Анатолий Гончар - Черновая работа Страница 33

— Вперёд! — крикнул Ефремов и вместе с Рибовым рванулся вперед. Их поддержали огнем пулемётчики и залегшие на флангах Рогозов и Рогов. Начали подтягиваться остальные бойцы группы. Десятка полтора бандитов, оставленные для прикрытия, пытались выиграть время и дать возможность остальным унести убитых и раненых, что бы уже потом попытаться оторваться самим. Но и их ряды постепенно редели. Зацепившись за небольшую высотку, «чехи» попытались сдержать наступающих спецназовцев, но прижатые кинжальным пулеметным огнём были вынуждены откатиться дальше. Казалось бы, ещё немного, и противник обратится в паническое бегство, но отступив в заброшенный ВОП бандиты вновь начали сдерживать наступающих.

Группа залегла, затем короткими перебежками двинулась вперёд. «Чехи» огрызнулись короткими экономными очередями, но их решимость сражаться таяла с каждой минутой. Оставалось ещё немного дожать. Ефремов перезарядил автомат и, ведя огонь, кинулся вперёд. Он знал, что его прикроют, так и случилось. Сразу пара автоматов и пулемёт застрекотали, поддерживая своего командира. Но закон подлости никто не отменял: из неглубокого, полузасыпанного окопа, отчаянно крича, выскочил чеченец. Ствол его автомата озарился выстрелами. Тут же несколько тяжелых пулемётных пуль заставили его выронить оружие, но и бежавший вперёд прапорщик уже почувствовал, как нечто ударило и обожгло болью живот. Денис замедлил шаги и, прижав автомат к ране, упал в заросли ежевики.

Курагин упустил момент, когда Ефремов бросился на преследование противника. А когда понял, что тот ввязался в бой, то оставил основную часть группы пополнять боеприпасы, а сам, захватив пятерых бойцов, побежал в сторону разгорающейся перестрелки. Они бежали тем же путём, где только что располагался противник. Повсюду были разбросаны чужие вещи, рюкзаки, оружие. То там, то здесь виднелись кровавые пятна. Мелкие капли крови были повсюду: на листьях, на траве, на деревьях. Вид человеческой крови, пролитой в таком изобилии, вызвал у лейтенанта странное чувство: смесь отвращения и вины за чьи-то загубленные жизни. Ему никогда не приходилось убивать раньше, и вот теперь он бежал, наступая ногами на те места, где минуты назад умирали люди. Чужие, возможно, хладнокровные убийцы, но всё же люди.

— Командир, ты ранен? — бежавший следом за Ефремовым разведчик-спецназовец Рогов, распластавшись рядом, уже вытаскивал из кармашка индивидуальный перевязочный пакет.

— Кажется, — едва шевеля губами, произнес Денис.

— С левой стороны от старшего прапорщика рухнул на землю его заместитель сержант Рогозов.

— Держись, командир! Мы их добьем! Сейчас мы дадим им жару, догоним — и всех на хрен. Всех! — уже приготовившись бежать дальше, Рогозов приподнялся на локтях.

— Отставить! — остановил его вновь приобретший твердость голос старшего прапорщика. — Группу назад!

— Но командир!

— Понял меня? Ты меня понял? — слова дались Ефремову с большим трудом, лицо стало бледно-серым.

— Понял. Группа, вариант три, — Рогозов выкрикнул кодовую фразу, означавшую тактический отход.

Они ещё только начали отходить, когда на встречу с пятью бойцами из своей группы выбежал Курагин.

— Командир ранен, — Рогозов кивнул в сторону разведчиков, несущих на руках стонущего командира.

— Обезболивающее сделал? — обеспокоено спросил старший лейтенант и потянулся к нагрудному карману, где у него лежали ампулы с обезболивающим.

— Да, — сержант показал пустой тюбик из-под прамедола. — Может догоним, прижмем? — азарт боя, погони, будоражил кровь, побуждая к действиям.

— Нет, — лейтенант отрицательно покачал головой. — Поздно.

На лице Рогозова было написано такое искренне разочарование, что Курагин решил пояснить.

— Преследование в лесу ведётся с непременным условием: противник должен всегда быть на виду. В противном случае легко напороться на засаду. Пошли, — лейтенант догнал несущих Ефремова бойцов и наклонился к тому, что бы спросить о самочувствии. Но Денис уже был без сознания.

— Рогозов, бегом к моему радисту, срочно вертушку. Срочно! — едва он отдал приказ, как увидел ломившегося к ним навстречу Копылова.

— Веснухина убили, — радист тяжело дышал. — Он там лежит. — Копылов ткнул рукой куда-то в кусты. — Я начал его искать, нашёл вот, а он не дышит.

— Суки! — старший лейтенант едва не взвыл от бессилия и пнул ногой валяющийся, забрызганный кровью рюкзак противника. Кровавые пятна по-прежнему виднелись повсюду, казалось, их стало даже больше. Теперь эти знаки чужой смерти вызывали у него совсем другие чувства. Алексей, обводя вокруг взглядом, глядел на них со злорадством упивающегося местью кровника.

— Возвращаемся! — коротко кинул Курагин и ускорил и без того быстрый шаг.

— Будут вертушки, будут! — увидев бегущего к нему командира, радостно доложил остававшийся на месте старший радист третьей группы рядовой Лавриков. — И наши уже выехали. Рогозов стоял рядом с ним и нервно теребил пальцами перекинутый через плечо ремень своего автомата.

— Лавриков, передай артиллеристам добро на открытие огня и оставайся на связи, — бросил Алексей, и всё еще надеясь, что Копылов ошибся, поспешил туда, где по его словам находилось тело Веснухина. Но когда он его увидел, надежды не стало. Рядовой Веснухин был мёртв.

— Бабкин, возьмешь двоих, — спину пронзило холодом. — Тело — в плащ-палатку и в центр группы.

Отдав приказание, Курагин развернулся и побрёл назад к вызывающему артиллерию Копылову. Рядом с ним всё еще находился сержант Рогозов.

— Рогозов! Возьми людей, собери оружие и имущество противника. Если попадутся документы, то сразу мне. И по сторонам смотрите. Мало ли что.

— Есть! Головняк, первая тройка ядра, за мной! — Рогозов развернулся и, держа автомат наготове, направился в направлении брошенных позиций противника.

Начала бить артуха. По невозможности произвести корректировку пришлось дать ей отбой, тем более, что в небе с грохотом пронеслись два крокодила — МИ-24. Курагин обозначил себя ракетам, сообщил вертолётчикам направление на противника, и вертушки, зайдя на боевой разворот, по очереди отработали неуправляемыми реактивными снарядами, затем немного постреляли из пушек и улетели.

— Наши на подходе, — доложил радист, и Курагин понимающе кивнул. Спустя пару минут в просветах деревьев показались бойцы группы Гордеева.

— Эвакуация, — вместо приветствия бросил шедший вместе с группой комбат и, кивнув в сторону Ефремова, спросил, — как он?

— Держится, лейтенант только что вколол ему вторую дозу обезболивающего. Сам Денис, кажется, пришёл в сознание и теперь, закрыв глаза, слабо постанывал.

— Живее, выходим к поляне, живее, — комбат поторопил бойцов, — раненых в середину колонны. — Он еще хотел отправить туда же убитого Веснухина, но передумал, пусть несут там где несут. — Живее, живее, МИ — 8 уже на подлете. Уходим.

Вскоре они были на месте и, загрузив в один из вертолетов и раненых и убитого, двинулись к ожидающим их «Уралам». Очередной боевой выход закончился.

Хан, едва избежав попадания своих людей под губительный обстрел вертушек, уходил в глубину чеченских лесов. Отягощенные убитыми и ранеными, его воины едва тащились. Хан подсчитывал понесённые потери. Двенадцать убитых и ещё больше раненых, трое из которых тяжелые, стали обременительной обузой для всей банды. Ни о каком воссоединении с отрядом Беркута уже не могло быть и речи. Блестяще продуманный, до мелочей разработанный план по захвату районного центра провалился.

Глава четвёртая

База

Жизнь в командировке у командиров групп делится на три части: подготовка к боевому заданию, боевое задание, отдых. Подготовка к заданию для капитана Гордеева и лейтенанта Соколова закончилась, когда закончился смотр готовности групп и комбат коротко бросил:

— Направо. К машинам, шагом марш! — а дальше всё как всегда, всё привычно и уже даже обыденно…

Пятнистая «броня», подскакивая на ухабах, проскочила перекрёсток, и почти не сбавляя скорости, помчалась по улицам города. Колонна бронированных «Уралов», идущая вслед за БТРом, затряслась на колдобинах, заставляя притулившихся в кузовах разведчиков от души бранить и водителя, и дороги, и слишком жёсткие рессоры автомобиля. Ехавший в головной машине Соколов машинально схватился за поручень, но его взгляд при этом по-прежнему остался угрюмо-сосредоточенным. В голове как бы сами собой проносились обрывки слов боевого приказа: «В районе населённого пункта…..по агентурным данным….. вести поиск….. обнаружить…..уничтожить… и от себя, как крик души — «нужен результат…». Результат — всего лишь слово, а что за ним? Соленый пот? Бессонные ночи? Соседство смерти и, собственно, сама смерть? Чья? Хотелось верить, что только врагов, но знать это заранее не дано никому… В душе Андрея соседствовали противоречивые чувства. С одной стороны — ожидание, нет, скорее даже предвкушение боя, наполняло его душу непонятной большинству людей радостью. Хотелось ощутить на себе ответственность за жизнь и за смерть других, хотелось понять свою готовность выполнить всё то, чему он учился долгих пять лет. С другой терзала подспудная мысль: «А смогу ли? Готов ли я принять на себя такую ответственность? Смогу ли сделать всё правильно, так, чтобы уничтожить противника и не потерять своих людей?»