в тот день работали, были заняты «профотбором», устали и отнеслись к первым тревожным признакам с преступной легкомысленностью.

В среду вечером, когда я уже отдыхала в своей квартире, мне позвонил Аюб.

– Что-то не могу до Ахмеда дозвониться. Оба номера не отвечают. Попробуй ты, может, у меня с телефоном что-то…