Евгений Сухов - Побег Страница 34

– Вам должно быть известно, что вчера поздно вечером в колонии произошел бунт заключенных. Началась стрельба…

– … Да, я все знаю, – недовольно оборвал его московский генерал. – Я спросил о потерях. Убитые есть?

– Девять… Точнее, десять… вероятно.

– Что значит – вероятно? Вы провели опознание трупов?

– Провели. Девять заключенных погибли в перестрелке. Из них двое убиты при восстановлении порядка силами краевого ОМОНа. – Беспалый сделал паузу.

– Это все?

– Нет. По-видимому, один заключенный бежал. На другом конце провода кашлянули.

– Насколько это точные сведения? Кто бежал, вам известно?

– Сведения требуется проверить. Фамилия заключенного Ковнер. Александр.

Беспалый ждал, когда генерал Артамонов спросит у него про Игнатова. Он был уверен, что услышит такой вопрос. И не ошибся.

– У вас находится заключенный Владислав Игнатов, – спокойно продолжал Артамонов. – Что с ним?

– А что с ним? – как бы недоуменно спросил Беспалый, выуживая из собеседника дополнительную информацию.

– Он не пострадал?

– А почему он должен пострадать?

– У меня есть непроверенные сведения… – но генерал не стал продолжать. – Так, подполковник Беспалый, вам придется срочно вылететь в Москву и доложить на коллегии министерства о ситуации в колонии. И подготовьте подробный рапорт. – Артамонов помолчал. – Вам кто-нибудь уже звонил из Москвы? Вам известно о решении заслушать вас на коллегии министерства?

Беспалый криво улыбнулся. Московский генерал был хитер, сука, но он не знал, на кого напал: Беспалый был еще хитрее. Он сразу понял, что именно волнует генерала Артамонова: кто входил с Беспалым в контакт по поводу Варяга! Вот оно что! Ну, ребята, мы еще поиграем с вами в кошки-мышки!

– Никак нет, товарищ генерал! – играя в идиота, рявкнул Беспалый. – Со мной связывался генерал Калистратов. Но он мне не сообщил о коллегии.

– Понятно. Вас ждут в Москве. Выезжайте, как только сможете.

– Слушаюсь, товарищ генерал!

Ага! Засуетились москвичи! Беспалый резво вскочил и подошел к окну. Забеспокоились! Варяг! Варяг их, видите ли, заинтересовал! Кому-то на него насрать. Но кому-то?! Не зря Калистратов держал его под своим крылом. Что-то они там, в столице, задумали насчет смотрящего по России? Зачем-то ведь он им был нужен. А теперь вдруг нет? Странно. Очень странно! Ну да ладно, посмотрим. Теперь главное выяснить, действительно ли он превратился в горсть пепла или каким-то неведомым образом вырвался за пределы зоны и шляется по тайге.

Если Варяг жив – значит, так тому и быть. Значит, у подполковника Беспалого появится еще одно неотложное дельце. И он не успокоится, пока не найдет Варяга и пока не вынесет ему свой личный приговор. Сильно обидел Варяг Беспалого: не любил бывалый тюремщик терять контроль над своими заключенными. Не привык к тому, чтоб в его «доме», в его колонии кто-то командовал помимо него. Никогда Беспалый не простит Варягу нанесенной ему смертельной обиды.

ГЛАВА 19

Он очнулся – словно вынырнул из стремнины, увлеченный бурным течением вверх. Солнце слепило глаза. Иссохшие губы инстинктивно ловили пьянящий воздух, врывавшийся в грудь мощными толчками. Жив…

Варяг перевернулся на левый бок, отстраняясь от слепящих солнечных лучей, и увидел бегущий на расстоянии вытянутой руки ручей. Он уронил ладонь в журчащий поток, зачерпнул горсть холодной воды, и жадно выпил. Потом попытался подняться – и не смог. Все тело как будто одеревенело. Он оглядел себя: сквозь разорванную в клочья куртку сочилась бурая кровь. Только теперь он вспомнил: рысь! Чертовой котяре все-таки удалось садануть его острыми когтищами. С огромным трудом, преодолевая боль, он подтянулся к краю ручья и, захватив полную пригоршню воды, стал промывать рану и вдруг охнул от неожиданной боли: глубокая, все еще кровоточащая рана ожила, заполыхала. Стиснув зубы. Варяг снова промыл рану и, повернувшись, пошарил глазами вокруг себя. Рядом с собой он сорвал большой закудрявившийся по краям лист и приложил к разодранному боку. Сверху натянул лохмотья рубахи и повалился уже совсем без сил на спину, уставившись глазами в небо.

И тут его взгляд поймал вдали высокую голую скалу, возвышающуюся над лесом. Он повернул голову влево и увидел среди деревьев небыструю широкую речку. Неужели дошел? В ушах глухо зазвенели слова старика Муллы: «Упрешься через пятьдесят-шестьдесят километров в большую речку. Ниже по течению, километрах в тридцати, стоит скала, ее видно издалека».

Он уже второй день как потерял ориентир и не надеялся найти нужное место. И казалось ему, что одолел он не восемьдесят, а все триста километров: видно, сильно петлял по лесу, сбился с прямого маршрута, а потом все же попал в нужное место. Хотя и не с той стороны – должен был прийти к горе не с запада, а с востока. Ну да ладно. Главное, что дошел. Сколько же времени прошло? Дней пять – не меньше. А должен был управиться за три.

Вспомнились слова Муллы: «Под скалой, на самой стрелке, где сливаются две реки, стоит охотничий домик, а рядом с ним – сохранилась старая ель. Там найдешь в дупле гостинец – мешок с едой, одежду, оружие…» Варяг вдруг вспомнил про добытый автомат «Калашникова», который он протащил через все болота и леса. Он осмотрелся вокруг себя. Автомат лежал в двух метрах от него. Варяг подтянулся на руках. Преодолевая боль, дополз до автомата и с удовольствием ощутил в руках холодную сталь: «Здесь, родимый». Теперь лишь бы хватило силенок подняться на ноги да дойти до заветной ели.

Есть хотелось нестерпимо. Сколько он уже не ел? Еще в первый вечер после выхода из «метро» он съел сухой паек, взятый из барака, – четвертинку черноте хлеба да шматок сала. И вот уже третьи сутки во рту у него ничего не было, кроме пресных ягод да корешков.

Варяг еще немного полежал без движения, собираясь с силами для последнего марш-броска. Ему вспомнилось вдруг то, что неотступно преследовало его долгие мучительные месяцы пребывания на зоне: Светлана и сын Олежка. Где-то они сейчас? Ему стало страшно от того, что он может не успеть их спасти. Что задумал Шрам? Эта сволочь способна на все!

Думать обо всем этом сейчас было невыносимо: действительно, чем он мог помочь своей семье, находясь здесь, в глухой тайге, за тысячи километров от «большой земли». Еще не факт, что обессиленный, голодный, с глубокими рваными ранами на теле он сумеет выбраться из этой глуши живым-здоровым.

Но Варяг медленно встал на одно колено, потом оперся руками о землю и осторожно поднялся на четвереньки. Постоял так в раскоряку минуту-другую и, стиснув зубы, опираясь на автомат, выпрямился в полный рост. Голова закружилась, в глазах потемнело, он едва не потерял сознание, но, ухватившись за ветку куста, устоял, удержался и медленно, придерживая дрожащими руками автомат, неверным шагом двинулся к одинокой скале – своему единственному ориентиру. Теперь надо только добраться до нее и найти старую ель.

Первая сотня шагов далась Варягу с превеликим трудом. Но потом он немного расходился и прошагал до скалы довольно уверенно, не опасаясь потерять сознание. Рваная рана ныла, но резкая боль немного утихла и, похоже, не кровоточила.

Через полтора часа он вышел из леса к скале. Скала, словно огромный космический корабль, нависала над рекой. Было ощущение, будто чья-то могучая неведомая рука специально поставила исполинское сооружение в этом, потрясающем по красоте, северном пейзаже. За скалой темнел поросший лесом холм. Где-то там должен прятаться охотничий домик. Варяг стал огибать скалу слева и скоро увидел редкий осинник, утопающий в свежей июньской зелени.

Старую ель с кривым толстым стволом, единственную в округе, он приметил сразу же. Сердце гулко забилось, на душе стало веселее. Ну, кажется, и второй этап близок к успешному завершению. Забросив автомат за спину. Варяг быстрее зашагал к старой ели. Он обошел ее вокруг, внимательно скользя взглядом по стволу. Вот и дупло – невысоко, на уровне глаз. Он запустил руку в прохладный черный зев дупла. Пальцы повисли в воздухе. Варяг пошарил – ничего. Странно. Неужели не вышло у Муллы? Вряд ли. Старик уж коли за что брался, проколов не допускал. Варяг привстал на цыпочки и запустил руку поглубже, но пальцы тут же ткнулись в дно дупла. Он провел пальцами вверх по влажным мшистым стенкам, добрался до самого верха. Ничего. Дупло было пустым.

Коля Кустов, мужик лет сорока, высокий и тощий, сидел у костра и с глуповатой ухмылкой вертел в руках черный блестящий пистолет. Коля обожал «железки» – ножи, заточки, обрезки труб, велосипедные цепи – словом, все то, что в его сильных жилистых руках могло превратиться в грозное оружие устрашения, а если надо – и нападения. В тринадцать лет Колю, неисправимого второгодника и хулигана, исключили из воронежской школы и решением облоно направили в колонию для несовершеннолетних. Постарался директор школы Владимир Сергеевич Токарев, сука! Когда за Колей прямо в школу приехал милицейский «уазик», трудный подросток бухнулся директору в ноги и стал целовать ему ботинки, голося на всю школу, умоляя пощадить. Директор был непреклонен, и Колю увезли. Три года пребывания в колонии для малолетних преступников в солнечной Украине, в небольшом районном городе Прилуки, Коле на пользу не пошли. Он вышел из колонии с профессией токаря и ожесточившейся душой. Если в школе его любимым занятием было битье лампочек из рогатки, то теперь он обожал изготавливать колюще-режущие предметы. И делал это виртуозно. После колонии он уехал на Урал и поселился в Свердловске. Очень скоро изготовленные им финки с наборными рукоятками, миниатюрные ножички с острыми, как бритва, тонкими лезвиями, замысловатые отмычки стали пользоваться заслуженной славой у местных бандитов. Коля стал получать заказы. Жизнь пошла в гору. Но лафа продолжалась недолго. Кого-то из его клиентов замели, изъяли ножички да отмычки, и менты, после несложного расследования с применением мордобоя, вышли на Колю. На этот раз Колю посадили по-серьезному – на пять. Отсидев по полной программе, Коля дал себе зарок больше с бандитами не связываться и работал только по собственным нуждам. А нужды эти были скромные – «перо»-невидимка, замаскированное под авторучку, набор отмычек, замаскированных под китайский набор мини-отверток. Вооружившись этим нехитрым, инструментом, Коля время от времени, нечасто, чтобы не засветиться, выходил на промысел: вскрывал квартиры граждан, укативших летом на юга, чистил бесхозные автомобили и кооперативные палатки да ломал по выходным хилые сейфы в небольших государственных учреждениях. Летом Коля для отдохновения своей исстрадавшейся души обычно уходил в тайгу – бродяжить, бичевать, бомжатничать… Любил он так оттянуться, побездельничать, отвлечься от трудов неправедных и рискованных. У него уже лет пять как сложилась своя постоянная компания из свердловских же бомжей – Сереги Бугрова по прозвищу Булька и Пашки Воробьева. Те были фирменные свердловские – по-нынешнему екатеринбургские – бомжи: нигде не работали, жили где придется и зарабатывали либо попрошайничеством, либо случайными приработками на городском вокзале. Летом он собирал их, вел в баню и там тщательно отмывал от многомесячной грязи и вони, и они втроем рвали когти куда-нибудь за северный Урал.