Сергей Дышев - Куплю чужое лицо Страница 32

– Он работал у нас недолго. А уволили мы его, если хотите знать, за связи, порочащие офицера налоговой полиции. Он вечно якшался с уголовниками, работал в охране криминальных банков. Вот и умер в расцвете сил. Предатели на земле долго не живут.

– Он сам уволился и никогда не был предателем! – вскипел я. – А ты, Нури, всякий раз подставлял его, опасаясь за свою шкуру!

– Я?! Да кто ты такой? С кем разговариваешь?

– Я двоюродный брат Раевского!

– А это мы сейчас проверим!

Паша вскочил, встал за моей спиной.

– Предъявите документы!

Следом поднялся Нури. Кондрашов смотрел на меня укоризненно, а Петрович – испуганно.

– Коля, иди за физзащитой! – сказал Ходжаев.

Я вытащил пачку и бросил на стол: два паспорта, бумажник с квитанциями, удостоверение офицера запаса.

– Черт знает что! Почему пускают посторонних?

Татьяна пожала плечами, мол, я тут ни при чем. Паша перелистывал странички документов и продолжал ругаться. Все они были выписаны на имя Владимира Ивановича Кузнецова. Тут я вспомнил, что в бумажнике лежало и свидетельство о праве на льготы – за войну в Афганистане, причем, самое печальное, на фамилию Раевский. Обменять или выписать свидетельство на Кузнецова было весьма трудно: требовались подтверждающие документы об участии в боевых действиях. Как пояснил один посвященный кадровик, проще было купить «корочку» за взятку.

Я уже хотел сгрести со стола все свои документы и ретироваться, но тут в дверях появились трое с автоматами – физзащита. Двоих я узнал: сам учил их приемам захвата, блокирования, охраны доверенного лица. Они окружили меня, и тут произошла кульминация: Паша выудил «чужое» свидетельство о праве на льготы.

– Раевский Владимир Иванович! – торжественно прочитал он. – Откуда оно у тебя?

– Володя передал на хранение, – вяло стал сочинять я. – А сейчас хотел найти его, чтобы вернуть. Документ серьезный.

– Серьезные, парень, твои дела! – объявил Паша. – Придется тебе пройти с нами. Наручники ему!

– А по какому праву? – возмутился я. – Кто ты такой, представься!

– Я офицер собственной безопасности. Разберемся, какой ты бывший налоговый полицейский, и отпустим.

– Ну, и охраняй свою безопасность! А наручники надевать не имеете права!

– Сатана! – пробормотала за спиной Татьяна.

Дальше все происходило, как в дурном сне. Меня повели по долгим анфиладам здания-паука. По пути я не встретил ни одного знакомого лица. Процессия молча дошла до коридора, где располагалось УСБ. Меня ввели в один из кабинетов, где наконец освободили от наручников. Появились новые люди. Одного из них я узнал: это был заместитель начальника управления собственной безопасности Сычев. Он тут же начал «раскрутку».

– Дела твои плохи, парень, – мрачно сообщил он без предисловий. – Ты можешь сесть сразу по нескольким статьям: «шпионаж», «незаконное проникновение на территорию охраняемого объекта», «кража документов», «незаконное использование чужих документов», а самое главное – «преднамеренное убийство».

Я решил спокойно выслушать вольную трактовку Уголовного кодекса. А Сыч продолжал пугать. Думал, что это у него классно получается.

– Сейчас ты покаешься и напишешь, что делал на территории Федеральной службы налоговой полиции России. А потом мы решим, как с тобой поступить.

Я не стал отказываться. И на листе написал:

«Прокурору г. Москвы

От гражданина

Кузнецова Владимира Ивановича

ЗАЯВЛЕНИЕ

Сообщаю Вам, что 20 мая т.г. был незаконно арестован сотрудниками налоговой полиции в кафе здания на Старосадском переулке. В кафе, которое неожиданно оказалось «Налоговой полицией» (названия на двери не было, а то я бы вряд ли появился в нем), зашел попить водки под названием «Департаментская». Что и сделал беспрепятственно. Выпил 0,5 л водки + 0,5 л заказал (осталось на столе по причине ареста). Закусывал: яичница «Глаза и сосиски» – 1 порция; ветчина – 400 гр. (съедено около 200 гр. по причине ареста); горошек зеленый – 100 гр., томатный сок – 200 мл.; колбаса «вареная» – 150 гр.; хлеб – 4 кусочка. В связи с незаконным арестом прошу возместить стоимость водки 0,5 л и 200 гр. ветчины или выдать в натуральном виде. Свидетельство о праве на льготы на имя Раевского В.И. хранил у себя по его просьбе.

Кузнецов В.И.».

– Это все туфта! – сказал Сычев, прочитав мое письмо. – Мы тебя посадим. Но если ты будешь нас слушаться, то, возможно, скоро окажешься на свободе. И, скажем, мы поверим, что ты не убивал Раевского, а просто нашел его свидетельство на улице… Но для этого ты должен нам рассказать, на кого работаешь и кто тебя послал подслушивать разговоры налоговых полицейских.

– Я же сказал, что пришел попить водки.

Вмешался Паша:

– А ну-ка расскажи, где и когда ты работал в налоговой полиции?

– Я пошутил.

– А откуда ты знаешь Ходжаева? – продолжал выпытывать Арестов.

– Да вы сами его по фамилии называли! – тут же ответил я.

Ходжаев и Арестов наморщили лбы.

– Пить надо меньше!

Сычев бросил на них красноречивый взгляд.

– Хорошо, – сказал Ходжаев. – А откуда тебе известно про наши взаимоотношения с Раевским?

– Я все понял после твоей же первой фразы о том, что он опорочил звание офицера и был предателем. Уж я-то его хорошо знал. И предателем он никогда не был. Так что заврался, дядя… Вот такие, как вы, его и угробили!

– Парень, ты, наверное, не понял, куда попал! Это УСБ – собственная безопасность!

– Ну и охраняй себя, я тут при чем?

– Мы не таких раскалывали!

Меня так и подмывало напомнить ему про его былые «подвиги» и «кагэбэшные» подставы, о которых я знал. Но сдержался: зачем раскрываться? Для чего тогда было затевать злополучную пластическую операцию?

Сычев прекрасно знал, что «умерший при странных обстоятельствах» бывший капитан налоговой полиции Раевский благодаря своим наработанным личным связям в банковской сфере Москвы «нарыл» на него компрометирующие сведения. Но не только на него нарыл этот капитан, но и на «старшего компаньона» – недавно тихо уволившегося заместителя директора Федеральной службы налоговой полиции Николая Валентиновича М-ского.

Такие дела… Безопасности ради о человеке по фамилии Раевский я даже думать стал в третьем лице.

Что же «нарыл» этот мерзавец-капитан? Оказывается, ни много ни мало, тандем Сычева и генерала М-ского контролировал доставку угнанных из Германии и других европейских стран престижных автомобилей, дальнейшую их адаптацию и реализацию на территории России и СНГ. Суммы вращались умопомрачительные…

Копии документов, доказательную базу, фамилии свидетелей, словом, густой компромат – все это я представил в прокуратуру. Обещали внимательно рассмотреть. До сих пор рассматривают…

А сейчас вот очень внимательно рассматривали меня.

– На какую бригаду работаешь? Какой банк тебя послал? Только не прикидывайся «шестеркой». Слишком много знаешь… Молчишь? А как насчет иголок под ногти? Сейчас отправим тебя в тюрьму и там попросим, чтобы тебя определили к педрилам. К утру петухом закукарекаешь!

– Что за жаргон, что за методы, Сычев! – Я все же не удержался и назвал его по фамилии. – Ты же бывший сотрудник КГБ, «белый воротничок», интеллектуал, а ведешь себя, как тупой поганый мент!

Он осекся, и спесь его мгновенно сползла с лица.

– Откуда ты меня знаешь?

– Тебя только что называли по фамилии. А кагэбэшное чванство написано на твоей роже.

Кажется, Сычеву захотелось прочистить уши и поискать поддержки у коллег. Но он сдержался и после паузы сказал:

– А ты не простая штучка. Значит, твои хозяева ведут персоналии на руководство налоговой полиции? Тем хуже для тебя…

На этом наша беседа завершилась.

Ночь я провел в ближайшем милицейском изоляторе временного содержания. В камере, кроме меня, были два кавказца и юноша с вороватыми глазами. Общаться не хотелось.

Я знал, что рано или поздно Сычев установит, когда и при каких обстоятельствах были выписаны документы на офицера запаса, бывшего «афганца» Кузнецова В.И. Но где сейчас мои покровители, которые санкционировали мне пластическую операцию, заменили документы… Возможно, уволились и охраняют интересы коммерческих банков и финансово-промышленных групп. Но даже если они и узнают, что я – спецагент МВД, то это вовсе не спасет меня от тюрьмы. Они всерьез считают меня шпионом, диверсантом, наймитом буржуазии. Мол, работал на МВД, потом перекупили бандиты… Уж я-то знаю эту бесхитростную логику.

Вот во что обошлась мне капелька ностальгии! Пока я спасал свое тело, душа моя, опрометчиво рванувшись к жизни, попала в клетку.

Всю ночь я размышлял над превратностями судьбы. Почему мои добрые знакомые, в гиблой ситуации рискнувшие бы жизнью, чтобы спасти меня, прошлого, теперь меня же, но с перелепленной рожей, готовы сгноить в тюрьме, навесить любые грехи, вытереть об меня ноги?