Сергей Самаров - Краповые рабы Страница 31

– Кудеяров!

– Я! – отозвался младший сержант, который раньше командира подошел к костру и уже тянул к огню руки.

– Ко мне. Тебя господин офицер погранслужбы зовет…

– Не надо Кудеярова… – не поворачиваясь, взмолился пограничник и остановился так резко, что Самоцветову пришлось толкнуть его. – Спрашивайте, я сам скажу.

Ладонь его при этом благоразумно прикрывала распухший нос.

Младший сержант все же подскочил к командиру взвода, а пленный пограничник отскочил от Кудеярова так, словно на спецназовце был пояс смертника.

– Воспитательные меры, товарищ старший лейтенант? – бодро спросил Кудеяров и поиграл в воздухе своими сильными пальцами, словно разминая их.

– Далеко не отходи. Можешь потребоваться. У тебя хорошо получается убеждение мануальным методом.

Грузинский пограничник постарался незаметно покосить глазами за плечо. Младший сержант шагнул вперед, заглянул пограничнику в лицо и добро улыбнулся. Так между ними, как показалось старшему лейтенанту, установился контакт взаимопонимания.

– Еще раз спрашиваю, как на заставу попали российские солдаты?

– Их привела группа сванов. Это была оплата возможности провода из-за границы рабочих.

– Рабов?

– Разговор с нами шел о наемных рабочих.

– Которых приводят под конвоем и насильно? Это не рабочие. Рабочим заработную плату платят. Рабам ничего не платят. Вы платили пленникам?

– Нет. Их только кормили. Они не квалифицированные строители. Плохо работали.

– Рабы.

– Рабы… – едва слышно согласился пограничник.

– Откуда приводили рабов?

– Не знаю.

– Кудеяров!

– Я только разговор слышал, – затараторил пограничник, исправляя очевидную оплошность. – Начальник заставы беседовал со сванами. Они, кажется, покупают их у дагестанских бандитов.

– Значит, вы все-таки покупаете солдат?

– Я оговорился. Мы не покупаем. Нам предлагают. Мы не отказываемся.

– Предлагают в подарок?

– Нет. За то, что мы их пропускаем.

– Это уже предмет торговли. Когда за что-то – это торговля, а не подарок. Но меня волнует другой вопрос – почему именно солдат? Почему вам не предлагают бомжей?

– Они боятся оставлять солдат себе. Я так понимаю. Те могут убежать. Они опасные…

– А вы не боитесь?

– У нас они под охраной.

– И не пытались бежать?

– Было как-то… Несколько лет назад. Пытались.

– И что с ними стало? С беглецами. Поймали?

– Я не знаю. Это было до меня. Я тогда еще здесь не служил.

– Кудеяров!..

Пограничник вдруг по-бабьи завизжал:

– Не надо Кудеярова. Не знаю я. Не спрашивал… Это до меня было…

– Отставить, Макс, – старший лейтенант выключил диктофон и убрал телефон. – С кем сотрудничали сваны, он тоже знает едва ли, но сваны это скажут сами. Их много, и они молчат до того момента, пока все вместе. Им друг перед другом стыдно. А когда их разведут по камерам и будут по одному таскать на допросы, быстро разговорятся. И скажут даже то, чего не знают. И про этих пограничников тоже много скажут. К сожалению, я дал слово отпустить этого урода. Слово нужно держать, хотя я уже жалею, что пообещал. Будь на то моя воля, я бы за нос привел этого пограничника в СИЗО. Но слово сильнее воли. Обещания я привык держать. Не волнуйся, носатый, я вижу, как ты дрожишь. Я тебя и твоих солдат отпущу. У них головы, кажется, сильно болят. После таких пропущенных ударов еще долго будут болеть. Как и твой нос. Но у тех парней, кого солдаты у вас забрали, все тело, наверное, болит от вашей работы. Все справедливо, и без обиды.

Пограничник молчал, опасаясь сказать что-то, что этому страшному старшему лейтенанту не понравится. И тогда, как он предполагал, в дело вступят пальцы младшего сержанта…

У костра, отдав приказ всем быстро перекусить сухим пайком, что был у солдат спецназа ГРУ, и собираться в дорогу, сам Борис Анатольевич при свете костра стал внимательно изучать карту местности. Группа значительно увеличилась в численном составе. И по полной порции сухого пайка на всех, естественно, не хватало. Делились. И командир взвода тоже отдал свой сухпай пленникам, чтобы разделили. Сам съел только плитку шоколада. Выглядел он задумчивым и сосредоточенным.

К удивлению старшего лейтенанта, с «заправкой» его расширившаяся команда справилась быстрее, чем он с картой. И младший сержант Кудеяров уже выстроил колонну, как полагается, чтобы тронуться в путь. Не снял еще только охранение. И только тогда Самоцветов сложил карту, но не стал убирать ее в планшет, а сунул в длинный карман «разгрузки», предназначенный для автоматных магазинов. Беспокойство и задумчивость командира взвода были вызваны тем, что он нашел на карте более короткий и прямой путь от заставы к проходу в скалах. Если пограничники пожелают устроить засаду, они смогут это сделать. Вопрос только в том, будет ли у них желание и смогут ли они развить достаточную скорость при броске, чтобы потом занять выгодную для засады позицию. Нужно было принять превентивные меры.

– Кудеяров! – позвал старший лейтенант.

– Я! – подскочил младший сержант.

– Дорогу к щели помнишь?

– Так точно, товарищ старший лейтенант.

– На всякий случай, загляни в карту.

Старший лейтенант развернул перед костром карту и показал пальцем маршрут.

– Запомнил.

– Берешь снайпера, на всякий случай, еще и пулеметчика, только пулемет лучше не использовать. Работать тихо. В дополнение пару солдат. До места добираетесь бегом. Там проконтролируйте ситуацию. Местные пограничники имеют возможность добраться туда прямым путем быстрее нас. А мы с бомжами не сможем развить скорость. Если пограничники готовят засаду… Начинаете с беззвучного расстрела тех, кто в стороне. Пусть Коноваленко отработает. Он это умеет. Потом ближе и ближе к центру. А там и мы подойдем. Пулемет задействовать только, если на вас попрут. Все понял?

– Так точно, товарищ старший лейтенант. Обеспечим.

– Вперед!

Десять километров – это не такая длинная дистанция, как кажется. Тем более, что десять километров, согласно карте, было по тропе до места, где она проходит рядом с заставой. А это еще около километра, и даже немногим больше. Значит, до щели меньше девяти. Для спецназа десять километров – это норма ежеутренней пробежки. Но группе предстояло идти, отягощенной измученными людьми, которые если и занимались физкультурой, то очень давно. Борис Анатольевич с полным основанием считал, что он не будет расстреливать отстающих и уставших. Единственное, чем он пригрозил тем, кто не желал быстро переставлять ноги, это возможностью снова угодить в лапы сванов и пограничников. То есть возвращением прежнего статуса рабов. При этом у спецназа уже не будет возможности снова их освободить. Это оказалось действенным аргументом. И группа начала движение по маршруту довольно резво. Правда, сил у освобожденных пленников хватило максимум на три километра. Дальше колонна начала растягиваться, и Самоцветов приказал ведущему снизить темп, а потом и вовсе остановиться. Это помогло. Отстающие напряглись и подтянулись к основной группе. Но снова повышать темп смысла не было. Колонна опять должна была бы растянуться, и снова пришлось бы останавливаться. Чуть быстрее стали передвигаться, когда пошел спуск к новообразованному озерку, но дальше начался подъем, и темп опять резко снизился. Только на марше стало заметно, насколько слабы освобожденные из рабства солдаты спецназа внутренних войск. Должно быть, их, в самом деле, кормили только, чтобы не умерли с голода. Их пример должен был и остальным показывать, какая доля ожидала бы всех, не поспеши спецназ.

Когда подъем от озерца завершился и началась ровная тропа, откуда-то спереди вдруг ударили сначала автоматные очереди, потом другие, и по звуку во вторых старший лейтенант определил, что стреляют из «калашей». Что это могло значить, если грузинские пограничники вооружены американскими автоматическими карабинами «М-4», звук стрельбы которых тише даже, чем у «калаша»? Это могло значить, что пограничники привлекли для охраны прохода местных сванов. Об этом же говорило небольшое количества стволов «АК-74». Их было, судя по звуку, меньше, чем «М-4». Наверняка стреляли и «девяносто первые» автоматы. Но их слышно не было. А потом авторитетно заговорил и пулемет.

Самоцветов жестом подозвал к себе веснушчатого «крапового» солдата. Он и его товарищи были вооружены позаимствованными у пограничников карабинами.

– Оставляю группу пленников под твоей командой. И пограничников тоже. Если будут рыпаться, можешь стрелять. Там наши в бой угодили. Мы поспешим на выручку.

– Понял, товарищ старший лейтенант. Нам продолжать движение?

– Конечно. Только уже без спешки. Мы быстро выполним задачу. Здесь всего пара километров. Как раз подойдете, когда мы закончим. Возможно, бой все еще будет идти. Потому подходите осторожнее. Чтобы никого не подставить под шальную пулю. Все понял?