Б. Седов - Бандит по особым поручениям Страница 31

Сержант в пилотке… Мартынов тяжело вздохнул и проводил взглядом его лоснящиеся на задней части брюки. Этот за триста «зеленых» воробья бы в поле загонял, но толку от него, как от комсомольца на шухере.

Выбирая из десятков людей в форме подходящего человека, Андрей Петрович, как профессиональный фэйс-контроль у входа в кафе, отсеивал ненужных.

Вот он. Старший лейтенант с папкой, в отутюженных форменных брюках и рубашке. Достаточно молод для того, чтобы совершить необдуманный поступок, и достаточно симпатичный, чтобы нравиться девчонкам. Кольца на пальце нет, зато есть черные ботинки, купленные в салоне мужской одежды. В Штатах они стоят около пятидесяти долларов, здесь наверняка около сотни.

– Молодой человек!

Старлей остановился, как конь, увидевший змею. Расчет Мартынова оказался верен. Человек только что вышел из учреждения, где царит субординация и дисциплина. Такой оклик должен парня мгновенно расслабить и настроить на другую волну.

– Молодой человек, я могу отнять у вас две минуты?

Парень бросил взгляд на знак и медленно двинулся в сторону Мартынова.

– Нет-нет, на знак не обращайте внимания. Я не «кроме». Я журналист из Питера.

В руке милиционера образовалась тонкая пластиковая визитка с надписью «Северное сияние».

– Вам куда? Домой? Давайте я вас подвезу.

Через пять минут под звуки непрерывно льющейся из Мартынова речи они уже проехали половину расстояния до того пункта, который старлей определил, как «дом».

– Так что же вам нужно для своего независимого расследования? – поинтересовался парень, когда они встали на кольце площади Калинина. – Я что-то не совсем понимаю.

– Я вам сейчас объясню. – Мартынов заглушил двигатель и, разыскивая что-то в портмоне, распахнул его наполовину. Среди явившихся свету стодолларовых купюр, общим количеством толщиной в сантиметр, он разыскал бумажку и поднес ее к глазам. – Ага, это. Понимаете, Гера, в семьдесят восьмом году трое преступников в рабочем поселке Ордынское напали на женщину, отобрали золото и, как это ни печально, убили ее. Нам известно, что двое из троих напавших уже не живут на этом свете, но также известно, что милицией был установлен третий. Нас интересует личность этого подонка. Я работаю в отделе криминальных новостей, поэтому до некоторой степени знаком с системой расследования преступлений и порядком отправления правосудия. Я понимаю, что дело было отдано для расследования в прокуратуру, но наша редакция не скупится на представительские расходы…

Отщипнув от пачки две купюры, Андрей Петрович положил их сначала на панель, потом, бросив взгляд в лобовое стекло, переложил деньги на сиденье старшего лейтенанта. Парень даже не обратил внимания на этот изысканный психологический прием. Деньги уже, получается, у него.

– Надеюсь, вы достаточно умный человек, чтобы понять – это не взятка. К тому же могут возникнуть трудности в прокуратуре. Там тоже работают люди, которые по утрам завтракают, в обед обедают, а на день рождения дарят женам золотые серьги.

На сиденье молодого милиционера появились еще две купюры. Они легли так, чтобы было видно – их четыре, а не несколько в ровной стопке. Квартальная заработная плата старшего лейтенанта милиции ГУВД города Новосибирска.

– Я также понимаю, что могут возникнуть вполне обоснованные проблемы в архиве. Там работают женщины, которые утром завтракают, а ночью никак не могут расшевелить мужей, которым давно надоели. Им бы пояс с подвязками, да чулками, да аромат от Пако Рабанни, а не вытянувшаяся за пять лет фланелевая «ночнушка» с амбре ночного крема «Балет»…

На сиденье рядом с ногой парня легли еще две сотенные. Парень снял пилотку и вытер платком лоб.

– Фамилия этого третьего, вот все, что интересует нашу редакцию. Мне, наверное, даже не стоит говорить о том, что источник информации остается для всех при этом не более как «достоверный». Было бы по-другому, нас, журналистов, уже давно бы перебили, как курей.

– Андрей Петрович, сейчас столько программ, занимающихся частными расследованиями… Расследуете, а потом наши коллеги начинают очень быстро вычислять тех, кто, помимо журналистов, этим расследованием занимался. Потом вам – премия «Журналист года», а мне – увольнение по дискредитирующим основаниям.

– Гера, никаких программ. Я же сказал: «частное расследование». Не телешоу «Частное расследование с Федей Федоровым», а действительно частное расследование. Есть небольшая разница. Это будет материал, на общем фоне которого интересующий меня персонаж станет лишь небольшим мазком. Да и кому придет в голову болтать о том, что это именно вы помогли мне? Я, например, не собираюсь. А больше никто и не знает. Вы же, Гера, не станете об этом кому-то рассказывать? Нужна фамилия человека и установочные данные на него. Вот в принципе и все. Я думаю, такая информация, на поиск и сбор которой уйдет не больше трех дней, шестисот долларов стоит. Ну, если не стоит, я готов их забрать. – И он забрал. – Однако если она стоит дороже…

И теперь уже на колени старшему лейтенанту легли восемьсот долларов. Полгода отсидки в душном кабинете инспектора по кадрам.

– А это – номер моего мобильного телефона, – Андрей положил на лицо ухмыляющегося президента Франклина листок бумаги. – Я, когда работаю с интересным материалом, сплю очень мало, так что если позвонишь в три часа ночи, расстраиваться, что теперь уже не удастся уснуть, я не буду.

Медленно сложив банкноты вместе с листком пополам, старлей поместил их в карман форменной рубашки.

– Хорошо, я сделаю все, что могу.

– Гера, не нужно делать все. Нужно узнать фамилию третьего преступника.

– Давайте дату преступления и фамилию потерпевшей…

Парень уже почти вышел из машины, когда его остановил вопрос:

– Гера, а ведь если в ГУВД узнают, что ты сделал, тебе попадет, правда?

Тот побледнел и снова опустился на сиденье.

– Нет, в смысле, Гера, если ты кому-нибудь об этом скажешь…

– Это же статья, – скривился старший лейтенант. – Вы что, издеваетесь?

– Нет, Гера, я-то могила, – заверил, положив руку на грудь, Андрей Петрович. – Имеется в виду, что вот если ТЫ об этом кому-нибудь скажешь…

Тот все понял, успокоился и вышел из машины.

– Телефон не потеряй! – крикнул ему вдогонку смеющийся Мартынов и включил зажигание.

Самые низкие цены не у дилера, а у сторожа. Ничего в этой России не изменилось.

Стрелки всех часов в мире провернулись ровно на час. Час из тех трех, по истечении которых нужно было убедиться в том, что во дворе потемневшего от старости оранжевого дома продолжает расти сосна, по которой можно было забраться на небо. Та самая, память о которой вынес из детства и пронес через всю свою жизнь Роман Сергеевич Гулько. Второй из Романов.

Всю ночь Андрей ласкал это упругое тело, полное страсти и любви. Он не помнил, чтобы ему, в его треклятой жизни, хоть раз было так хорошо. Он и не мог помнить, потому что прежде он не испытывал даже тысячной доли того, что происходило сейчас. Эта женщина перечеркнула все, что было до нее. Драки, смерть, аварии, деньги, большие деньги, риск и работа были теперь не важны. Как не важен был приближающийся новый день, несущий в себе все перечисленное.

А ей были уже не важны неповторимые по красоте и ужасные по сути собор с куполами у него на груди и дракон на спине, зеленый американский паспорт, вывалившийся на пол из кармана, когда она, потеряв рассудок, сдергивала с него пиджак, и было не важно все остальное, что должно было сразу прийти в голову в связи с увиденным. Это был ее мужчина, отпускать которого она теперь уже не собиралась никогда.

Они сгорали от любви, смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Они вели себя так, словно это была последняя ночь перед тем, как их лишат жизни…

Рассвет застал их врасплох, как обессиленных беглецов на территории, занятой врагом. Маша медленно открыла глаза и впервые за многие месяцы почувствовала, что ее обнимают сильные мужские руки. Обнимают не как безвольные клешни, брошенные для удобства поперек женского тела, а именно обнимают. Обнимают и прижимают к себе, даже во сне боясь потерять ее. Сколько было у нее мужчин, сильных, симпатичных, волевых, которые, сгорая от страсти так, как это было сегодня ночью, всласть навздыхавшись, отваливались в сторону, спросив: «Ты кончила?» И храп иногда опережал ее ложь. Но этот мужчина, которого всего два часа назад оставили силы, продолжал быть с ней даже там, в своем забытьи.

Не поверив, она слегка отодвинулась. Ему это не понравилось. Вздохнув и поморщившись, он снова вернул ее на место. И теперь, чтобы это не повторилось, завел под нее сильную руку. Действительно, теперь попробуй отодвинуться… Он спал, а она, окончательно проснувшись, разбирала его мелированную прическу и собирала из нее ту, которая ей нравилась больше. Провела пальцами по шрамам на бровях, опущенным векам, рассеченным губам, подбородку.