Стивен Кунтс - В западне Страница 31

– Куда мы едем? – спросила Элизабет, когда они наконец оказались в машине.

Будто она не знала.

– В аэропорт, – тихо произнес он.

– Ты хочешь сказать, что мы даже не заглянем домой, чтобы я могла сказать "до свидания" детям?

– Оставь, Элизабет! Ты разговаривала с ними утром по телефону, а сейчас они обе в школе.

– Ну ладно, я хочу лишь взглянуть на свой дом, всего лишь несколько секунд. И мне нужно кое-что из одежды.

– Я сложил все, о чем ты меня просила.

– Я кое-что забыла.

– Ты едешь в клинику прямо сейчас. Прямо сейчас, мать твою!

– Ну ты и кретин.

Он свернул к бордюру. Водитель шедшего следом автомобиля посигналил и сделал выразительный жест рукой. Лиаракос не обратил внимания.

– Или ты едешь в клинику или можешь выкатываться отсюда, выбирай.

– У меня нет денег.

Он поставил рычаг передач в нейтральное положение и уставился в окно.

– О, Танос, ты же знаешь, что я люблю тебя. Ты знаешь, как сильно я люблю детей. Я не буду принимать наркотики. Я обещаю! Вот что я тебе скажу, дорогой. Поехали домой, поставим приятную музыку, я надену то превосходное неглиже, которое ты подарил мне на день рождения. Я покажу тебе, как я люблю тебя. – Она погладила его по руке, затем по волосам. – Дорогой мой, все будет так, как в тот день, когда мы поженились, в то воскресное утро, когда кроме нас никого не было. О, Тан...

– Ты не знаешь, чего мне все это стоит, Элизабет. Ты ничего не знаешь.

– Дорогой, я...

– Ты понятия не имеешь! – Он оттолкнул ее руки.

– Ты не любишь меня, – взорвалась она, – ты думаешь только о своей драгоценной практике, что подумает твой босс. Ну хорошо, ради Бога, я...

Лиаракос перегнулся через ее колени и открыл дверь.

– Вон.

Она начала плакать.

Он сидел отвернувшись, наблюдая за проносившимися мимо автомобилями, опустив левое плечо и положив правую руку на руль.

Она все еще всхлипывала, когда подъехала полицейская машина и остановилась рядом. Полицейский поманил его пальцем. Лиаракос опустил стекло.

– Проезжайте.

Лиаракос включил передачу и машина влилась в поток автомобилей. Элизабет, уткнувшись в носовой платок, продолжала всхлипывать рядом с ним.

Всю дорогу до аэропорта, не сворачивая со скоростной трассы, что вела в международный аэропорт им. Даллеса, они ехали со скоростью, чуть больше разрешенной. Лиаракос припарковал автомобиль и достал чемодан из багажника. Он обошел машину и открыл дверь Элизабет. Она в последний раз громко шмыгнула носом и засунула использованный носовой платок в пакет для мусора, который свисал с прикуривателя.

Он взял ее за руку и повел к зданию аэровокзала.

– У меня в кошельке пять долларов и семьдесят два цента.

– В клинике тебе деньги не понадобятся.

– А если мне захочется сходить в парикмахерскую? Мне может понадобиться такси, чтобы добраться до клиники.

– Они встретят тебя в аэропорту. Как и раньше. Помнишь?

– Но, Танос, а вдруг нет? Я окажусь на мели. Дай мне сотню на всякий случай.

– Элизабет, ради Христа! Ты делаешь только хуже нам обоим.

– Ты не представляешь, насколько это трудно для меня. Ты думаешь только о себе. Если ты меня любишь, подумай хоть немного обо мне! Я твоя жена, или ты забыл?

– Я не забыл.

Он отдал билет служащему и зарегистрировал багаж.

– Место у окна, пожалуйста.

– Только миссис Лиаракос?

– Да.

Служащий назвал им номер выхода на посадку.

– Посадка через пятнадцать минут.

– Спасибо.

Они ожидали у выхода. Лиаракос стоял у окна, откуда было видно, как автобусы сновали между самолетами и аэровокзалом. Элизабет отошла и присела в сторонке.

Он наблюдал за ее отражением в оконном стекле. Каждое ее движение отзывалось в памяти болью воспоминаний. Раньше, бывало, каждую свободную минутку она то и дело вынимала из сумочки зеркальце и смотрелась в него, поправляя прическу и тени, подкрашивая губы. Но не сегодня. Сейчас она просто сидела с сумочкой на коленях, сложив сверху руки, и безучастно оглядывала людей, суетившихся вокруг.

Когда объявили посадку, Лиаракос проводил ее к выходу и передал служащему билет. Затем наклонился к ней.

– Выздоравливай, – прошептал он ей на ухо.

Она взглянула на него. Ее лицо ничего не выражало. Затем она направилась через двери к поджидавшему автобусу.

Он подошел к стеклу и наблюдал за ней через окно автобуса. Она не оборачивалась. Сидела и смотрела прямо вперед. Она не изменила положения и тогда, когда двери закрылись и автобус тронулся.

В тот вечер капитан Джейк Графтон сообщил жене, что лейтенант Тоуд Таркингтон получил назначение в КНШ, как он и хотел.

– Как это замечательно, – сказала Колли. – Многих пришлось уговаривать, чтобы добиться этого?

– Пару человек.

– Тоуд знает?

– Нет еще. Думаю, ему сообщат через день или два.

– Никогда не догадаешься, кто подошел ко мне сегодня после занятий, чтобы поговорить.

Джейк Графтон безразлично хмыкнул, а затем шутливо произнес: – Наверное, этот комми-профессор, как-там-его-зовут.

– Нет. Репортер "Вашингтон пост" Джек Йоук. Он поблагодарил за вечер и...

Джейк вернулся к статье о советской внутренней политике, напечатанной в сегодняшней газете. Годами среди американских военных циркулировали секретные сведения, полученные из разведывательных источников, о советских государственных секретах и интригах в их компартии. Эти сведения в основном представляли собой домыслы и догадки аналитиков, основанные на скудных и отрывочных данных. А теперь Советы, отбросив всякий стыд, обнажились до такой степени, что заставили покраснеть даже Дональда Трампа.

Размышляя над этим, Джейк Графтон уловил вопросительную интонацию в голосе жены.

– Повтори, дорогая.

– Я сказала, что Джек пригласил тебя позавтракать как-нибудь вместе с ним. Ты не желаешь?

– Нет.

Капитан пробежал глазами статью, отыскивая потерянное место.

– Почему же?

Он опустил газету, изучающе глядя на жену, которая застыла с ложкой в руке и смотрела на него, приподняв одну бровь. Его всегда удивляла ее способность приподнимать только одну бровь. Он попробовал несколько раз сам в ванной перед зеркалом, но все безуспешно.

– Мы не друзья и не знакомые. Мы не сказали друг другу и дюжины слов. И я вовсе не желаю узнать его поближе.

– Джек – блестящий журналист остросоциальной направленности, тебе придется узнать его получше. Он написал отличную книгу, которая покажется тебе занимательной и содержательной: "Политика нищенства".

– Он хочет вытянуть из меня информацию о том, что происходит в Пентагоне. Но мне нечего ему сказать. Это будет напрасная трата времени для нас обоих.

– Джейк...

– Колли, мне не нравится этот парень. И я не в восторге от того, что придется тратить на него время, пока он будет выкачивать из меня информацию. Нет.

Она вздохнула и снова принялась помешивать чили. Джейк нарочито громко зашуршал газетой, прикрывшись ею от жены.

– Я читала его книгу, – бесстрашно продолжала она, – он подарил мне один экземпляр.

– Я видел ее на твоем ночном столике.

– Отличная книга. Хорошо написана, с большим пониманием...

– Если мне когда-нибудь доведется стать командующим ВМС и у меня появится неутолимое желание сообщить что-либо прессе, Джек Йоук будет первым, кому я позвоню. Обещаю.

Колли сменила тему разговора. Ее муж пару раз невпопад поддакнул, в конце концов она замолчала. Джейк этого даже не заметил. Он был полностью погружен в чтение последнего выступления Фиделя Кастро, в котором тот сообщил об уменьшении рациона риса и мяса для населения Кубы в два раза. Снова. До двух унций мяса и фунта риса в неделю. Кроме того, отныне Куба намерена закупать нефть в Мексике, а не у Советов, что будет дороже, гораздо дороже для нее. А это означает новые трудности, которые, Кастро уверен, кубинский народ преодолеет. Советские предали своих кубинских товарищей по социализму, но да здравствует революция!

Журналист остросоциальной направленности, о котором говорила Колли, был занят мелкими личными проблемами. Он заехал за Тиш Сэмьюэлз к ней на квартиру, которую она снимала на пару со своей невзрачной подружкой, и вдвоем они отправились на вечеринку по случаю обручения приятеля Джека, тоже репортера, который несколько недель назад решил соединить свою судьбу с девушкой-хирургом – специалистом по операциям на горле. Чуть раньше Джек побывал не в самой лучшей компании, но теперь, через пару часов и после нескольких глотков спиртного, он чувствовал себя гораздо лучше. Возможно, причиной явился веселый нрав его коллег, которые бесцеремонно подшучивали над вновь обрученными. Так или иначе, их оживление передалось и ему.

В данный момент он вполуха прислушивался к словам одного из спортивных обозревателей, толковавшего по поводу приближавшегося чемпионата НФЛ – Национальной футбольной лиги, и наблюдал за Тиш Сэмьюэлз, которая находилась в противоположном конце комнаты. Почувствовав его взгляд, она посмотрела на него.