Михаил Серегин - Отпущение грехов Страница 33

– Эй, подожди! Ты что?! Чего ты такое говоришь?! Какая, на хрен, опасность?! Прием! Прием, я сказал!

Он беспорядочно защелкал тумблером, но никто с ним на связь не выходил. «Не может быть, чтоб Исмаил чего учудил! – подумал он. – Пошутить он может, но при чем здесь опасность?!

И вдруг вспомнил, кому принадлежит голос, и все сразу встало на свои места. Потому что это был Кузьменко. Разумеется, он воспользовался моментом, и теперь им готовили расправу быструю и беспощадную. И поди потом разберись, кто был паинькой, а кто бякой!

Священник стремительно высунул голову из люка.

Исмаил вовсю флиртовал с продавщицей, а Брыкалов теребил в руках нетолстую кипу купюр и держал под мышкой пакет с покупками.

– Мужики! – заорал отец Василий. – Назад!

Над ним промелькнула рокочущая тень, и отец Василий, глянув на небо, понял, что вертолеты меняют свое положение. Сзади загудели двигатели, и священник оглянулся – бээмпэшки срочно сдавали назад, подальше от этого места.

Священник охнул и рухнул вниз.

Он понял, что сейчас произойдет, и рассусоливать было некогда. Он попытался вспомнить, где тут задняя скорость, что-то переключил и притопил педаль газа. Машина дернулась вперед и встала. Снаружи слышался хруст осыпающегося стекла.

– Ты что делаешь?! – уже орал сверху Исмаил. – Чуть бабу не раздавил!

– В нас будут стрелять!!!

– Что?!

Они посыпались в люк, словно спелые груши. Исмаил отпихнул священника и упал за рычаги.

– Бээмпэшки драпают! – заорал священник. – Ни одной рядом нет!

Исмаил что-то переключил и сдал назад.

– Быстрее! – заорал священник. – Прижимайся к ним!

Мулла кинул на него заинтересованный взгляд и сразу въехал, что имеет в виду священник. Единственным способом не дать себя расстрелять было прижаться к любой из бээмпэшек! Он кивнул и утопил педаль газа до отказа. Священника кинуло головой вперед, потом тряхнуло, и он понял, что все идет как надо, потому что они до сих пор живы.

Бронемашина снова дернулась и пошла еще быстрее. Священник выглянул из люка. Бээмпэшки отчаянно драпали назад, но, видимо, в суть команды водители въехали не сразу, и теперь задние мешали передним. Исмаил добавил газу и буквально прилип к самой крайней, определенно командирской машине и уже не позволял им оторваться. Отец Василий глянул вверх. Вертолеты постоянно меняли положение, но атаковать не решались – можно было попасть в своего.

– Брыкалов! – крикнул отец Василий. – Найди Карнаухова!

Подполковник схватился за шлемофон и судорожно защелкал тумблерами.

– Чайка! – заорал он. – Чайка! Дай мне Карнаухова! Прием! Чайка!

Ему что-то ответили.

– По нас открывают огонь! Срочно высылайте представителя! Срочно, Чайка! Прием!

Ему снова что-то ответили, и Брыкалов растерянно посмотрел на священника.

– Они пытаются выйти с ними на связь.

Машину подкинуло так сильно, что отца Василия подбросило вверх. В шее что-то хрустнуло, уши моментально заложило, и он выпал в теплое золотистое пространство без названия, времени и границ.

Он почему-то знал, что его бренная телесная оболочка осталась там, внизу, где еще неизвестен истинный облик мироздания, где тайны остаются тайнами, а жизнь кажется наполненной смыслом уже только потому, что ты можешь видеть, слышать, трогать и обонять.

Он попробовал усмехнуться, но понял, что эта привычка больше ему не нужна, потому что пройдет совсем немного времени, и у него не останется тайн, которые следует скрывать за этой благородной, интеллектуальной усмешкой в бороду. У него вообще не останется ничего своего – ни тела, ни ума, ни психики, – только чистое сознание, готовое слиться со своим первоисточником. И прежде эта мысль наверняка потрясла бы его своей кощунственной еретической сутью, но не сейчас.

Рядом, взмахивая огромными белыми крыльями в джазовом ритме, деловито пролетел по своим делам ангел, и священник искренне удивился тому, как похоже это абсолютно реальное существо на свои изображения там, на Земле… Промчалась куда-то вниз, таща за собой скрежещущего зубами грешника, целая ватага мелких, темнокожих, визгливых и скандальных существ с рожками. Но его, лично его – отца Василия, а в миру Михаила Ивановича Шатунова, – никто не встречал.

– А ты чего ждешь?! – сбившись с ритма и беспорядочно махая крыльями, приостановился ангел. – Рано тебе еще, голубчик, рано. Давай-давай, не занимай мое пространство!

Ангел взмахнул рукой, и отца Василия словно звездануло молнией в лоб – столь ослепительно яркой и мощной была эта вспышка от касания ангельской длани. Его подкинуло, перевернуло, и священник с огромной скоростью, постепенно входя в штопор, помчался вниз.

Когда он очнулся, откуда-то тянуло дымом, а все его лицо было в теплой, липкой крови. Его подбородок и руки тряслись. Отец Василий пошарил руками вокруг и обнаружил чье-то скрючившееся в позе плода тело.

Священник почти вслепую ощупал лицо лежащего человека и уже по бороде понял, что это Исмаил. Он был жив, но дышал мелко и быстро. Однако машина гудела и явно двигалась вперед.

«Надо остановиться! – ударила под раскалывающимся от боли черепом ясная, отчетливая мысль. – Надо срочно остановиться!»

Священник прополз вперед, чтобы остановить мчащуюся саму по себе машину, но на водительском месте сидел человек. И это был Брыкалов.

– Что случилось? – тронул он Брыкалова за плечо.

Тот ответил, но слов священник не расслышал. Он вообще ничего не слышал – только гул, и это не было гудение двигателя – это был шум внутри его головы. Отец Василий приложил глаза к перископу и ничего не увидел – стекла были испачканы чем-то липким, наверное, кровью.

Он полез в люк и выглянул наружу. Рядом с бронемашиной шел новенький красный автобус. Глаза водителя были полны ужаса, он пытался уйти вперед, но после каждого его рывка Брыкалов прибавлял скорости и выравнивался как по нитке. Отец Василий глянул вверх – один вертолет висел справа, второй слева, но никаких активных действий они не предпринимали. А сзади, стройной колонной, так, словно ничего не произошло, двигались, тщательно соблюдая дистанцию, все те же бээмпэшки.

Священник по-прежнему ничего не слышал, но он видел, что впереди показались башни софиевского элеватора, а значит, еще несколько минут, и они войдут в первый населенный пункт по дороге домой. Он спустился вниз и перетащил Исмаила на освещенное светом из люка место.

– Исмаил, – позвал он. – Ты меня слышишь?

– Слышу, – одними губами ответил мулла и добавил что-то еще.

– Зато я тебя не слышу! И себя тоже. Вообще ни хрена не слышу. Я рад, что ты живой!

– Я тоже, – пошевелил губами мулла.

Брыкалов повернулся к ним и что-то сказал. Священник виновато пожал плечами и показал пальцем на свое ухо. Брыкалов задумался и тоже ткнул пальцем, но только вперед. Священник кивнул и снова вылез из люка.

Бронемашина быстро теряла скорость. А впереди, у гаишного поста, перекрывали дорогу две новенькие «волжанки». Брыкалов окончательно сбросил скорость и остановился.

От одной из машин оторвался высокий худой человек. Он быстро, со знанием дела взобрался на броню и что-то сказал.

– Я вас не слышу, – виновато улыбнулся священник и отер кровь с лица.

Человек полез в карман и вытащил удостоверение. Это был капитан Управления усть-кудеярской ФСБ. Священник не знал, что из этого следует, но на всякий случай приветливо кивнул. Капитан спрятал удостоверение и, схватившись рукой за крышку люка, показал рукой вперед.

– Понял, – кивнул священник и наклонился к люку. – Иса! Давай вперед!

Возможно, это сказывалась усталость, а может быть, и контузия, но впервые за много дней отцу Василию было на все плевать. Действительно плевать и действительно на все. Столько дней он отчаянно сопротивлялся исполнению начертанной на небесах своей судьбы, и это ровным счетом ни к чему не привело. И теперь он готов был принять все, что ни пошлет господь.

В чреве машины начал помаленьку шевелиться Исмаил, и отец Василий спустился и помог другу подняться на броню – здесь и свежего воздуха было побольше, и света, – а сам сел рядом, обняв его за плечи. Слух помаленьку возвращался, и священник уже начал слышать и рокот двигателя, и треск «вертушек» над головой, и даже отдельные слова.

– Кто такой? – крикнул пришедший в себя Исмаил и кивнул на рассевшегося на броне фээсбэшника.

– Фээсбэ, – ответил священник, и мулла удивленно поднял брови.

– А зачем?

– Охрана. Чтобы до города нормально добраться.

Услышавший такую оценку своей роли, фээсбэшник иронично глянул в сторону священника, но проявил профессиональную выдержку и вставлять «свои пять копеек» не стал.

– Это хорошо, – опустил брови мулла. – Если честно, у меня еще никогда персонального телохранителя не было. Ну не довелось получить обслуживание на таком уровне!