Сергей Зверев - Ненависть и месть Страница 34

Впрочем, и сейчас ситуация была не лучше. Кононова преследовали буквально по пятам, и каждый лишний час пребывания в Европе мог обернуться не только потерей денег, но и свободы. Именно поэтому Александр Кононов, сойдя с поезда в половине девятого утра, не стал тратить времени понапрасну.

Пройдя через огромное светлое здание франкфуртского железнодорожного вокзала, он позволил себе роскошь задержаться на минуту лишь у гигантского стеклянного стенда с игрушечной железной дорогой. За стеклом был целый город со старинными, покрытыми черепицей зданиями, пассажирским вокзалом, сортировочными станциями, железнодорожным депо, стрелками и путями. По ним одновременно двигались полтора десятка составов с вагонами для пассажиров, цистернами, грузовыми платформами, переключались стрелки, моргали разноцветные огоньки семафоров, стучали на игрушечных стыках маленькие колеса. Когда-то давно, в далеком детстве, маленький Саша Кононов мечтал об игрушечной железной дороге, и сейчас, глядя из-за прозрачного стекла на мчащиеся навстречу друг другу крошечные поезда, он на мгновение возвращался туда, в свое детство…

На площади перед железнодорожным вокзалом находилась стоянка такси. Но не успел Кононов выйти из огромных стеклянных дверей, как к нему тут же устремились двое бомжей, таких же грязных, дурно пахнущих и убогих, как и отечественные. Увидев молодого, прилично одетого человека с «дипломатом» в руке, они стали клянчить у него милостыню. Один из бомжей держал в руке почти опустевшую бутылку вина и все время показывал на нее пальцем, лопоча что-то по-немецки.

Кононов, испытывавший отвращение к подобного рода типам, едва увернулся от грязных рук, которые тянулись к его шикарному костюму. Торопливо вытащив из нагрудного кармана банкноту достоинством в десять марок, он швырнул ее на мостовую.

Бомжи, не поверившие такому счастью, принялись вырывать купюру друг у друга. Когда Кононов садился в такси, они уже начали драться.

Водителю вышедший из здания вокзала пассажир назвал адрес в центральной деловой части Франкфурта-на-Майне. Там, на улице, выходившей к набережной Майна, располагался небоскреб с зеркальными тонированными стеклами и начищенной до блеска табличкой у автоматически открывающихся дверей – «Зюддойче банк».

Рабочий день только начинался, и посетителей было немного. Кононов подошел к окошку операционного отделения и на сносном немецком объяснил сотруднику банка, что хотел бы закрыть свой личный счет, а деньги перевести в другой банк.

Операционист с сожалением выслушал Кононова и принялся выяснять у клиента мотивы, по которым тот решился на подобный шаг.

Кононов короткой фразой пресек так и не начавшуюся дискуссию, после чего сотруднику банка оставалось только молча выполнить пожелание клиента. Выведя на экран компьютерного монитора данные о состоянии счета клиента, операционист изумленно поднял брови. Извиняясь, он принялся объяснять Кононову, что по поводу таких сумм необходимо обращаться к управляющему.

Кононов и без этого прекрасно знал, что семизначный счет без участия управляющего закрыть не удастся – порядок есть порядок. Но сейчас эти формальные процедуры слишком раздражали его.

В лифте, абсолютно бесшумном, отделанном полированным деревом и хромированным металлом, он поднялся на пятый этаж, где располагался офис главного управляющего.

Герр Нойбах, полный розовощекий мужчина лет сорока, был назначен управляющим совсем недавно и лично Кононова не знал. Услышав о причине, которая привела столь высокопоставленного клиента в его кабинет, герр Нойбах принялся с немецкой педантичностью объяснять Кононову, какие перспективы откроются перед ним, если он воздержится от закрытия счета. Речь шла об очень выгодных процентах, условиях кредитования и так далее.

Но Кононов твердо стоял на своем.

Убедившись, что клиент настроен решительно, герр Нойбах был вынужден смириться.

Процедура закрытия счета и перевода денег в указанное Кононовым место заняла около часа. Все это время он испытывал нарастающее волнение, его пребывание во Франкфурте затягивалось, что могло обернуться неприятными последствиями. Он готов был даже отказаться от насчитанных процентов, лишь бы побыстрее закончить все формальности.

Наконец герр Нойбах последний раз нажал на клавишу компьютера, вынул из принтера распечатку подробного финансового отчета по движению денег с ликвидированного счета, передал его Кононову и, выражая надежду на новую встречу с таким замечательным клиентом, пожал ему руку.

Спустя несколько минут Кононов вышел из здания банка. Теперь все его капиталы были сосредоточены на мультивалютном счете банка в оффшорной зоне американского Западного Самоа.

Он ехал в аэропорт Франкфурта-на-Майне, крупнейший во всей Европе.

Огромное модернистское здание с несколькими взлетно-посадочными полосами располагалось в двух десятках километров от городской черты. Здесь же находилась громадная военно-воздушная база американского оккупационного корпуса.

Со смотровой площадки на верхнем уровне аэровокзала в ясную погоду можно было хорошо видеть взлетающие с бетонных полос базы реактивные истребители и транспортные самолеты.

Такси, на котором приехал Кононов, остановилось у входа на второй уровень здания аэровокзала. Еще во время поездки по загородной магистрали Кононову показалось, что темно-синий «Фольксваген» как-то уж очень назойливо следует за его такси. Но ближе к аэропорту «Фольксваген» пошел на обгон, и Кононов потерял его из виду. Он успел лишь заметить лицо мужчины, сидевшего в кресле пассажира «Фольксвагена». Кононов этого человека прежде никогда не видел.

В аэропорту молодой русский банкир проследовал к информационному табло, изучил расписание рейсов и лишь после этого направился к кассам. Здесь он купил билет на самолет авиакомпании «Люфтганза», следующий рейсом Франкфурт-на-Майне – Вашингтон.

До отлета оставалось еще около полутора часов, и Кононов решил прогуляться по зданию аэровокзала.

В противоположном от касс крыле второго уровня располагался музей авиатехники. На тонких стальных троссах под потолком было подвешено около полутора десятков самых разнообразных самолетов, начиная с фанерных бипланов времен Первой мировой войны и заканчивая реактивным истребителем «Ф-4» «Фантом», приобретшим печальную известность во времена вьетнамской войны. Особенно понравился Кононову покрытый черно-серыми пятнами «Мессершмитт-109», на передней части фюзеляжа которого хищно скалились акульи зубы.

Мимо беззаботно глазеющего на экспонаты музея пассажира неспешно прохаживались полицейские патрули – руководство аэропорта очень беспокоилось о безопасности.

Патрульные с собаками на поводках – черными немецкими овчарками – были вооружены короткоствольными пистолетами-пулеметами «узи». Среди полицейских попадались молодые симпатичные девушки в изящной защитной униформе.

«Ишь, как боятся террористов, – подумал Кононов. – Но для меня это, пожалуй, хорошо».

На широком эскалаторе он спустился со второго уровня на первый. Здесь был настоящий город в городе: бары, рестораны, туристические агентства, бюро по найму автомобилей, обменные пункты, отделения всех крупнейших авиакомпаний мира, супермодные бутики и многое-многое другое. Дети и подростки катались на роликовых коньках по мраморным полированным плитам широких проходов, почти улиц. В глазах рябило от несчетного количества ярких реклам, броских зазывных надписей, плакатов, изобилия товаров.

Кононов, уже немного успокоившийся, заглянул в несколько бутиков, купил в ювелирном магазинчике «Картье» бриллиантовую заколку для галстука, заглянул в бар, намереваясь пропустить рюмочку текилы перед отлетом.

Сидя за стойкой в пустом баре, он неожиданно увидел человека, лицо которого показалось ему знакомым. Долго вспоминать не пришлось: пассажир «Фольксвагена», который обогнал его такси почти перед самым аэропортом.

Спокойствие в душе Кононова мгновенно сменилось страхом, не помогла даже рюмка крепкого мексиканского напитка. Быстро расплатившись, он вышел из бара.

Кононов шагал по широкому, просторному проходу между яркими витринами и затравленно озирался. Кажется, никто его не преследовал. Но Кононов был уже почти уверен, что на него снова вышли, ведь он дважды увидел одно и то же лицо.

Как назло, Кононов запутался в подземном лабиринте. В очередной раз завернув за угол, снова увидел того же человека. Правда, на сей раз преследователей – а Кононов понял, что они преследуют именно его, – было двое. И второго он узнал. Сразу же вспомнились тихая пражская улочка и фигура, маячившая на противоположной стороне дома, где останавливался Кононов.

Перед глазами беглеца мелькнула страшная картина: залитое кровью тело адвоката Богумила Витека.