Анатолий Сарычев - Океанский патруль Страница 31

Ровно через тридцать пять минут Клим, преодолев два коралловых барьера, вынырнул в середине большой лагуны, со всех сторон заросшей высокими пальмами. Причалив к небольшой полоске чистого белого песка, справа от входа в лагуну, он отстегнул привязные ремни и, с наслаждением закинув руки за голову, потянулся. К его удивлению, лысый полностью повторил его движения, тоже потянулся и начал поворачивать голову вправо-влево, разминая шейные мышцы.

– Я думал, после такого путешествия вы не сможете самостоятельно двигаться, – с уважением сказал Клим.

– Тренировка по системе древних индейцев майя, – похвастался лысый.

– Майя – это, конечно, хорошо… Теперь, когда вы в порядке, хочу вернуться к одному маленькому вопросу, о котором даже говорить не хочется, но придется! – небрежно сказал Клим, потерев указательный и большой пальцы перед глазами лысого.

– Опять насчет денег? – догадался тот, демонстративно закатывая глаза.

– Вы должны мне уже четыреста тысяч долларов, и пока я не получил ни цента.

Если бы не задание Антея и необходимость отвлечь на себя вероятных преследователей, Клим без лишних угрызений совести бросил бы лысого еще на затонувшем корабле. Теперь приходилось отрабатывать будущие дивиденды – тащить его с собой. Имелись в виду совсем не деньги, хотя они тоже были не лишними в ситуации, когда на хвосте повисли охотники за сокровищами из затонувшего самолета. Клим прекрасно понимал логику Антея. Все каналы помощи в этом случае будут обязательно перекрыты. А вот представить лысого миллионера как своего резидента было прекрасной идеей, тем более что будущая жертва климовской разработки об этом никак догадаться не могла. Ворох старательно играл роль недалекого, жадного до денег авантюриста, сумевшего раз в жизни поймать «госпожу удачу» – богатого клиента, которого он старательно «обувал» на бабки.

– Возьмите из сумки четыреста тысяч долларов – и двигаемся. Неужели вы не слышите музыки?

– Какой музыки?

– Это «Малагросса миа» в исполнении струнного квинтета из Аргентины. Только в моем ресторане «Альмера» каждые два часа играют эту мелодию. Звучание второй виолончели нельзя спутать ни с чем. Видите, как виолончель плачет? Какие обертоны! – с надрывом спросил миллионер, протягивая руку на северо-запад.

Видеть, конечно, за стеной пальм Клим не мог ничего, но сосредоточившись, услышал обрывок какой-то тягучей мелодии нот из десяти. «Сюда бы Пельша с его передачей «Угадай мелодию», – неожиданно подумал Клим.

Каперанг профессионально привязывал свое местоположение к сторонам света, готовясь облечь свои приключения в сухие строки отчета. «Лодка в ноль двадцать два всплыла в лагуне, пройдя по показанию собственного лага двадцать четыре мили…» – представил он перед собой чистый лист бумаги, на который ложились рукописные каракули.

Между тем лысый, почувствовав облегчение, вовсю болтал языком, благо на последний не подействовал растворенный в крови азот:

– Эта виолончель – творение малоизвестного ученика Страдивари по имени Миколо Гарниус, обладает совершенно уникальным звучанием на низких частотах, в районе тридцати трех герц!

«Пой, светик, пой! Сейчас ты объявишь, что эта бандура обошлась тебе в пару миллионов долларов, и только три человека в мире, один из которых ты сам, могут в полной мере оценить звучание этого инструмента», – продолжил про себя монолог миллионера Клим. Но лысый сейчас говорил совсем не то, что ожидал от него услышать спецназовец.

– Такие звуки очень хорошо распространяются на далекие расстояния, а то, что вы их не слышите, вовсе не говорит о вашем плохом слухе. У вас просто сдвинут порог слышимости в область более высоких частот. Это часто происходит с людьми, у которых сильно нагружена барабанная перепонка. С рок-музыкантами, работниками шумных профессий, например, клепальщиками или обрубщиками металла в сталелитейной промышленности. Теперь я вижу, что и профессионалы-подводники подвержены этой напасти – частичной тугоухости.

– То есть вы хотите сказать, что мы находимся на острове Санта-Фер? – перебил Клим акустические экскурсы своего собеседника.

– Добрые пять минут я пытаюсь вам втолковать это. А вы или такой тупой, или не хотите меня слышать! – чуть повысил голос лысый.

– Гидролокатор не высветил на своем экране никакого большого острова, кроме этого маленького кусочка суши, – в сердцах сказал Клим, помогая миллионеру встать на ноги.

– Это феномен нашего острова. Каким-то образом гидролокаторы не показывают ничего, кроме маленького кусочка земли размером со школьное футбольное поле. Вся остальная суша не видна, – гордо сказал лысый, прикладывая ладонь к правому уху. Блаженная улыбка растеклась по его широкому лицу.

«Сейчас мы проверим твои россказни», – пообещал про себя Клим и заявил:

– Вообще-то вам еще с полчасика надо неподвижно полежать.

– Вы правы. Надо немного поспать, – моментально согласился толстосум, сразу же закрывая глаза.

– Так дело не пойдет! Я же предупреждал, вам нельзя спать! Во время сна все физиологические процессы организма сильно замедляются и, как следствие, ухудшается выведение азота из организма. Постарайтесь продержаться минут двадцать, пока я спрячу лодку и принесу на берег вашу сумку.

– Попробую… – вяло пообещал лысый, закрывая глаза.

– Пробовать не надо! – предупредил Клим, больно ущипнув его за губу.

От боли тот вскинулся и попытался взвыть, но широкая ладонь спецназовца моментально припечатала рот лысого.

– Губа поболит минут двадцать. Этого времени мне как раз хватит, чтобы закончить все свои дела с лодкой.

– Можете работать спокойно. Это бухта Черной акулы. По преданиям, в полнолуние в бухту приплывает гигантский кракен и пожирает все живое на берегу и в море, куда может дотянуться. Конечно, мы, живущие на острове, – современные люди и не верим во всякие легенды, но влюбленные парочки во время полной луны сюда не заманишь.

– У вас есть дети? – неожиданно для себя спросил Клим, вытаскивая из лодки сначала сумку миллионера, потом свою сумку, реквизированную в исследовательском колоколе.

В глыбе песчаника в два человеческих роста высотой, лежавшей в десяти метрах от лежбища лысого, на уровне полутора метров образовался небольшой грот, куда уместились обе сумки. Все-таки три брикета запаянных в пластик долларов, переместившихся в сумку Клима, стоили того, чтобы не оставлять их на берегу. Подумав, он прихватил еще две тонкие пачки, прикинув, что не стоит больше травмировать миллионера разговорами о деньгах.

– У меня сын и взрослая дочь. Ей девятнадцать лет. В этом году она заканчивает Массачусетский университет по курсу психологии. Изабель – прекрасная девушка! В тринадцать лет она окончила школу, в двадцать станет бакалавром психологии, – гордо сказал пассажир, имени которого Клим так и не спросил.

– А как у вашей дочери отношения с молодыми людьми, наркотиками? – наобум спросил Ворох, усаживаясь на место рулевого.

Одно нажатие кнопки – и заработал электрический двигатель лодки. Она беззвучно отошла от берега и повернула направо. Клим отвел лодку на двадцать метров от берега и остановился, не забывая постоянно осматривать берег, который вызывал смутные подозрения. Какая-то непонятная тревога заставляла его напрягать все чувства. Еще раз открыто осмотрев берег, он открыл стравливающий воздух клапан. Лодка начала медленно погружаться.

«Сейчас спрячу лодку на дне, потом схожу на разведку за эту линию пальм, а там видно будет, что делать. Не очень-то верится в эту не видимую для гидролокатора часть острова», – едва успел прикинуть Клим, как на берегу послышались громкие голоса.

«Рано мне еще топить лодку!» – понял каперанг, перекрывая стравливающий воздух клапан. Теперь над водой торчала только одна голова Клима, которая была практически незаметна на поверхности лагуны, покрытой небольшими волнами.

– Ты, Изабель, сказала, что будешь сегодня ублажать нас обоих! – громко сказал ломающийся мальчишеский басок.

– Тебе, Дигби, надо лечиться! – громко сказал высокий, худой парень, дергая почти обнаженную девушку за правую руку. Белокожая девица в темном купальнике негромко вскрикнула и резко дернула головой. Вернее, от купальника на девушке остались только темные узенькие плавки; разобрать, какого они цвета, ночью было невозможно.

Девушка упала на землю и снова негромко вскрикнула.

– Молчи, шлюха! Голову сверну, – негромко пообещал молодой басок.

– Я сам слышал, как ты обещала сразу с двумя… – вмешался высокий тенор слева.

Лодка в это время бесшумно ткнулась носом в дно на метровой глубине. Клим, поднырнув, высунул голову на расстоянии полуметра от среза воды.

Лежать на дне простому человеку без груза было довольно затруднительно, но только не «морскому дьяволу». Клим выдохнул из легких весь воздух и тихо опустился на песчаное дно. Так как объем легких у пловца составлял больше семи тысяч кубических сантиметров, то таким образом он приобрел отрицательную плавучесть и спокойно улегся на дне, комфортно растянувшись на ровном песке.