Джон Фарроу - Ледяной город Страница 31

Вряд ли кто-то из присутствующих ранее пытался обобщить все эти факты. Особого волнения полицейские не проявляли — им еще трудно было оценить все последствия сказанного.

Мэтерз бросил взгляд в сторону Санк-Марса. Он специально не стал ничего говорить о своем разговоре с Джимом Коутесом. Это вроде относилось только к проводимому ими расследованию по делу о мошенничестве и напрямую не было связано с обсуждавшейся на совещании темой. Поскольку Санк-Марс ничего ему не сказал, он сделал вывод, что поступил правильно.

— Ну, что ж, господа, все остальные вопросы — завтра, — подвел итог Трамбле. — Сегодня еще надо успеть выспаться.

— Минуточку, — проговорил Санк-Марс. Он сидел, откинувшись назад, на диване и сделал явное усилие, чтобы распрямиться. Санк-Марс поставил стаканчик с кофе на пол, упер руки в колени и резко подался вперед. — Я хотел бы обсудить вопросы юрисдикции. — В тоне его заявления прозвучал вызов.

— Я что-то тебя не понял, — сказал Трамбле.

— Мы расследуем дело шайки угонщиков. Им занимаюсь я. Также мы расследуем убийство. Это дело ведет Андре. Возможно, в эти дела замешаны банды байкеров, которыми занимаются «Росомахи». Кроме того, мы столкнулись с внутренним шпионажем. Я полагаю, Реми, что это дело вести будешь ты. Для проведения всех этих расследований нам недостает координации. Мне хотелось бы предложить решение.

— Руководителем операции являюсь я, — заявил Трамбле. — Ты с этим не согласен?

— Я бы хотел предложить в этом качестве себя, — ответил Санк-Марс.

Все присутствующие переглянулись. Старшие детективы не помнили, чтобы за долгие годы службы Эмиль Санк-Марс выступал с подобной инициативой. Он всегда с презрением относился к тем, кто стремится выслужиться. Санк-Марс и Трамбле спокойно и пристально смотрели друг другу в глаза.

— Я не вижу для этого веских причин, Эмиль. В чем дело? Зачем тебе это надо?

— Реми, преступники дважды оставляли мне сообщения на месте преступлений — две надписи: «Веселого Рождества, М5» и «Добро пожаловать, М5». Это дает мне основания полагать, что я уже как-то с ними связан — каким-то образом, каким-то способом. Может быть, я смог бы как-то прояснить ситуацию через свои связи. Честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы кто-то мне в этом мешал.

— Я понял. Окончательный ответ: руководителем операции остаюсь я. Придется тебе с этим смириться. — Даже глубокой ночью Трамбле оставался в безупречной форме: прическа — волосок к волоску, подбородок чисто выбрит. Он единственный из всех присутствующих побрился после обеда.

— Тебе придется возглавлять проведение важнейшего внутреннего расследования, которое не будет оставлять времени ни на что другое.

— Я справлюсь, Эмиль. Все, закрываем эту тему.

— Но в таком случае нам еще потребуется проверяющий офицер.

— Им буду я, — заявил Андре Лапьер. — Что изменит еще одна угнанная тачка? Основное преступление, которое мы расследуем, — убийство. Я практически все время работаю в контакте с «Росомахами», потому что половина убийств в этом городе связана с бандами. А о твоем существовании, Эмиль, они даже не подозревают.

— Но у меня есть связи, которые помогут разобраться в этом деле, а у тебя их нет. Сегодня мы устроили облаву в мастерской, где работал Акоп Артинян, а ты даже не знал, зачем тебя туда пригласили.

— Отвяжись, Эмиль! У меня был грипп, понимаешь? И ты прекрасно об этом знаешь!

— Андре прав, Эмиль, — решил Трамбле. — Главное для нас — убийство Санта-Клауса. Зачем нам от кого-то избавляться в связи с угоном машин, если мы можем его привлечь по делу об убийстве? А тот факт, что ты в это дело вовлечен, что преступники не поленились нацарапать твои инициалы на месте преступления, вполне веская причина, чтобы ты работал отдельно от Андре. Держи дистанцию, не лезь в его дела. Что же касается твоих связей, я полагаю и рассчитываю, что ты поделишься с нами всей информацией, которая будет к тебе поступать. И здесь, Эмиль, возникает следующая проблема: почему ты не сказал Андре о том, что Акоп Артинян был осведомителем?

Санк-Марс пожал плечами и взял с пола стаканчик кофе.

— Андре лежал дома больной. Я собирался ему об этом сказать, когда он будет чувствовать себя лучше.

— Это вранье! — выкрикнул Лапьер.

— Скажи-ка мне, Андре, одну вещь. Ты говорил с Каплонским об убийстве Артиняна? Или обсуждал только угон машин?

— Только машины.

— Почему? Вытряси из него душу. Хороший адвокат мафии прикроет его с тачками, он знает об этом, поэтому беспокоиться не будет. Если он запоет, приятели его хорошо отметелят, он прекрасно это понимает. Откуда у него в таком случае появится желание говорить? А ты попробуй повесить на него убийство, пусть он тогда получше пошевелит мозгами.

— Я от этого воздержался, — заявил Андре Лапьер.

— Чушь какая-то, — буркнул Санк-Марс.

— Простите меня, господа, — все уже решили, что Жиль Бобьен либо заснул, либо настолько не догонял ход беседы, что счел за благо молча слушать. Его округлые формы, чем-то напоминавшие изваяния Будды, вновь привлекли всеобщее внимание, когда он чуть поднял голову, чтобы высказаться. — У меня возникла одна мысль.

Эта новость ни у кого не вызвала большого энтузиазма. Принимая во внимание поздний час, усталость всех собравшихся, достаточно напряженную атмосферу и общее неуважение к оратору, никто не обратил на него особого внимания. Не глядя на начальника, все понуро ждали, что он им сообщит. Взгляды вновь обратились на него, когда выдержанная капитаном пауза слишком затянулась.

В конце концов, ободренный тем, что ему удалось привлечь внимание подчиненных, Жиль Бобьен возвестил:

— Я сам буду руководить этим расследованием.

Жертвуя собой, первым ему сразу же возразил Трамбле:

— Жиль, ты же уже столько лет только и делаешь, что ворошишь на столе бумаги…

— Это хороший повод, Реми, чтобы тряхнуть стариной. Эмиль прав. Ты должен будешь все свое время посвятить внутреннему расследованию. Нам придется координировать работу разных отделов. Что касается русских, ими займется конная полиция. Вот нам и нужен кто-нибудь в чинах, чтобы поддерживать с ними связь. Санк-Марс с Мэтерзом не будут разговаривать с русским капитаном. Я попрошу это сделать ребят из конной полиции.

Мэтерз, не понимавший значения происходящего, заметил, что Лапьера с Дегиром чуть удар не хватил, Трамбле был близок к панике, а Санк-Марс выглядел крайне удивленным.

— Жиль, ты же столько лет занимался только работой с документами…

— Я и сейчас сижу за столом. Через меня все проходит. Мое решение окончательное, обсуждать его мы не будем. Если у тебя, Реми, есть другие предложения, попробуй пожаловаться на меня начальству, и я тебе тогда кое-что оторву, обещаю.

— Жиль, — начал было Санк-Марс, — не поймите нас превратно, мы высоко ценим ваше предложение. Для нас честь служить под вашим руководством, но вы же знаете, у вас проблемы с сердцем…

— Оно еще бьется, Эмиль. Спасибо, что вспомнили. А теперь — к делу. Первое совещание оперативной группы состоится завтра ровно в одиннадцать. Всем быть здесь.

— Здесь? — переспросил начальника Андре Лапьер.

Бобьен признал свою первую ошибку.

— У меня в кабинете, — поправился он, — точно в одиннадцать. Он хлопнул себя руками по ляжкам, поднялся со стула и быстро ушел тяжелым пружинистым шагом.

— И надо тебе было поднимать этот вопрос, Санк-Марс? — спросил Трамбле. — Теперь мы все оказались в дерьме.

— Ты себе представляешь, сколько с ним будет бумажной волокиты? — посетовал Лапьер. — Пятьсот слов в день в трех экземплярах. Дегир!

— Да, сэр? — Как и второй младший детектив, находившийся в комнате, Ален Дегир старался держаться тише воды ниже травы, следя за разговором. На его несчастье, начальник обратился к нему именно в тот момент, когда он во весь рот зевал.

— Завтра утром в одиннадцать часов зайдешь в кабинет Бобьена и застрелишь его. Тебя за это провозгласят национальным героем.

Никто не улыбнулся. Все встали и в молчании вышли из кабинета. Кабина лифта была небольшой, каждый пассажир чувствовал облегчение, когда кто-то выходил. Только Мэтерз и Санк-Марс предусмотрительно взяли с собой куртки и потому проехали весь путь вниз до самого гаража.

— Мне кажется, мы попали… — осторожно высказал Мэтерз предположение, пытаясь выяснить реакцию начальника. — Я хочу сказать, с Бобьеном.

— Ты так считаешь?

— А вы разве не согласны с мнением всех остальных?

— А ты задай себе вопрос, кто первый пригласил его на совещание?

Мэтерз обратил внимание на едва заметный оскал, который, несмотря на невозмутимое выражение лица начальника, выражал затаенную угрозу.