Сергей Зверев - Триумф воли Страница 32

– Господи, боже мой! – Лени нетерпеливо дернула плечиками, упрятанными в меховую шубку. – Ну, каких еще уток? Диких, конечно же! Эти земли на балтийском побережье принадлежат семейству барона уже лет триста или четыреста. Там фон Браун и построил свой секретный центр.

– Вы что, там жили? – штандартенфюрер оправился от первого потрясения и теперь ненавязчиво выяснял нужные ему факты.

– Нет, конечно, – ответила фройляйн Рифеншталь. – Вернер заказал для меня лучший номер в «Швабес-отеле». В Берлине тогда уже такого не было. Представляете себе обед? Официанты во главе с метрдотелем в черных костюмах и белых сорочках с «бабочками» вереницей шествуют вокруг стола, при этом первый официант наливает суп, второй – кладет салат, третий – обсыпает все зеленью, четвертый – кропит острой подливкой, пятый наливает в один из многочисленных бокалов вино и так далее и так далее. Весь обед вокруг вас вертится целая свита молчаливых исполнителей! О, я тогда впервые почувствовала себя баронессой, напрочь позабыв, что я дочь всего лишь мелкого торговца… – Лени с сожалением вздохнула, отхлебнув изрядную дозу уже не кофе с коньяком, а наоборот – коньяка с кофе.

– А с чего вы взяли, – Меер снова попробовал повернуть разговор в нужное для себя русло, – что там ракетная база?

– Ну, как же? – ласково улыбнулась слегка захмелевшая дама. – Фон Браун приглашал меня на экскурсию, показывал, только мне это все было неинтересно. Да у него там побывали почти все первые лица рейха! Разве что кроме Адольфа Гитлера. И, судя по всему, кроме вас, – Лени заговорщицки подмигнула штандартенфюреру, и вдруг вспомнила о своей роли брошенной возлюбленной:

– Курт, перестаньте расспрашивать меня о всякой секретной чепухе! – капризно топнула она изящной ножкой. – Вы еще не вымолили у меня прощения!

Замечание фройляйн Рифеншталь о «секретной чепухе» моментально отрезвило Меера. Не стоило налегать на это обстоятельство, ибо Лени была женщиной проницательной. И если через какое-то время с его, штандартенфюрера, подачи английская авиация раскрошит в щебенку этот секретный объект, Лени может вспомнить об этом разговоре. И хорошо, если только вспомнить, а не рассказать о нем кому-нибудь из своих высокопоставленных друзей. Поэтому Курт предпочел перейти на более нейтральную тему:

– С моей стороны было бы непростительно не поинтересоваться, как идут съемки и какую сцену вы сейчас будете снимать?

– Спасибо, Курт, что не забываете свою милую маленькую Лени, – благодарно улыбнулась Рифеншталь и, опершись о локоть штандартенфюрера, повернула обратно к месту съемок. Десять минут истекали, надо было продолжать работу.

– Во-первых, вы оказались совершенно правы относительно реакции гросс-адмирала Денница, – Лени любезно делилась с Меером последними новостями. – Я написала ему письмо с благодарностью за содействие и послала к нему своего человека. Так этот боров разорвал конверт, даже не распечатав!

– Я вас предупреждал, – сочувственно буркнул штандартенфюрер, следя, как чудные ноги спутницы, оберегаемые изысканными сапожками, осторожно переступают по мокрому снегу.

– Да плевать мне на его реакцию! – весело отозвалась на замечание Меера режиссер. – Зато вы оказались правы и в том, что у военных громадные технические возможности! За два дня они проложили мне силовой кабель, и теперь я могу работать с прежним размахом! Мощностей хватило бы еще на три таких комплекта осветительной аппаратуры, что мы привезли с собой!

– Я рад, что вы смогли добиться своего, – искренне поздравил женщину штандартенфюрер. – Знаете, когда идет война, музы замолкают, и все приоритеты отдаются армии…

– Только не для меня! – гордо тряхнула головой фройляйн Рифеншталь.

Но радость Лени была несколько преждевременной. Когда она со спутником подходила к своему креслу, то увидела, что рядом, ожидая знаменитого режиссера, переминаясь с ноги на ногу, стоит морской офицер. Завидев женщину, он двинулся навстречу и со словами:

– Фройляйн Рифеншталь, мне велено передать вам вот это распоряжение, – протянул Лени пакет, восторженно глядя на кумира всех немецких мужчин.

Дама грациозным жестом взяла послание.

– А не сделать ли мне то же, что сделал с моей благодарностью гросс-адмирал? – не то спрашивала она совета у Меера, не то размышляла вслух. – Это ведь письмо от него? – спросила Лени у офицера-подводника.

– Да, фройляйн, – подтвердил тот, все еще глядя на женщину с нескрываемым обожанием.

– Нет, фройляйн, – посчитал нужным вмешаться в разговор штандартенфюрер.

– Почему? – полюбопытствовала дама.

– Во-первых, милая Лени, – дружески начал Курт, и глаза моряка засияли от жуткой зависти к эсэсовцу, – вряд ли там извинения и благодарности. Скорее всего, какая-то полезная для вас информация. А во-вторых, не надо уподобляться гросс-адмиралу, – обезоруживающе улыбнулся Меер.

– Вы правы, – согласилась Рифеншталь и, секунду помешкав, распечатала письмо.

– Вы должны дождаться ответа? – холодно спросил штандартенфюрер у морского офицера.

– Нет, господин штандартенфюрер, – растерянно ответил тот. – Разрешите идти? – и, получив молчаливое согласие старшего по званию, браво крутанулся на каблуках и зашагал прочь.

– А вы ревнивы, Курт, – игриво заметила Лени, не отрываясь от чтения письма, и вдруг раздраженно прошипела:

– Я так и думала, что этот боров Денниц сделает мне какую-нибудь гадость. Он без этого жить не может!

– Что случилось? – встревоженно поинтересовался штандартенфюрер.

– Он пишет, что подача электроэнергии для нужд съемочной группы будет прекращена ровно через два часа. И возобновят ее только к завтрашнему утру!

– Вам срывают съемки? – в голосе Меера зазвучали грозные нотки.

– Получается, что – да! – наигранно-плаксиво пожаловалась ему режиссер.

Но Курт не был настроен на разыгрывание сцен, пусть даже в таких великолепных декорациях и с такой потрясающей партнершей. Он привычным жестом поправил амуницию и деловито засобирался:

– Лени, у вас есть еще два часа! Используйте их с максимальной пользой!

– Вы меня покидаете? – удивилась дама.

– Я попытаюсь узнать, в чем тут дело, и предотвратить появление подобных ситуаций в дальнейшем. Мне необходимо заехать в один рыбачий поселок, – штандартенфюрер галантно припал к женской ручке, – и переговорить с одним человеком. Он наверняка владеет большей информацией!

– Но вы заберете меня через два часа?

– Безусловно! – обольстительно улыбнулся Курт. – Я был большим идиотом, променяв общество самой красивой женщины в Германии на шахматную партию с фон Брауном! – штандартенфюрер еще раз коснулся руки фройляйн Рифеншталь, принося свои извинения.

– А-а-а! – гордо воскликнула Лени. – Наконец-то вы признали свою ошибку! И учтите, дорогой мой Курт, до утра я вас никуда не отпущу!

– Яволь, майне фройляйн! – отдавая честь даме, вскинул руку Меер и направился к своему автомобилю. Надо было спешить. Значит, Вернер фон Браун все-таки сегодня решил произвести залп по Мурманску. Два часа у него, и чуть больше – у Юхо. Времени очень мало, а до поселка, где обосновался рыбак, было довольно далеко.

Глава 36

На мурманской «толкучке» уже почти неделю царила необыкновенно возбужденная атмосфера. Караваны союзнических судов прибывали едва ли не каждый день, доставляя самые разнообразные грузы, что, соответственно, насыщало товарами и местный рынок. Бойкая торговля шла весь световой день. В портовом городе, где не так уж и много промышленных предприятий, устроиться на работу довольно проблематично. Особенно женщинам. Единственная крупная организация – порт, но женских вакансий там немного, а на тяжелую физическую работу редко когда брали широкоплечую молодуху, да и то неохотно, «дабы не развращала портовых рабочих».

Вот и приходилось матерям, чьи кормильцы сражались или погибли на фронтах, осваивать «рыночные отношения», доставать редкостный, дефицитный товар, чтобы не затеряться со своими банками американской тушенки среди доброй сотни таких же «тушеночниц».

К одной из таких «элитных» торговок, которая не горланила, зазывая покупателей, не хватала их за рукава, а молча стояла, зная себе цену, имея круг постоянных клиентов, которые не интересуются эрзацем и ширпотребом, подошла молодая женщина в подранной телогрейке и коричневом старомодном платке. Она, кротко улыбаясь, кивнула торговке и застенчиво пролепетала:

– Я к вам опять.

– Что, муженек твой так желудком и мается? – бесцветным голосом поинтересовалась торговка. Покупатели такого вида не делали ей репутацию, и дородная рыночница интересовалась их делами, только следуя кодексу профессиональной этики. Не посылать же клиента по матери! Да и женщина эта, хоть и в сплошном рванье, но вот уже неделю исправно приходит к ней и так же исправно платит за дефицитный товар.