Наталья Троицкая - Сиверсия Страница 33

Хабаров осушил рюмку водки и подошел.

– Тасманова, что ж мне не везет-то так? – он внимательно смотрел в ее глаза, точно был уверен, что она вот-вот ответит ему на столь важный вопрос. – Вроде бы все при мне: и сила, и морда, и тело, и мозги, – он усмехнулся. – Даже деньги есть. А с бабами не везет! Сегодня со мной, а завтра… не со мной.

– Уходи.

– Богатого папика нашла… Тварь ты, Алина!

Он пошел за свой столик, где шумела, праздновала день рожденья Малыша хмельная компания.

Остаток вечера Хабаров был угрюм и задумчив. Разговор с Костиком не шел из головы. Да и Алину Тасманову он встретил некстати.

Они непутево познакомились и непутево расстались. Познакомились в этом же ресторане год назад. Хабаров был с друзьями, основательно перебравший спиртного. Она понравилась ему сразу. Он попросил кого-то под каким-то предлогом отозвать ее спутника на улицу, тут же подошел.

– Леди скучает? Потанцуем? – он протянул ей руку.

– Отвали!

Хабаров неуклюже плюхнулся на свободный стул рядом, обнял ее за плечи.

– Змеюка на шее у тебя красивая. Сестра?

– Тебя послать или сам уйдешь? – осведомилась красавица.

– Господи, почему все красивые бабы – дуры?

Алина удивленно вскинула брови.

– Что-то новенькое! Так со мною еще не знакомились. Как звать тебя?

– Шура. Шура Хабаров. Пойдем к нам. Мы вон там, у сцены, пируем. Брось ты своего удода!

– Удода на удода менять – только время терять! – отчеканила Алина.

– Злючка! – хмыкнул Хабаров. – Береги яд, покусаемся…

Год не внес ничего путного в их отношения. Они то ссорились, то мирились. Она была слишком сложная. Она его утомляла. Он не считался с нею, жил так, будто абсолютно свободен. Она пыталась воспитывать его, переделывать на свой лад. Он чудил назло, напоказ. Она отвечала тем же. Тоже назло. Тоже напоказ. Он психанул. Она не простила…

Хабаров задумчиво крутил пальцами хрустальную рюмку. Он не сразу заметил рядом с собой зазывно танцующую цыганку, ту самую, что очаровала Лисицына, поднеся рюмку водки в начале. Девочка старалась, пытаясь увлечь Хабарова в свой бесшабашный танец.

– Давай-давай, красотуля! Не в кредит танцуешь! Ты грудками, грудками поиграй! Да поближе подойди! Дай же рассмотреть! Не кусаемся! Да приласкай его, выпей с ним на бульдершафт! Саня уже неделю ничего не щупал! – горлопанили позвонки. – Давай, родная, утешь, уважь! Душа ж за него болит, сердце ж рвется! Ай, молодец! Ай, умница! Пропал мужик. Ай, проказница! Живем, мужики, пока такие красотули нас обхаживают!

– Господа офицеры, генерал Гамов ждет! – бодро отчеканил моложавый подполковник и распахнул дверь.

Один за другим, стараясь производить как можно меньше шума, офицеры рассредоточивались за массивным овальным столом генеральского кабинета.

– Что, наворотили дел?! – не скрывая раздражения, произнес Гамов, едва наступила тишина. – Разжирели от кабинетной работы? Звездам на погонах тесно? Эту вашу проблему я одним росчерком пера решу!

Подчиненные поежились под начальственным взглядом.

– Разрешите, товарищ генерал-майор? – начал полковник Добрынин. – Я доложу обстановку.

– Что вы мне доложите? Что прохлопали ушами таможню? – с издевкой уточнил Гамов. – Что вы мне доложите, полковник Добрынин? Что ваш, между прочим, протеже Брюс Вонг вышел из-под контроля?! Что десять лет кропотливейшего труда катятся псу под хвост?! Мы эти связи еще во времена афганского вторжения налаживали. Мы жизни порядочным людям поломали ради идеи. А теперь что, смахнем скупую мужскую слезу?!

– Товарищ гене…

– Что «товарищ генерал»? «Товарищ генерал»…

Гамов встал, обошел свой рабочий стол и сел за стол совещаний рядом с Добрыниным.

– Скажи, Николай Алексеевич, господину Шону известно о том, что алмазы и золото были твоим протеже у Осадчего похищены?

Добрынин кашлянул, его низкий, с хрипотцой голос зазвучал в наступившей тишине строго и весомо.

– Мы работали над этим. Сейчас можно сказать однозначное: «Нет».

– То есть он ждет заключения сделки?

– Именно так.

– Хорошо. Вы нашли машину?

– Да. Она на полпути. В Тверской области.

– Это вы называете «нашли»?! – возмутился генерал. – Это все равно что сказать: «Где-то в Германии»!

– Простите. Они только что миновали Вышний Волочек.

– Водитель, откуда он взялся? Что он из себя представляет? – спросил Гамов.

– Профессионал. Автогонщик. Каскадер. Виктор Чаев. Мы не могли просчитать этот выбор. Он никогда не был в поле нашего зрения, – пояснил подполковник Войтенко.

– Подсвети, – потребовал Гамов.

– Работа. Семья. Вернее, мать. Жена и две дочери-близняшки погибли в автокатастрофе четыре года назад. Чемпион России по автогонкам в командном зачете. В коллективе спортсменов и среди коллег-каскадеров пользуется уважением. Вредных привычек нет. Любит охоту. Прекрасно стреляет, но зверье предпочитает не убивать. Просто выслеживает и стреляет мимо. С ним попутчик. Андрей Сибирцев. Сын начальника Улуйского прииска Анатолия Сибирцева. У Сибирцева-младшего пошивочный кооператив в Москве. Джинсы-варенки, куртки-пуховики… Короче, в духе «перестройки».

– Товарищ генерал-майор, у Осадчего хорошо обученные люди. Это бандитский спецназ. Он найдет машину. Будут трупы. А сделку с Шоном Цзы в свете последних событий он вообще куда угодно может перенести! – сказал полковник Семёнов.

– Правильно! Брать Осадчего надо! На нем организация заказных убийств и передел собственности. У него незаконно действующее вооруженное формирование. Он неуправляем! Долго мы будем закрывать на это глаза?! – горячился Добрынин. – Надо брать Осадчего тепленьким! Я позабочусь, чтобы он на нас отработал. Тогда и Шона возьмем!

Гамов поднял руку, прося тишины.

– На сделке возьмем. С поличным. Раньше брать смысла не вижу. Продолжайте оперативное наблюдение.

– А те двое в машине? – спросил Добрынин.

Гамов медлил с ответом. Было очевидно, что решение дается ему тяжело.

– Есть интересы безопасности государства…

После совещания генерал Гамов позвонил Осадчему.

– Сделку с Шоном переноси на восток. Мои архаровцы на тебе повисли. Брать тебя хотят! Будь осторожен. Удачи!

Серая лента шоссе стрелой пронзает горизонт. Вереницы машин. От этого шоссе кажется живым, похожим на диковинную змею, движущуюся сразу в двух направлениях. Летящие мимо поля, разделенные на островки-клеточки редкими лесополосами. Купол выцветшей синевы. Падающее за горизонт солнце. Скорость.

Несмотря на загруженность трассы, Чаев вел машину со стабильной скоростью сто сорок километров в час, лихо лавируя в потоках.

– Сбавь! – не выдержав очередного опасного виража, потребовал Андрей Сибирцев. – Сбавь, я сказал!

Этот резкий, почти грубый тон не произвел никакого впечатления на Виктора Чаева. Мельком глянув на пассажира, он очень миролюбиво сказал:

– Первые слова твои за дорогу. Я почти поверил, что ко мне глухонемого приставили.

– Сбавь скорость. Влетим!

– Страшно?! Сердце так и бьется! – и Чаев вжал в полик педаль газа. – Ну, чем не «Формула-1»?

– Скотина! – процедил Сибирцев и отвернулся.

– Ты говори, говори! Вдруг я усну за рулем. Чего делать-то будешь? Ладно, – он брезгливо поморщился, – извини.

Но скорости не сбросил.

«Обычная “Ауди”. Даже цвет не ходовой. Мне обещали ее цену. Странно…» – размышлял Чаев.

Он посмотрел в зеркало заднего вида.

– Этот «Форд» висит у нас на хвосте уже километров пятьдесят.

– До этого сотню висел «мерин», – сказал Сибирцев.

– Почему мне не сказал?

– Ты же у нас крутой, мать твою!

Чаев поежился, противный холодок пробежал по спине. Он не спеша, точно выверяя каждое движение, закурил, бросил пачку на панель к лобовому стеклу, вдохнул полной грудью горьковатый табачный дым, дотянулся до магнитолы, увеличил громкость до максимума и какое-то время слушал, как проникновенно, с надрывом известный певец пел о том, что в гости к Богу опозданий не бывает. Песня закончилась, и он разом отрубил звук.

– Если бы у нас «тачка» была с транзитными номерами, я бы понял. «Братки» пасут. С перегонщика мзду хотят взять. Но эти, что едут следом, на «братков» не похожи. Рассказывай! – потребовал он.

– Есть ублюдок. Тот, кто тебя нанял, кинуть его хотел.

– Я что, машину угнал?

– Не то. Виктор, мы с тобой сидим на золоте и алмазах. Понимаешь? Хлопнут нас. Машину заберут.

– Ибо сказано в Писании: одних унесет мор, других поглотит пучина морская, а двое бедолаг погибнут от собственной глупости!

Смеркалось. Солнце утонуло за дальним лесом, и над дорогой сгустился фиолетовый сумрак, разбавленный дрожащим электрическим светом фар. Шоссе плавным виражом спускалось в низину, и временами, то там, то здесь, его заволакивал мутными кляксами серый туман. С ревом, недобрыми исполинами проносились мимо фуры, резко и властно выныривая фарами и огоньками опознавательных сигналов «Автопоезд» из мутной взвеси.