Михаил Серегин - Колыма ты моя, Колыма Страница 32

– Зачем же он тогда бежал, раз на оперчасть работал? При таком раскладе ему побег невыгоден.

– Может, перед братвой напорол косяков. Вот и не хотел идти на «крытую».

Лопатников задумался. Предположение бывшего режимника было вполне правдоподобно. А если так... Как бывший начальник зоны, он прекрасно понимал разницу между правильным и ссученным блатарем. Правильный блатарь – это кремень. Его на себя пахать не заставишь. А ссученный – как раз наоборот. «Суку» можно нагнуть как угодно, что угодно делать заставить. Иными словами, «сука» может оказаться полезным, а правильный блатной – нет.

– О-очень интересно, – протянул Лопатников. – Если ты не ошибся, то это несколько меняет дело.

– Не ошибся. Я этого урода помню. Законченный негодяй, – резюмировал Балякин.

– Это хорошо, – задумчиво сказал Лопатников. – Мне нравятся негодяи. Они всегда предсказуемы. Ладно, сейчас мы устроим ему маленькую проверку, а заодно и второму. Пошли!

Лопатников щелкнул располагавшимся снаружи выключателем. В бараке зажегся свет, и Балякин вслед за хозяином прииска вошел внутрь.

Коля Колыма и Череп сидели на располагавшихся в дальнем конце барака нарах, сколоченных из неструганного дерева. Лопатников медленно подошел к ним, присел на корточки так, чтобы их лица оказались на одном уровне, и внимательно посмотрел в глаза сначала Коле Колыме, потом Черепу. Взгляд первого был тверд, а глаза второго постоянно бегали. Что ж, это говорило о том, что скорее всего Антон не ошибся. Однако проверка все равно не повредит.

– Ну что, уроды... Допрыгались. Кончилась ваша карьера, – тихим, но очень недобрым голосом сказал Лопатников.

– Послушай, мужик, что ты...

Носок сапога Лопатникова врезался Черепу в солнечное сплетение, и тот поперхнулся собственными словами, согнулся и рухнул с нар на земляной пол.

– Молчи, недоделок. Болтать будешь, только когда я тебе прикажу.

После этого Лопатников развернулся и резко врезал Колыме кулаком в челюсть. Вернее, попытался врезать. Колыма отшатнулся назад, и удар прошел мимо цели. В следующую секунду Колыма подогнул ноги и, распрямив их, попытался угодить Лопатникову в живот. Однако драться со связанными руками, если ты не Брюс Ли, – дело безнадежное. Хозяин прииска, бывший далеко не таким увальнем, как казался с виду, вовремя отскочил и точным ударом ноги угодил Колыме по колену.

– Брыкаешься, потрох?! – прорычал хозяин прииска. – Ну давай, побрыкайся! Так даже интереснее.

– Руки мне развяжи, тогда посмотрим, кому из нас интересно будет, – отозвался Колыма.

– Сейчас, с разбегу! Руки тебе развязать? Может, еще чего хочешь? – Лопатников обошел Колыму сбоку.

Блатной попробовал развернуться, но не успел – мощный удар в ухо сбросил его на пол. Следующим ударом Лопатников угодил Колыме по почкам, и перед глазами блатного все поплыло. Балякин все это время стоял в нескольких шагах, направив автомат на Черепа. Контролировал ситуацию. Впрочем, Череп, несмотря на то, что уже отдышался, нападать на Лопатникова сзади даже и не думал. Наоборот, он спиной вперед старался отползти подальше.

– Куда пополз? – Лопатников поднял голову и заметил эти маневры Черепа. – Лежать смирно!

Череп послушно застыл.

Лопатников шагнул к нему, и со всех сил пнул в бок. Череп сдавленно охнул, но даже не попытался ни уклониться, ни ударить в ответ.

– Вот и молодец, ты, похоже, уже понял, что к чему, – кивнул Лопатников. – А с твоим корешем разговор пока не закончен.

Лопатников снова повернулся к Колыме. Тот уже успел прийти в себя и смотрел на бывшего начальника зоны с такой ненавистью, что тот на секунду замешкался.

– Что зыркаешь, синий? Не напугаешь! – Лопатников шагнул вперед, и на Колыму обрушился град ударов.

Блатной пытался по мере сил прикрывать наиболее уязвимые места, а один раз ему даже удалось пнуть нависшего над ним здоровяка по лодыжке. Но толку от этого было мало. Беда Колымы заключалась в том, что он совершенно не умел драться ногами – блатные считают, что это западло, ногами бьют только «петухов». И Лопатников об этом прекрасно знал, а потому особенно и не опасался никакого подвоха. Не с каратистом дело имеет, в конце концов.

– Фу-у, – выдохнул Лопатников минуты через две и шагнул в сторону. – Аж устал, честное слово.

– Что вы, Дмитрий Родионович, мучаетесь. Все равно же обоих мочить, – негромко сказал Балякин, хотя на самом деле был рад, что Лопатников сорвал гнев на ком-то другом. – Возьмите лучше трещотку, да закончим с этими уродами.

– Давай, – кивнул Лопатников, принимая автомат.

– Нет! – дико заорал Череп, отворачиваясь. Колыма, сплюнув на пол кровь, наоборот поднял голову и посмотрел Лопатникову в глаза.

Коротко грохотнула очередь. В полушаге от Колымы и Черепа взметнулись несколько султанчиков земли. Череп, зажмурившийся при звуке очереди, трясся как осиновый лист, в районе промежности на штанах у него начало расплываться мокрое пятно. Колыма так и не опустил глаз.

– Что пугаешь, гад? Решил мочить, так мочи, – выдохнул он.

– Это уж я сам разберусь, – хмыкнул Лопатников. – Короче, слушайте меня, синие. Появилась у меня насчет вас одна идея. Вам все равно не жить. Но один может себя спасти. Если согласится стать палачом второго.

– Согласен! Я согласен! – дико заорал Череп, всем телом подаваясь вперед.

– Сучара, – с презрением в голосе выдохнул Колыма. – Ну и падаль же ты, Череп! А я тебя за правильного пацана держал. Иуда!

– Я согласен! – продолжал повторять Череп, глядя на Лопатникова и не обращая внимания на Колыму.

– А я тебя пока не спрашиваю, – спокойно сказал хозяин прииска. – А вот ты согласен? – Он пристально посмотрел на Колыму. – Смотри, твой кореш тебя готов замочить. Он тебя предал! Разве он не заслуживает смерти даже по вашим законам? Если согласишься его убить – сам уйдешь живой. Ну? Согласен?

– А пошел бы ты, гражданин начальник, – хрипло сказал Колыма. – Кому эту суку казнить, и без меня найдется, а по твоей указке я убивать не буду.

– Но почему? Тебе что, жизнь не дорога? Соглашайся!

– Если я соглашусь, это будет уже не жизнь. Это мое последнее слово, начальник.

– Ну, как знаешь, – с деланым разочарованием сказал Лопатников. – А ты... – он не успел договорить.

– Согласен! Согласен! – Череп кричал так, что слышно его было, наверно, чуть ли не на противоположном конце поселка.

Лопатников неторопливо, вразвалочку шагнул вперед и чуть приподнял ногу.

– Целуй сапог.

Череп повиновался. Мгновенно, ни секунды не колеблясь, он поцеловал носок сапога.

– Не сюда. В подошву. – Лопатников поднял ногу чуть выше.

Череп мгновенно поцеловал грязную подошву.

– Что ты делаешь, Череп, – в голосе Колымы звучало бесконечное презрение. – Дешевка ты мелкая!

– Развяжи его, Антон, – приказал Лопатников Балякину.

Начальник охраны шагнул к Черепу, на ходу вынимая нож, и через несколько секунд руки того уже были свободны. Лопатников контролировал его дулом автомата, но Череп явно не собирался кидаться на них. Он был сломан – это видно по глазам, по движениям, ошибиться Лопатников не мог, слишком у него был богатый опыт.

– Жизнь я тебе оставлю, – сказал Лопатников. – Но имей в виду, если увижу, что ты подошел ближе чем на десять метров к моей дочери – вот этими руками разомкну! Понял меня?

– Да, да, – закивал Череп.

– Вот и хорошо, – Лопатников покровительственно похлопал Черепа по плечу. – Я прекрасно понимаю, что ты беглец, но никуда тебя не сдам. Такие люди нам нужны.

Балякин снял с пояса фляжку и протянул Черепу:

– На вот, глотни спиртяги, полегчает.

Череп схватил флягу, попытался отхлебнуть, но не смог – у него дрожали руки. Только взяв флягу двумя руками, он сумел попасть горлышком в рот. Да и после этого слышалось постукивание зубов по алюминию.

– Все, хорош. – Балякин отобрал у Черепа флягу. – А то свалишься, а тебе сегодня еще одно дельце предстоит. – Он кивнул на Колыму.

– Не сегодня, – неожиданно сказал Лопатников.

– Почему? – удивился Балякин. – Чего тянуть?

– Казнь должна быть наглядной. Каждый человек на прииске должен хорошо запомнить, что бывает с теми, кто тянет свои грязные лапы к моей дочери. А сегодня у нас праздник, все уже наверняка перепились и ни хрена не поймут. Отложим это дело до завтра.

– Ясно... – кивнул Балякин.

– Тебе тоже ясно? – спросил Лопатников у Черепа. – Сегодня можешь пить, но завтра утром ты должен быть в форме. Распилишь своего друга бензопилой «Дружба-2». На виду у всех. Начнешь с пальцев рук. Понял?

Череп кивнул.

– Сука! Иуда! – В голосе Колымы презрение смешивалось с удивлением – блатной с трудом верил, что его кореш согласился на такое.

Не обращая внимание на приговоренного, Лопатников, Балякин и Череп вышли из барака. Через секунду лязгнул замок, потом второй, и с глухим стуком упал на свое место тяжелый засов.