Александр Афанасьев - Сила присутствия Страница 33

Шейх вынужден был отражать замаскированную атаку.

– Увы, наказание Аллаха в том, что теперь в наши дела вмешиваются все кому не лень. Мы сами обрушиваем кары небесные на свои головы.

– Аллах наказывает не только грешников, но и тех, кто потворствует им, видит грех, но не призывает к порядку и благочестию. В этом смысле, уважаемый шейх, вам нечего опасаться, и Аллах обязательно воздаст вам благом.

Молодой пакистанец с интересом вслушивался в словесную дуэль пожилых, умудренных опытом людей. Он никак не ожидал, что русский окажется столь искусным в этом поединке. Этот парень слишком хорошо знал Запад, поэтому понимал, почему тот никогда их не покорит. Те же американцы с ходу вываливали все на стол. Они говорили в лоб, даже не желая осознать того, что этим унижают собеседника и заводят себе еще одного врага, которых у них и так достаточно. Но этот русский!.. Молодой человек не раз слышал, что русские совсем не такие, как другие жители так называемого цивилизованного мира, что они во многом похожи на жителей Востока. Если этот русский не единственный такой… надо серьезно все это обдумать.

А суть сказанного была в том, что под маской комплимента, выданного шейху, скрывалось жесткое обвинение, предъявленное всем другим. Мол, вы потворствуете греху на своей земле. Для Востока это очень серьезное заявление, мимо которого никак нельзя пройти.

Шейх это, конечно, понимал. Поэтому он решил резко сменить направленность разговора.

– Сила нашего народа в единстве! – перешел он в атаку из невыгодной позиции. – Только единство, братство помогало и помогает нам выстоять. Ни чужаки, ни завоеватели, ни гости, которые не умеют себя вести в чужом доме, – никто не сможет изменить наш народ и образ жизни. Когда здесь были англичане, они не смогли сломать нас, даже не совались со своими армиями сюда, чтобы не обрести себе позора, поражения и беды. Когда американцы напали на Афганистан, они тоже не осмелились идти сюда. Все потому, что мы едины. Мой внук много сидит в Интернете. Он рассказывает мне то, что видит и слышит. Я понимаю, насколько вы слабы и разобщены. Вы не боитесь Аллаха и наказания, которое последует за грехи. Вы не помогаете друг другу. И стоит ли тебе, русский, говорить о благочестии и об Аллахе, когда твой народ находится в столь печальном положении? Конечно, речь идет не только о твоем народе. Еще с тех времен, когда вы сражались в Афганистане, мы научились вас уважать как воинов. Мы и сейчас видим, что как враги вы были намного достойнее, чем те, что пришли сейчас. Но зачем же вы пытаетесь быть не теми, кто вы есть, и берете пример с тех, кто живет не так достойно, как вы?

– Вы знаете, что такое кутбизм, уважаемый шейх? – спросил Куракин.

Шейх не ответил, но, судя по глазам, он прекрасно знал, о чем идет речь.

– Сеид Кутб проповедовал, что те из мусульман, кто не примкнул к его секте, есть неверные, которых надо убивать, – продолжил гость. – Его последователи говорят, что если где-то произошел взрыв и погибли мусульмане, то это так и должно быть. Ведь эти мусульмане не присоединились к джихаду, значит, они хуже неверных, и их жизнь разрешена. Они говорят, что тот, кто съездил на хадж, изменил исламу, потому что мест поклонения вообще не должно быть. Все их слова – проповедь насилия. Кого, как и зачем можно убивать. Я расскажу вам, шейх, о той земле, которая является частью моей родины, хоть и небольшой. Эта земля называется Кавказ. Хвала Аллаху, там такие же быстрые реки, чистые ручьи, высокогорные луга, много скота и достойные люди, поклоняющиеся Всевышнему и страшащиеся Его наказания. Там были почти такие же обычаи, как у вас. Традиция гостеприимства на Кавказе была едва ли не главной. Никто не мог отказать гостю в крове и делился с ним лучшим из того, что имел. Но так получилось, что туда пришли последователи Сеида Кутба. Они называют себя салафитами, ваххабитами, такфиритами, но суть у них одна, и она должна быть вам хорошо известна. Они пришли как гости, и их никто не прогнал. Сперва жители Кавказа не знали, что они несут с собой. Эти люди, проклятые Аллахом, стали сбивать молодежь с верного пути и ставить их на гибельный, ведущий прямиком к шайтану. На Кавказе принято жить большими семьями и повиноваться старшим, а они стали отрывать молодежь от семей, чтобы та уходила в горы. Там юноши становились не моджахедами, отнюдь нет, а душманами, самыми настоящими бандитами. То, что они молились Аллаху, ничего не значило. На Кавказе принято было почитать старших, а они говорили, что стариков и родителей не надо уважать. Мол, они неправильно молятся Аллаху, содержат в полном порядке могилы святых и захоронения ансаров пророка, ничего не знают про Сеида Кутба и не хотят убивать. На Кавказе никогда не было, чтобы гремели взрывы, чтобы кто-то надевал на себя пояс шахида, желая убить как можно больше людей. Они делали это и оправдывались, говорили, что те мусульмане, которые не встали на джихад, хуже неверных. Тем самым они раскалывали ряды истинно верующих, убивали мусульман, вызывали на свои головы нестерпимый гнев Всевышнего. Вместо того чтобы ходить в мечеть и открыто молиться там, они снимали комнаты и делали тайные намазы, отделяя себя от общины. Все это принесли на Кавказ те самые люди, которые вошли туда как гости. С ними были бедствия, кровь, злоба, невежество. Тот человек, который проявил неуважение к вам и вашему дому, почтеннейший шейх, нечестивец, вор и убийца аль-Усман – он не просто из последователей Сеида Кутба. Он чеченец, с Кавказа. Единоплеменники изгнали его с родной земли, и он пришел со своим нечестием сюда.

Шейх тяжело вздохнул и провел пальцами по щекам, имитируя омовение.

– Плох он или хорош, но Усман – наш гость, – сказал старик. – Если произойдет нападение, мы будем вынуждены защищать его. Наши законы и традиции требуют этого. Мы должны оставаться сами собой.

– Речь не о нападении, уважаемый шейх, и даже не о тех людях, которых украл этот нечестивец, поправший закон гостеприимства, почитаемый в этой стране, и наживший себе не только врагов, но и кровников. Речь о том, что будет дальше. Вы видели нас, англичан, американцев. Вы воевали со всеми и сами сказали, что русские являются достойнейшими врагами.

– Да, это так, – заявил шейх. – Пусть Аллах будет свидетелем моим словам.

– Если мы можем быть достойными врагами, то что нам мешает быть еще более достойными друзьями, уважаемый шейх? Воистину наш мир полон страстей, но в последнее время как будто сам сатана вместе со всем своим воинством перешел в наступление на нас. Льется кровь. Умирают люди. Нечестие и разврат правят бал. Люди забывают об Аллахе, творят всякие мерзости, за которыми, несомненно, последует тяжкая кара. Разве можно в такое время вспоминать о вражде? Надо думать о дружбе.

Шейх кивнул и сказал:

– Рука друга всегда найдет здесь другую руку.

– А если так, то почему же наши враги находят приют на вашей земле? Не стоит ли вам выгнать их как нечестивых. Пусть они ищут себе пристанище и никогда не найдут его. Тот же аль-Усман сеет здесь бесчестие и вражду. Стоит ли вам ждать кары Аллаха, которая, конечно же, обрушится на головы всех членов вашей общины?

Шейх снова кивнул и заявил:

– Я понял тебя, русский. Ты достойный человек и говоришь истину. Веришь ли ты в Аллаха Всевышнего?

– Нет, но я уважаю истинную веру.

– Говорят, что мусульманин не должен искать дружбы с неверными и заводить среди них друзей. Но сказано и другое: неверным является тот, кто ведет себя недостойно. Отныне ты можешь считать себя моим другом, говорить всем, что был в моем доме, и я назвал тебя таковым. Это так же верно, как и то, что неверные здесь дружбы не найдут.

…На обратном пути молодой человек в бутафорских очках осторожно осведомился у полковника:

– Вы жили здесь, уважаемый?

– Да, когда-то очень давно.

– Я хотел бы предупредить вас. Вам и в самом деле не стоит предпринимать силовые действия в долине.

– Почему?

– Не надо плодить врагов. Мы ведем переговоры…

– Переговоры о выкупе? – уточнил полковник таким тоном, который был почти неприкрытым оскорблением. – Мы не ведем переговоров. Мы мстим.

Отставной генерал КГБ переговорил с бывшим моджахедом, а теперь командиром афганской армии Зайнуллой. Он понял, что обрел неплохого союзника, который пригодится в схватке с бандитами, и продолжил свои активные действия.

Он купил себе одежду, делающую его похожим на местного жителя, и мотоцикл, самый обычный, китайский, каких тут полным-полно. Генерал хотел стать невидимым для всех, еще одним пожилым купцом, может, проводником. На мотоцикле он не ездил давно, но поколесил по улицам рядом со своей виллой и быстро восстановил былые навыки.

Теперь ему нужны были люди – летчики.

В Джелалабаде шла война, страшная, долгая, братоубийственная, но тут не прекращалась и ночная жизнь. Работали отели, рестораны. Если надо, то можно было раздобыть и спиртное, правда, очень дорого. Бутылка водки стоила здесь более ста долларов США. Даже в Кабуле и то гораздо дешевле – баксов шестьдесят – семьдесят.