Андрей Воронин - Комбат против волчьей стаи Страница 31

Но отыскать бомжа не так-то легко, и Курт был уверен — выигрыш во времени у него есть. Милиции понадобиться несколько дней для этого, а он собирался ликвидировать Щукина на другой день после перестрелки.

Дело это Курт поручил Тормозу, благо тот знал Щукина в лицо, возил его регистрировать фирму. Тормоз оставил машину за пару кварталов от Киевского вокзала и дальше отправился пешком. Он прошелся по перрону, заглянул в залы ожидания, но Щукина нигде не было видно.

«Вот черт, — подумал Тормоз, — теперь искать еще придется».

Он обошел билетные кассы, спустился в туалет, бомжей хватало, но нигде он не увидел характерной щукинской бороды, нигде не блеснули медали.

«Что ж, придется рисковать».

Тормоз отыскал в углу зала ожидания старого бомжа, мучающегося похмельем, и напрямую поинтересовался:

— Сему Медалиста не видел?

— Вечером, — коротко ответил бомж, протягивая проходившей женщине ладонь, сложенную ковшиком:

— Подайте, Христа ради.

— Где он? Его менты ищут!

— Вечером будет, — с трудом ворочая языком, проговорил бомж.

— Вечером поздно, — Тормоз превозмогая брезгливость, схватил бомжа за плечи и несильно, боясь, что того может вырвать, тряхнул.

В седой спутанной шевелюре явственно виднелись насекомые.

Пару раз вдохнув кислый запах пота. Тормоз стал дышать ртом.

— В метро он теперь.., с цыганами собирает.

— Чего?

И бомж понимая, что от него не отвяжутся, да и выпросить у Тормоза на бутылку нереально, решил рассказать все начистоту:

— Он теперь на Калужской линии в инвалидной коляске милостыню вместо цыган собирает.

Наконец-то, Тормозу все стало ясно.

— А здесь он точно появится?

Бомж пожал плечами.

— Может да, может нет.

Тормоз чертыхнулся и подумал:

«Идеально было бы дождаться его вечером подальше от посторонних глаз, но если сегодня сорвется, Курт не простит. Придется идти в метро».

— А где он спит?

Бомж замотал головой.

— Я не знаю.

Места ночлежек местной публикой не выдавались никому. Это было святое. Тормоз отряхнул руки и, держа их перед собой, спустился в туалет, там долго мыл пальцы.

«Придется идти в метро, — решил он, — а там посмотрю по обстоятельствам. Если получится аккуратно, там же и кончу его, в толпе легко затеряться. Нет, лучше заговорю, выкачу на улицу и там разберусь, где-нибудь во дворах».

Так и не избавившись от омерзения после того, как прикасался к бомжу, Тормоз выбрался на свежий воздух и зашагал к метро. Он стал на станции в конце платформы и вглядывался в окна тормозившего поезда. Разглядеть есть ли внутри Щукин на инвалидной коляске или нет, было трудно.

Тормоз вскочил в последний вагон, проехал станцию, затем побежал вдоль состава. В последний момент вскочил в уже закрывавшиеся двери и, прильнув к стеклу, смотрел, не виднеется ли где на платформе инвалидная коляска. На следующей станции вновь выбегал, быстро шел вдоль состава. Убедившись, что колясочника нет, он оставался на платформе и проводил взглядом гремящий поезд, уносившийся в темноту тоннеля.

«Ничего, ничего, — успокаивал себя Тормоз, объеду всю линию. Никуда он не денется».

В промежутках между остановками он прислушивался к разговорам в вагонах. Быть может, кто-нибудь упомянет об инвалиде, собирающем милостыню. Больше расспрашивать о Щукине он не рисковал.

Тормоз уже сбился со счета, сколько раз он заходил и выходил из состава, уже не смотрел на названия станций, не вслушивался в объявления.

Выход на платформу, взгляд влево, вправо, забежать за колонны — пусто и дальше в путь.

Вдоволь набродившись, наездившись на метро, Тормоз уже придумал несколько вариантов, как лучше расправиться со Щукиным и уйти незамеченным.

И, наконец, когда поезд подходил к станции, а Тормоз вновь до боли в глазах вглядывался сквозь поцарапанное стекло двери, то увидел как сверкнули ободья инвалидной коляски, развернутой к нему спинкой. Поэтому он и не мог разглядеть лица, человека сидящего в ней.

— Выходите? — услышал за собой Тормоз женский голос.

— Да, — не оборачиваясь, ответил он.

Толстые колонны скрыли от него коляску, и когда Тормоз выбежал на платформу, то сразу же бросился на другую сторону. Но тут послышался лязг сдвигающихся створок дверей и поезд, быстро набирая скорость, исчез в тоннеле.

Тормоз огляделся, инвалидной коляски на платформе не оказалось.

«Ничего, парень, я тебя сейчас нагоню. Небось, переходишь из вагона в вагон. Доедешь до конечной, пересядешь во встречную электричку, тут я тебя и подкараулю».

Сгорая от нетерпения. Тормоз дождался следующего поезда и поехал до предпоследней станции, там вышел, перебрался на другую сторону платформы и бросил взгляд на светящееся табло, извещавшее, что со времени прохождения предыдущего состава прошло тридцать секунд.

«Так, между станциями он идет около минуты, значит, один состав пропускаем, и на следующем…»

Тормоз боялся потерять удачу, он пробежался вдоль электрички, пришедшей с последней станции, вагоны шли полупустые, поэтому прекрасно было видно, что Щукина в них нет. Запыхавшийся Тормоз вернулся на исходные позиции, стал за колонну, чтобы его не могли видеть из прибывающего поезда. Из тоннеля подул теплый спертый воздух, свидетельствующий о приближении состава, мелькнула лента окон.

«Будет ехать в последнем», — решил Тормоз, но все равно просматривал каждый вагон.

Поезд вздрогнул, остановился, раздвинулись двери и Тормоз затаил дыхание.

Осторожно перебирая ободья с картонкой из-под сигарет на коленях, сверкая медалями и орденом, на платформу выехал Щукин, и тут же бешено закрутил колеса, чтобы успеть заехать в следующий вагон, прежде чем двери закроются. Колеса никак не хотели въезжать на чуть возвышающейся над платформой пол вагона.

Тормоз подошел сзади к инвалидной коляске и помог Щукину въехать.

— Спасибо, браток, — Щукин даже не обернулся, привыкший к тому, что везде мужчины оказывают ему помощь.

Створки дверей сошлись, и Щукин низким голосом, перекрывая грохот разгоняющегося поезда, оповестил:

— Подайте ветерану афганской войны, пострадавшему чреслами за Отечество. Подайте на хлеб и на водку, помянуть погибших товарищей.

В вагоне находилось человек двадцать. Девять из них полезли за кошельками, Тормоз медленно покатил Щукина по вагону, тот каждый раз кивал, принимая деньги. Картонку он держал двумя руками и абсолютно искренне приговаривал:

— Если бы вы только знали, как стыдно просить.

А все война проклятая. Есть же добрые люди на этом злом свете.

Машину Подберезский и Комбат оставили на платной стоянке возле вокзала, и пока спускались в метро, на эскалаторе обговорили план действий.

— Чтобы быстрее было, ты, Андрюша, езжай в один конец, а я — в другой.

— Только я думаю, мужика этого, капитана подставили.

— Я тоже так думаю, но он-то знает, кто его подставил.

Оказавшись внизу эскалатора, Комбат не пошел на перрон, а завернул к стеклянной будке, к дежурной по станции. Ею оказалась очень уж серьезная женщина лет сорока. Она подозрительно покосилась на Комбата, внутренне подготовив себя к тому, что это какой-нибудь приезжий хочет спросить, в какую сторону ему следует ехать и заранее подготовила ответ:

— Схему смотрите.

— Слышь, сестренка, — Рублев приоткрыл стеклянную будку.

И самое странное — незатейливое слово, сестренка, растопило лед недоверия.

— Не знаете, как проехать? — спросила женщина вполне миролюбиво.

— Друга ищем, воевали вместе, а, говорят, он тут в метро на инвалидной коляске катается. С бородой, загорелый весь, орден и две медали на груди.

— Есть тут такой, — улыбнулась женщина, — Сема Медалист.

— Сестренка, видела его сегодня?

— Да, с час тому назад по платформе катался.

— Спасибо, — Комбат осторожно прикрыл стеклянную дверь и отошел к ближайшей колонне вместе с Подберезским.

— Ну все, Андрюха, ты сюда, а я в обратную сторону, на каждой станции переходи из вагона в вагон, расспрашивай, найдем. Встретимся или здесь на платформе, или наверху в машине подождешь. Все.

Заскрежетал, останавливаясь, поезд. Комбат хлопнул Андрея по плечу.

— Счастливо! — и быстрым шагом направился на другую сторону платформы где уже мелькал на цементом полу косой свет, падающий из окон прибывающего электропоезда.

Подберезскому тоже не пришлось долго ждать, он вошел в вагон, народу в котором оказалось порядочно, протолкался к стеклу в двери, расположенной в торце и приложив руку ко лбу глянул — соседний вагон просматривался насквозь. Инвалидной коляски там не оказалось.

Тогда Андрей, расталкивая пассажиров, ежесекундно извиняясь, сумел пробраться к другой противоположной двери. Снова всмотрелся через стекло.

«Да уж, искать человека в большом городе — занятие неблагодарное», — подумал он.