Георгий Олежанский - Шах и мат Страница 32

— М-да, — пробурчал в ответ Джонатан Питерс, — как-то это благополучие меня настораживает.

— Джонатан, — не унимался Ричард, — ты даже успеху порадоваться не можешь. Русские полностью сконцентрировались на Грузии, день-два, и ее размажут. МИД России разорвал все дипломатические отношения, колонны русских танков стоят у Рокского туннеля и ждут команды. Твоя хваленая ФСБ по указанию президента России набросилась за маленькую Грузию, как бульдог, и им дела нет до какой-то кучки чеченских бандитов, все еще скачущих по горам с мыслью отделиться от России. К тому же, и это не может тебя не порадовать, Араб вышел на связь.

— Ты прочел радиограмму, Джек, — сказал Питерс. — Неужели она тебя нисколько не озадачила?

— Я ему говорю, что все идет так, как задумано, а он зациклился на какой-то бумажке. Хочешь знать мое мнение: это радиограмма — полная ерунда, бумажка, которой можно разве что подтереть одно место.

Однако Джонатан Питерс совсем не разделял мнения своего друга по поводу, как он выразился, «бумажки».

Глава: ход Кривошеева (часть III)

г. Москва, в это же время

Капитан Доментьев Максим Викторович, сидя в приемной у руководителя 2-й Службы ФСБ России и ожидая вызова, заметно нервничал. Он никак не мог и предположить, что его пригласят на аудиенцию к самому генералу армии Лаптеву. Такое случалось только в книгах и кино: главный герой перед очередной важной миссией по спасению мира удостаивался такой высокой чести, но в жизни такого никогда не бывало.

Максим так не нервничал с тех пор, когда, будучи еще молодым оперативным работником, встретил Татьянину Лену, молодую сотрудницу секретариата. Дикая страсть, вспыхнувшая между Леной и статным щеголеватым лейтенантом погасла быстро, но оставила шрам в душе.

«Эта женщина сломала тебя», — говорил Разум Максиму, когда тот каждый вечер напивался в хлам и выкуривал по несколько кальянов в «Чайхане» на Киевской.

«Время лечит! — парировала критическое замечание Нижняя Чакра. — Мы молоды и красивы!»

В конечном итоге время вылечило все. Максим повзрослел, заматерел, в движениях появилась неторопливая вальяжность, на смену нелюбви к галстукам пришла любовь к классическим костюмам и «Амбре» от Балдессарини. Только одно время не смогло вылечить: страсть к кальяну.

Пока позволяло время, Максим судорожно перебирал в уме возможные недоработки и косяки, из-за которых его могли вызвать к самому руководителю, минуя даже начальника Управления, но так и ничего не нашел, что нервировало еще больше.

В приемной стояла тишина, иногда нарушаемая разве что негромким звуком щелкающих клавиш, которые нажимала референт руководителя Службы — девушка-лейтенант.

— Не задался день, — пробормотал Максим себе под нос в тот момент, когда в интеркоме референта раздался голос Лаптева.

— Он подошел? — Под «он» подразумевая Максима Доментьева, спросил генерал.

«Он?» — вопросительно и с явным оттенком недовольства отозвался в голове Максима голос Разума.

— Так точно, — бросив из-под длинных ресниц беспристрастный взгляд на сидевшего на стуле капитана, ответила девушка-референт.

Доментьев сглотнул слюну.

— Попросите пройти, — произнес Лаптев, и интерком, щелкнув, отключился.

Встав из-за стола, девушка подошла к двери кабинета руководителя Службы и, открыв ее, пригласила Доментьева внутрь.

Мысленно попросив у Господа, чтобы все закончилось хорошо и как можно быстрее, Максим прошел в кабинет.

Дверь за его спиной закрылась, и Максим почувствовал себя маленькой мышкой, оказавшейся по воле злой судьбы и ученого-экспериментатора в огромной клетке, где ее ждала незавидная участь.

За длинным столом друг напротив друга сидели двое мужчин, они о чем-то горячо спорили. Генерала армии Лаптева Николая Викторовича Доментьев узнал сразу. Второго Максим видел впервые, но предположил, что это не самый последний человек в органах, раз общается на равных с руководителем 2-й Службы.

— Товарищ генерал армии! Старший оперуполномоченный по особо важным делам 3-го отдела Разыскного Управления 2-й Службы капитан Доментьев по вашему приказанию прибыл! — отчеканил Максим, встав по стойке смирно.

Лаптев и второй мужчина, обернулись.

— Капитан, — обратился Лаптев, — проходите, присаживайтесь, пожалуйста.

Максим неуверенно прошел вглубь кабинета, отодвинул крайний стул и сел.

— Максим Викторович, — отозвался второй мужчина, которого Максим не знал, — пододвиньтесь поближе, вам так будет неудобно.

Максим пересел.

— Я — Кривошеев Константин Сергеевич, — продолжил второй мужчина, — руководитель 1-й Службы.

Доментьеву стало еще более неловко, и он заерзал на стуле.

— Вы смотрите новости? — спросил Кривошеев, на что Максим кивнул. — Значит, вы в курсе небольшой заварушки, в которую оказалась втянута наша страна?

Кривошеев говорил о главной новости, которую передавали по сотням каналов всех государств мира и обсуждали миллионы людей, — о военном столкновении России и Грузии на территории Южной Осетии.

«Неужели ради этого меня вызвали?» — пронеслась в голове Доментьева шальная мысль.

И вслух он лаконично ответил:

— Столкновение с Грузией, товарищ генерал армии.

Кривошеев улыбнулся.

— Президент дал указание директору ФСБ России принять адекватные меры в отношении Грузии, — говорил руководитель 1-й Службы. — Директор распорядился об активизации деятельности и легализации имеющихся оперативных материалов, изобличающих разведывательную и террористическую деятельность Грузии. — Он бросил короткий взгляд на Лаптева. — Что благополучно исполняется. Внимание всех правоохранительных органов и спецслужб России обращено в сторону Грузии, при этом оголяются другие направления.

Доментьев не понимал, что происходит.

«Меня вызвали, чтобы все это рассказать?»

— Конечно, мы вас пригласили не для того, чтобы пересказывать скучные политические решения «топ-менеджмента» страны, — между тем продолжил Кривошеев, — на сложившуюся ситуацию мы смотрим иначе. И наше видение не укладывается в общую систему координат.

Лаптев недовольно поправил Кривошеева:

— Твое видение, Константин Сергеевич.

— Так вот, чтобы не загружать вас, Максим Викторович, ненужными умозаключениями, скажу: события в Южной Осетии — это лишь отвлекающий маневр, который придуман нашим противником для достижения гораздо более далеко идущих целей, чем покорение грузинами непокорного осетинского народа.

Новость ошеломила Доментьева.

— Каких целей? — спросил он.

— А вот это, молодой человек, — ответил Кривошеев, лукаво улыбнувшись, — самый главный вопрос, на который и необходимо найти ответ.

— Максим Викторович, — вступил в разговор Лаптев, — именно для этого я вас и пригласил. Вы являетесь членом внештатной оперативной группы по розыску лидеров банд-групп, действующих на территории Чеченской Республики.

— Так точно, — ответил Максим, хотя этого и не требовалось.

Лаптев кивнул:

— Задание, которое вам поручается, будет заключаться в работе по конкретной персоне — полевому командиру Гагкаеву Сулиману Вахаевичу, амиру Ножай-Юртовского района Чечни. Основная цель — не сам Гагкаев и его физическое устранение, а его правая рука Кхутайба. Конечно, если складывающаяся оперативная обстановка не потребует принятия иного решения.

— Мы можем вам сказать только то, — продолжил Кривошеев, — что буквально полтора месяца назад Кхутайба встречался на территории Украины с американским гражданином с оперативным псевдонимом Араб. Араб — это не просто лицо, подозреваемое в причастности к деятельности спецслужб, это один из лучших разведчиков, которые когда-либо работали на ЦРУ. Его поимка — как карточный долг, дело чести.

«Вот черт!» — в ужасе выпалил Разум Доментьева.

— Конкретизирую задание: вам поручается выяснить, кто такой Араб, и ликвидировать Кхутайбу как его источник, — говорил Кривошеев. — Одного мы вас там не оставим, на месте содействие окажет полковник Смирнитский Анатолий Иванович. Он не знает всех подробностей дела и, само собой, знать не должен. Однако его нацеленность на ликвидацию Гагкаева сыграет на руку в достижении поставленной цели.

— И учтите, капитан, — подытожил Лаптев, — задание не имеет официальной санкции руководства Федеральной службы, так что будьте предельно внимательны и бдительны.

— Есть! — ответил Максим и вышел из кабинета.

— Думаешь, это правильно — без согласования с директором бросать сотрудников на поимку мифического Араба?

— Правильно или неправильно: вопрос этики, — ответил Кривошеев. — А этика и государственная безопасность несовместимы. Больше всего меня заботят не нарушаемые инструкции и приказы, а ребята, которые готовы пожертвовать своими жизнями за одно только право остаться собой, чтобы страна чувствовала себя в полной безопасности.