Дмитрий Щербаков - Беспощадная страсть Страница 31

— А вот это ты утрись! — от последних слов Корвета, а также от охватившей Павло жадности он так распалился, что забыл о страхе. — Если мы с тобой не договоримся, Тарас Леонтьевич завтра же напустит на тебя областной РУОП, у него там есть связи! Мы разгоним вагонный отстойник, перекроем кислород большинству проституток — они ведь работают в основном вокруг вокзала! А что касается войны — мы тоже всех твоих парней знаем в лицо и будем стрелять на поражение, как только увидим! Вот так-то, Корветик! Ты еще узнаешь, кто такой Львивченко!

Зря Крысюк все это сказал, ой, зря! Если поначалу Дейнекин готов был пойти на уступки и кочевряжился больше для виду, то теперь Данила обуяла слепая, холодная ярость — та самая, которая когда-то заставила его измордовать свою возлюбленную и ее парня, а после — пристрелить американца. В подобном состоянии Корвет уже не думал о выгоде — только о мести, о самоутверждении.

— Умник, Борзой! Развяжите Сатира! — резко приказал он молчаливым «шестеркам».

Те повиновались. Север с наслаждением размял затекшие члены, потянулся, блаженно вздохнул. Многочасовая скованность сказалась даже на его железном организме.

— Все за мной! — распорядился Корвет и двинулся вон из комнаты.

Они вернулись в застеленный татами зал. «Где же мы все-таки находимся? — мельком подумал Север. — Ладно, скоро выясню, Бог даст…»

— Умник, Борзой, свободны пока, — бросил Корвет парням. — Будьте наготове, скоро понадобитесь, вызову. Сатир, пойдем!

Север пошел следом за Корветом и вскоре оказался в достаточно просторном помещении, представлявшем собой нечто среднее между однокомнатной квартирой гостиничного типа и командирской рубкой космического корабля из произведений отечественной фантастики. Здесь, например, имелась панель, утыканная пронумерованными кнопками вызова. Кнопок было пятьдесят. Север, конечно, не знал, для чего предназначены эти кнопки. Но он уже начал догадываться, куда занесла его причудливая судьба…

Между тем обставлена «рубка» была довольно уютно.

— Садись, Сатир, — предложил Корвет, указывая на одно из кресел возле журнального столика, стоявшего у стены комнаты. — Выпьем.

Он достал из стального сейфа — импровизированного бара — бутылку безумно дорогой подарочной водки «Московская», совсем недавно появившейся в продаже. Открыл, разлил напиток по бокалам для шампанского.

— Хватанем! — Корвет протянул бокал Северу. — В полный рост, по-советски!

— Шикуешь, — проронил Север неодобрительно. — Чего фраерить, такое пижонство покупать, бабками швыряться? Водка — она и есть водка…

— Пьешь все, что горит? — спросил Корвет насмешливо. — Трахаешь все, что шевелится? А если не шевелится — расшевелишь и трахнешь? Это ништяк. Это тоже очень по-советски.

— Иди ты… — буркнул Север.

— Да не куксись ты, брат! — рассмеялся Корвет. — Пей, не стесняйся! Я вчера, считай, второй раз родился. Так что пей смело!

Они выпили.

— Выходит, спас ты меня, парень, — крякнув, продолжал Корвет. — Жизнь мне спас. Уделал бы меня Львивченко, на гуляш постругал. Знаю я его, жлоба карпатского. Бендеровская морда… Получается, в долгу я у тебя, Сатир. А я свои долги всегда плачу…

— Значит, берешь в «семью»? — воскликнул Север азартно.

— Нет вопросов, — кивнул Корвет.

— Но у меня тоже свое условие! — объявил вдруг Север. — Моя сестра… Она всегда при мне. Так вот, она должна быть неприкосновенна!

— Волос с ее головы не упадет! — саркастически усмехнулся Корвет. — У нас своих баб — хоть до смерти утрахайся. Не переживай, братуха Сатир! Твой инцест останется при тебе!

— Нормально… — смущенно отвернулся Север. — А то я ни в одну бригаду вступить не мог… Никто не хотел уважать мои чувства! — закончил он с блатным надрывом.

— Ну а я уважу! — Корвет откровенно наслаждался. Ему доставляло удовольствие наблюдать такого вроде бы умного парня, глупеющего на глазах, едва заходит речь о его извращенной страсти. Север же, давно понявший психологию Данила, намеренно подыгрывал ему.

— Но! — Корвет поднял вверх указательный палец. — Ты, Сатир, должен пройти еще один тест перед вступлением в мою команду.

— Какой такой тест?

— Пристрелить этого скота, Павло Крысюка, — объявил Корвет спокойно.

— Кровью вяжешь? — понимающе усмехнулся Север.

— Ага, — Корвет оставался невозмутим. — А еще я проверяю последний раз, не мент ли ты. Мент мента не завалит.

«Много ты знаешь… — подумал Север, вспомнив Романова. — Впрочем, я не мент. Я для тебя хуже любого мента, Корвет. Я смерть твоя».

— Так согласен, Сатир? — спросил Дейнекин требовательно.

— А то! — весело хмыкнул Север. — Мне завалить мусора — одна радость. Как прикажешь — удавить, застрелить, зарезать? Как скажешь, так и сделаю.

Север действительно не испытывал ни малейших сомнений по данному поводу. Павло Крысюк был для Белова худшим из бандитов — оборотнем, палачом, рядящимся в одежды людского заступника. Убить такого — святое дело, считал Север.

— Застрелишь, — проронил Корвет деловито, покидая кресло и приблизившись к панели с кнопками. Он нажал две из них — как показалось Белову, вторую и третью.

— Борзой, Умник, слышите меня? — произнес Корвет, обращаясь к панели. — В «раскруточную», оба, быстро. С оружием. Все, отбой.

— Выйди, Сатир! — приказал Корнет, указывая на дверь.

Север вышел. Он снова оказался в зале, застланном матами. Теперь Белов ясно разобрал, что это никакие не татами, а обычные советские маты. И вообще зал напоминал спортивный — здесь имелись шведская стенка, турник, с потолка в одном из углов свисали гимнастические кольца и канат. «Не похоже, чтобы все это притаранил сюда Корвет, — подумал Север. — Вероятно, он получил бункер уже в готовом виде. Но вот от кого? Судя по масштабам строительства — только от государства, еще того, советского, А судя по засекреченности и спартанскому стилю постройки — похоже на самого отца народов… Вот гинекологическое кресло в камере, приспособленной под пыточную, — это уж точно выдумка Корнета. Или Умника — он, сдается мне, и впрямь не дурак, не один же Корвет здесь умник…»

Вскоре появился Корвет. Он протянул Белову его же револьвер с глушителем, держа оружие за ствол.

— Заряжен, естественно, — с деланным спокойствием проронил бандит.

Север заметил: правой рукой Корвет сжимает другой револьвер, держа его вроде бы небрежно, но так, чтобы дуло смотрело в живот Белову. «Все еще боишься меня, — внутренне усмехнулся Север. — Рано боишься, братила, рано…»

Север взял оружие, быстро осмотрел. Годится.

— Иди вперед, Сатир! — приказал Корвет.

В «раскруточной» их уже ожидали Борзой и Умник. Павло Крысюк по-прежнему лежал в гинекологическом кресле связанный.

— Освободите ноги менту, — велел Корвет «шестеркам». — Поставьте его.

Парни подчинились.

— Бей в грудь, Сатир! — воскликнул Корвет надсадно.

— Босс, погоди! — крикнул вдруг Умник. — Это ж война! Война с Львивченко, крутая резня! И даже если мы перестреляем всех транспортников, это не будет победой. Кто придет на их место? Кто станет отлавливать нам молодых бомжих? Кроме того, за нас всерьез возьмется областной РУОП, подключит городских ментов, которые слишком мало с нас имеют, чтобы по-настоящему прикрывать. И они устроят веселую жизнь нашим проституткам, а соответственно и нам! Без прибыли останемся! Совсем без прибыли, шеф! Подумай!

Парень говорил горячо, убежденно. «Он и впрямь не дурак, — заключил Север. — Вполне мог бы сместить Корвета. Но, по всей видимости, даже и не пытается. Интересно, почему? И как Корвет его терпит рядом с собой? Как не боится конкурента? Должно быть, тут замешан тот самый «короткий поводок»…

— Заткнись, Умник! — рявкнул Корвет яростно. — Больно умный стал! Стреляй, Сатир!

— Сатир, подожди! — взмолился Умник. — Босс, подумай! Может, лучше договориться миром? «Перетереть»? Прости ты дурака Тараса за его наезд в кабаке, выдели ему долю от сделок с чеченами! Не пятьдесят процентов, конечно, но хотя бы двадцать! Или назначь твердую цену за каждую предоставленную нам телку! Мы немного потеряем, зато жить будем спокойно!

— Ты идиот! — взревел Корвет. — Телок мы и сами можем добывать в вагонном отстойнике!

— Кто нас туда пустит, если начнется война? Всех там и положат! А потом, в отстойник попадают только самые дрянные девки, помоечные, «ползунки»! Какой из них товар? А менты отлавливают нормальных бомжих, транзитных, прямо на вокзале! Ты видел таких в вагонном отстойнике? И вообще, отстойник в случае войны ликвидируют, Павло ж сказал!

— Не ликвидируют!

— Ликвидируют! По крайней мере, проведут там такую чистку, что ни одного бомжа не останется! Сам знаешь, если менты возьмутся — сделают!