Сергей Зверев - В бой идут одни офицеры Страница 33

Где-то перед выходом, по всем правилам, должен быть еще один пост охраны, решил Шадрин. С этим он разберется, а вот что делать дальше? Офицер бежал по коридорам к тому месту, где, по его представлениям, должен быть выход на улицу. Вот и конец коридора, последняя двустворчатая дверь. Шадрин помнил, что за ней холл приемного покоя, который находится ниже уровня этого коридора. Значит, ему придется преодолеть несколько ступеней вниз. Здесь номер с падением и откатыванием в сторону не пройдет, понял Шадрин. В его голове пульсировала только одна мысль: только бы не в голову, только бы не сразу убили. «Успею свалить очередью, тогда Бернетт сможет уйти». Если она уйдет отсюда, тогда этому змеиному гнезду конец. Она приведет спецслужбы, и американцы лабораторию прихлопнут. Но тут он вспомнил, что успел натворить сам. За его спиной определенно попахивало дымом. Пожалуй, что накрывать здесь уже нечего и некого.

Вот и последняя дверь на пути Шадрина. Не останавливаясь, он распахнул ее и прыжком преодолел несколько ступеней, ведущих вниз. Охранник в зеленой мешковатой униформе был на месте. Рядом с ним стоял еще один афганец, и оба крутили головами по сторонам, не понимая, что им делать. Пистолета или другого оружия в их руках не было.

— На пол! — заорал им Шадрин по-английски.

Стоя с автоматом над распростертыми на полу афганцами, Шадрин смотрел в окно. У входа стояла та самая открытая «Тойота», на которой его возили в ущелье стрелять по мишеням. Бернетт сбежала по ступеням и остановилась рядом с Шадриным.

— Вам нужна обувь, Андрэ, — заявила она, тяжело дыша. Посмотрев на лежащих на полу афганцев, женщина пнула ногой охранника: — Снимай ботинки!

Шадрин взглянул на второго афганца и вспомнил его. Это был шофер машины, которая сейчас стояла во дворе.

— Ключи от машины! — потребовал Шадрин, тыкая стволом автомата в плечо афганца.

Водитель дрожащей рукой достал ключи и протянул их Шадрину. Охранник уже закончил разуваться, когда где-то далеко послышался знакомый гул. Вертолет!

— Бернетт, уходим! — крикнул Шадрин и бросился к двери. Женщина, подхватив высокие солдатские ботинки охранника, побежала следом.

Бернетт хотела крикнуть русскому, что нужно перевязать плечо, но тот уже прыгнул на переднее сиденье и вставил ключ в замок зажигания. Заработал мотор. Шадрин мельком глянул на приборную доску — бензина было меньше половины бака. Километров на сто хватит, а там видно будет, решил он. Знать бы, где десантники!

Развернув машину, Шадрин пронесся через обсаженный кустами въезд на территорию и погнал машину на север к горам. Чувствовал он себя уже плохо. То ли от боли в раненом плече, то ли от потери крови его немного мутило. Управлять машиной на грунтовой дороге, да еще на такой пересеченной местности, было трудно. Наверное, следовало бы посадить за руль Бернетт, подумал он. Глянув в зеркало заднего вида, Шадрин выругался по-русски. Чуть левее здания клиники появились два столба пыли, которые могли означать только едущие машины. Звук летящего вертолета приблизился уже настолько, что в любую минуту можно было ожидать атаки с воздуха.

Шадрин вдавил педаль газа до самого пола. Крутя руль правой рукой, он чуть помогал себе левой, но это вызывало такую боль, что начинало тошнить. Вертолет пронесся впереди над самой головой и стал разворачиваться навстречу машине. Шадрин стиснул зубы и продолжал гнать машину, не сбавляя скорости. Вертолет развернулся и сделал над машиной круг на небольшой высоте. Неожиданно пулеметная очередь подняла пыль на дороге метрах в десяти перед машиной. Намек был понятен — приказ остановиться. Шадрин видел, как побелевшие пальцы Бернетт стиснули спинку сиденья. Ей сейчас страшнее, чем ему, подумал Шадрин, он хоть делом занят, машину ведет, а она чувствует себя только мишенью.

— Бернетт, возьмите у меня управление! — крикнул Шадрин слабеющим голосом. — Поведете машину, а я попытаюсь отстреливаться. Давайте, перебирайтесь сюда ко мне на ходу.

Уступить место водителя на ходу не просто, тем более с раненой рукой. Сдерживая стон и шипя от боли, Шадрин, наконец, вылез на пассажирское сиденье. За это время вертолет дважды давал предупредительные очереди перед капотом машины. Причем с каждым разом они ложились все ближе и ближе. Шадрин не стал перебираться на заднее сиденье. Он боялся, что Бернетт ранят или убьют, а он не сможет перехватить управление автомобилем. Повернувшись назад, Шадрин изготовился к стрельбе. Машина вильнула, и пришлось схватиться правой рукой за сиденье. Дорога резко повернула вправо и потянулась вдоль нагромождения скал. Шадрин оглянулся. Люди, которые сидели в преследовавших беглецов машинах, знали эту местность. Обе машины взяли правее и быстро пошли наперерез «Тойоте». Шадрин понял, что через несколько минут их пути пересекутся, если не встретится какого-нибудь поворота налево.

— Ничего, Кэролайн! — крикнул Шадрин. — Здесь все равно лучше, чем в подземных коридорах. Отобьемся.

Вертолет после очередного разворота пошел вниз, догоняя машину. Шадрин поднял автомат, еле пересиливая боль в плече, и дал очередь по кабине вертолета. Ему показалось, что он ясно услышал звук, с которым пули пробивают тонкий металл обшивки. Вертолет дернулся в сторону и вверх, уходя из-под огня. Сменив позицию, он опять пошел параллельным курсом с «Тойотой» и открыл огонь из пулемета.

— Влево! — скомандовал Шадрин.

Но женщина или не поняла его, или не справилась с управлением, но машина, скакнув по камням, почти не изменила курса, а лишь зацепила край дороги передними колесами. Две пули прошили пол машины и заднее сиденье. За спиной он услышал металлические удары. Обернувшись, Шадрин увидел несколько дыр в капоте и валивший оттуда пар. Или радиатор пробили, или двигатель. Вот теперь хана!

Шадрин смотрел, как впереди над скалами вертолет завис в воздухе в крутом развороте для новой атаки. Он понял, что нужно скомандовать Бернетт остановку. Можно попытаться скрыться в скалах. Но тут на гребне между камней полыхнуло белым дымом. Огненная вспышка разнесла вертолет на части, и его остатки рухнули, разбрызгивая по камням огонь и обломки винтов. На камнях в полный рост поднимался человек в серо-зеленом камуфляже, с «РПГ» в руках.

Бернетт все это наблюдала и инстинктивно нажала на тормоз. Тот, кто сбил вертолет из гранатомета, не мог быть врагом. «Неужели мои ребята меня нашли?» — подумала она. Невдалеке застучали автоматные очереди. Шадрин вскочил в полный рост в машине, пошатнулся от слабости, но удержался здоровой рукой за ветровое стекло. Правее, там, где клубилась дорожная пыль, две легковые машины неуклюже уткнулись капотами в камни. Около них мелькали человеческие фигуры. Они пытались разбегаться, но падали на землю один за другим. Восемь или девять преследователей в течение минуты были перебиты и замерли на пыльных камнях.

— Андрэ, это свои, — срывающимся от радости голосом позвала Бернетт, — это мои парни.

На Шадрина навалилась такая усталость, что он с трудом мог повернуться. Обессиленно валясь на сиденье, он заметил, что к их машине бежал человек европейской внешности в гражданской одежде. За ним спешили еще двое в камуфляже, и были они на голову выше первого. Крепкие ребята, чей-нибудь спецназ, успел подумать Шадрин и опустил голову в полуобморочном состоянии.

Подбежавшие люди заговорили с радостными интонациями по-английски. Бернетт кого-то называла Робертом. Кто-то с заметным акцентом так же по-английски спросил о нем. Бернетт назвала имя Андрэ. Потом Шадрин ощутил, что кто-то занялся обработкой и перевязыванием его раны, почувствовал два укола. К его носу поднесли что-то с резким запахом.

— Андрей Васильевич, если не ошибаюсь, — сказал незнакомый голос чисто по-русски, — подполковник Шадрин?

— Да, — прошептал Шадрин, не открывая глаз. — А вы кто?

— Подполковник Карманников, командир группы спецназа ВДВ.

— Ну, вот и встретились, — с улыбкой ответил Шадрин, с трудом открывая глаза.

— А куда бы вы от нас делись, — пророкотал голос второго бойца, здоровенного детины, — от спецназа-то ВДВ?

Сквозь полудрему Шадрин слышал, как командовал подполковник, чувствовал теплые мягкие руки Кэролайн, слышал, как подогнали еще две машины. Потом обнаружил, что они куда-то едут. Неожиданное спокойствие овладело Шадриным. Многодневное нечеловеческое напряжение стало наконец отпускать. Теперь все, подумал он, эти-то нас отсюда вытащат…