Виктор Степанычев - Невозвращенцы Страница 33

Мягко приземлившись, Станислав выпрямился и, шагнув в сторону, прижался к стене, чтобы его не смогли увидеть из номера. Он прислушался к окружающим шумам и огляделся. Погони за ним не было, а разглядеть что-то в темноте и опустившемся тумане было мудрено. Постояв еще пару минут, Гордеев осторожно двинулся вдоль кирпичной стены, ориентируясь на далекий рассеянный свет уличного фонаря.

Добравшись до конца дома, он обогнул его и, перегнувшись через невысокий заборчик, осторожно выглянул из-за угла. Никакого движения в опасной близости Станислав не обнаружил.

Слева в нескольких шагах темнела тумба объявлений. Справа в отдалении перед входом в гостиницу стоял автомобиль-фургон с включенными габаритными огнями. Хотя из-за тумана Стас не видел ни номера, ни надписей на бортах, а лишь различал очертания машины, сомнений, что на ней прибыли полицейские, не возникало.

Что стоит за этой проверкой документов? Обычная формальность или кто-то навел полицейских на гостиницу, сообщив им о странном госте, третьи сутки не выходящем из номера? Разумного ответа на эти вопросы не было, оставалось лишь гадать.

Выжидать, когда уедут полицейские, сидя в саду, смысла не было. Если они начнут осматривать гостиницу снаружи, могут случайно натолкнуться на Стаса. Поэтому он решил под покровом темноты и тумана передислоцироваться на другую сторону улицы в расположенный там скверик и попробовать подобраться поближе к входу, чтобы точнее оценить обстановку.

Стас оперся обеими руками на заборчик, попробовал его на прочность и, сильно оттолкнувшись ногами от земли, взмыл над штакетинами. Он еще находился в прыжке, как неожиданно из-за тумбы ему в лицо ударил острый луч фонаря и раздался громкий окрик: «Хальт!»

Сознание сработало автоматически, в доли секунды Гордеев оценил обстановку и принял решение. Едва Станислав почувствовал под ногами асфальт, он сделал обманное движение и стремительным переступом ушел в сторону, вырываясь из светового пучка, слепившего глаза. Луч фонаря метнулся следом, но опоздал. Гордееву хватило короткого мгновения, чтобы разглядеть в сумраке темную фигуру человека, выступившего из-за тумбы, и атаковать его.

Неизвестный, а это без сомнения был полицейский, успел осветить летящего к нему Станислава, но среагировать на нападение уже не сумел. В яростном прыжке Гор врезался каблуком ботинка в грудь человека и отбросил его на несколько шагов назад. Он упал спиной на мостовую. Фонарь, выпавший из рук, ударился об асфальт, звякнул разбитым стеклом и погас.

Стас понял, что здесь ему делать уже нечего. Если раньше теплилась надежда, что полицейские, не обнаружив в гостинице беспаспортных элементов, уедут и он возвратится в номер, то после произошедшего инцидента было понятно, что следует как можно скорее и дальше уносить ноги, а вместе с ногами все, что находится над ними и носит фамилию Гордеев.

Нанесение тяжких телесных повреждений стражу правопорядка в любой стране, тем более в законопослушной Германии, — преступление из ряда вон выходящее. И в том, что повреждения тяжелые, можно было не сомневаться. От расстройства чувств Станислав приложился каблуком к полицейскому со всей что ни на есть пролетарской старательностью. Пара ребер точно сломаны. Так что, считай, попал Стасик в очередную криминальную сводку по разделу особо опасных преступлений.

Скрыться от полиции — единственный выход. Как тот Колобок, что от бабушки и дедушки ушел: я от русского жмурика смылся, а от тебя, немец-колбасник, и подавно свалю…

С этими мыслями Гордеев ринулся в темноту, удаляясь от лежащего на мостовой полицейского, кстати, уже начавшего подавать признаки жизни. От стоящей у входа в гостиницу машины слышались громкие возгласы. По идее, следовало бежать подальше от полиции, но это было бы слишком просто, если не бездарно. Не тому в свое время учили Станислава.

Гор отбежал по улице на десяток шагов, остановился, прижавшись к забору, и осмотрелся. От машины к месту происшествия спешили люди. Один, второй… а вот и третий нарисовался. Гордееву на фоне расплывчатого ореола уличного фонаря были хорошо видны силуэты полицейских. А вот стражи порядка Стаса видеть не могли: улица за его спиной была не освещена.

Станислав скользящими шагами пересек мостовую и перебрался в сквер. Скрытно перемещаясь от дерева к дереву, он двинулся в сторону входа в гостиницу. По дороге Гордеев разминулся с полицейскими, торопящимися на помощь коллеге. И он тоже ускорил движение, углубившись в аллею, обрамленную высоким кустарником, за которым его трудно было разглядеть с мостовой.

Добравшись до траверса входа в гостиницу, Станислав на секунду остановился, оценивая обстановку. На ступеньках гостиницы под фонарем стоял полицейский в форме и, активно жестикулируя, что-то громко обсуждал с полной дамой. Та отвечала ему тонким, визгливым голосом. По тону женщины чувствовалось, что она оправдывается перед правоохранителем. Стас видел эту даму в тот день, когда его заселяли в номер. Она сидела за столом в одной из комнат, выходящих в холл, склонившись над бумагами. Вероятно, это была управляющая гостиницы или, возможно, ее хозяйка.

Наблюдаемая сцена оптимизма Гордееву точно не прибавила. Возвращение в гостиницу было ему заказано.

Глава 3. Неприкаянный вечер

Считаные секунды понадобились Стасу, чтобы проанализировать сложившуюся ситуацию. Хотя чего тут было анализировать: он как был вне закона, так вне его и остался. Правда, если ранее Гордеев исполнял роль неприметной мышки-норушки, то после короткого знакомства с дрезденской полицией, выразившегося в паре сломанных ребер служителю закона, он автоматически переходил в образ зайки-побегайки.

Станислав досадливо мотнул головой. Что-то его на русский фольклор потянуло: Колобок, зайка-побегайка… Не иначе, ностальгия прорезалась по родному лубку, совку и так далее, по списку. Рановато что-то! Ладно, сейчас не до соплей и слез о былом, думать надо, как уматывать отсюда, причем чем дальше, тем лучше.

Документов у него нет, полиция в ближайшие минуты, как только уточнит у гостиничных работников внешность преступника, объявит его в розыск. Связь с потенциальными работодателями, притащившими его в Дрезден, у Стаса отсутствует и в ближайшем будущем не предвидится. Это в пассиве.

А что в активе? Деньги кое-какие имеются. Где-то около двухсот евро. Почти состояние при его нынешнем положении. Еврики ему в Праге выдали на карманные расходы. А еще есть голова и руки-ноги. Немало!

Другого выхода, кроме как убраться подальше от гостиницы, залечь на дно, а потом попытаться связаться с теми, кто привез его сюда, нет. Как связаться? Ну, можно дать весточку им через горничную. Она если не в деле, то, по крайней мере, симпатизирует ему. Иначе зачем этой женщине было извещать Станислава о полицейской проверке.

Но додумывать он будет позже, а сейчас марш-марш вперед.

Гордеев напряг память, припоминая, с какой стороны они с веселым блондином на «Опеле» подъехали к гостинице, и с удовлетворением отметил, что интуитивно выбрал верный, точнее — знакомый маршрут. Память подсказывала, что если он без проблем минует три квартала, то выйдет на оживленную улицу. Там среди народа затеряться проще, время не позднее, да и транспорт найти можно, чтобы удалиться подальше от места, где засветился перед полицией.

Стас бесшумно миновал сквер, оставив позади стражей порядка, и уперся в глухой забор. Дальше следовало или выходить на узкую улицу и двигаться по ней, или продолжать пробираться дворами. Хотя он и отошел уже метров на триста от гостиницы, недавняя встреча с полицейским, прятавшимся за тумбой, склоняла Гордеева к варианту бегства через «огороды». Вдруг эти ребята перекрыли подходы с двух сторон, и едва он выйдет на мостовую, тут же из темноты: «Хальт!» и свет в лицо.

Но и дворами в темноте пробираться счастья немного. Заборы, деревья и прочие препятствия не большая проблема, не впервой по пересеченной местности ходить. Но если братья наши меньшие на сцену выйдут, штаны рвать начнут, а то и до глотки захотят добраться… Нет, уж лучше по прямой драпать, а там как повезет. Один раз вывернулся, а где раз прокатило, глядишь, и второй повезет.

Перемахнув через невысокие кусты, Гордеев что есть духу припустил по мостовой. Первые сто метров он двигался, «качая маятник», то есть через каждые три-четыре шага делал рывок то в одну, то в другую сторону, а через пару шагов возвращался обратно на прямую. Бежал Стас легко, обучен был и опыт соответствующий имелся. Конечно, сейчас его вряд ли ловили в перекрестье оптического прицела, но «маятник» являлся еще и хорошей защитой от неожиданностей типа полицейского из-за тумбы.

Когда, по его мнению, опасность внезапного нападения из темноты миновала, Станислав перешел с зигзага на обычный бег. Дорога шла под горку, бежалось легко, гостиница и встревоженные стражи порядка с каждым шагом отдалялись.