Сергей Зверев - Абхазский миротворец Страница 34

Толстяк на диване улыбнулся. Вышло у него это крайне малосимпатично — уголки тонкого рта поднимались несколько неравномерно, резче проступали носогубные морщины, а глаза спрятались под полуприкрытыми веками.

— Здравствуйте, милый юноша! — сказал толстяк по-английски. — Меня зовут… Ну, допустим, Джон Смит. Не будем отступать от традиций.

— З-здравствуйте, — Андрей сознательно чуть-чуть заикался. — С-смит, так Смит, мне все равно. Но ч-что все это…

— Что все это значит? — перебил его толстяк.

— Д-да.

— Послушайте, — Джон Смит досадливо поморщился. — Давайте без всех этих глупостей обойдемся. Вас взяли с оружием в руках, вы сидели в засаде. Более того, я прекрасно знаю, на кого была засада. Знаю, что фактически это была не засада, а ловушка. Ловушка на вас, в которую вы и попали. Не совсем сами, конечно, я сам же вас в нее и заманил. Да-да, именно я, не удивляйтесь. Переиграл я вас, — и он снова улыбнулся.

«Пожалуй, отпираться вглухую и правда без толку», — подумал Сабуров. Тем временем второй грузин отошел от него и встал по другую сторону от американца, скопировав позу своего соотечественника. Теперь стало видно, что он постарше, лет тридцати, не меньше.

«Преторианцы, тоже мне», — промелькнуло в голове у Андрея.

— Ну, хорошо, допустим, вы и заманили, — сказал Андрей. — И что?

— То, что мне прекрасно известно, кто вы такие и что вы здесь делаете.

— Поздравляю, — едко сказал Андрей. — Дальше что?

Толстяк повернулся направо, к одному из «преторианцев». Выглядело это, кстати, весьма специфически. Шеи у американца практически не было, круглая голова с просвечивающей розоватой лысиной низко сидела на покатых плечах и вертеться словно бы не могла вообще. Так что для того, чтобы посмотреть на собеседника, ему нужно было разворачиваться всем телом, выглядело это не столько смешно, сколько неприятно: сразу ассоциации с какой-то лягушкой в человеческий рост возникали. Да и улыбка у него была какая-то жабья. Человек-амфибия, ни дать ни взять.

— Вахтанг, друг мой, — сказал толстяк, — объясните нашему гостю, что здесь с ним не шутят.

Парень рванулся вперед, словно туго сжатая пружина, которую неожиданно отпустили. Одним прыжком он подскочил к Сабурову и ударил его кулаком в живот. Андрей покачнулся, согнулся — и упал бы на пол, если бы американец, стоящий у него за спиной, за шиворот не придержал. А Вахтанг нанес ему еще два удара — мощные хуки справа и слева. От них у Андрея в ушах зазвенело, и мир снова стал отодвигаться куда-то на задний план.

Но потерять сознание ему не позволили. Под носом оказалась остро воняющая нашатырем тряпка. Андрей встряхнул головой, с трудом разогнулся. Когда он наконец окончательно сумел встать прямо, Вахтанг уже снова был рядом с человеком-лягушкой, стоял в той же позе с непроницаемым выражением на лице.

— Вы, надеюсь, понимаете, мой друг, что это было так, — толстяк неопределенно взмахнул рукой. — Простое приветствие, не более того. Извлеките из этого простой урок — если не будете серьезнее вы, то придется становиться серьезнее нам.

— Что вам от меня надо? — хрипло спросил Андрей. Во рту у него пересохло, он понимал, что, похоже, угодил в серьезную передрягу. Такого с ним еще ни разу не было. Воевал, стрелял, дрался, спасался от погони — все это случалось. Но вот оказаться беззащитным в полной власти врага ему еще не доводилось.

— Планы вашей группы, — резко ответил американец. — И подробный рассказ о том, что вы успели узнать и сделать.

Андрей молчал. Он никогда не подозревал, как это трудно — промолчать в такой ситуации. Ясное дело, с детства слышал и читал рассказы про пионеров-героев, Александра Матросова и так далее. И, был уверен, особенно когда служить пошел, что в случае необходимости тоже сможет вести себя достойно. Сейчас он понял, насколько же это трудно и страшно. Но все же под слоем этого страха он чувствовал в себе какое-то странное упрямство — именно упрямство, лучше не скажешь. Вот хрен они что узнают от него! Хренушки!

«Врать или молчать?» — промелькнуло в голове. Долго думать было некогда, и Сабуров решил — пока можно, молчать. А потом, если ничего другого не останется, попытаться врать. Вот только смысла в этом мало — толковый допросчик вранье очень быстро раскусит. А этот человек-амфибия явно профессионал.

— Не советую отмалчиваться, — скрипуче сказал американец. — Будет хуже. Намного хуже. Вахтанг…

В руках у парня, стоявшего справа от янки, появился нож. Длинный, чуть изогнутый, с черненым лезвием. Он был похож на акулу. Вахтанг шагнул к Андрею — на этот раз медленно, нарочито медленно, давая возможность струсить.

«Нужно хоть немного потерпеть, а только потом начинать врать, — отстраненно подумал Андрей. — Больше шансов, что поверят».

Тут что-то громко пискнуло. Вахтанг покосился на свой нарукавный карман. Потом посмотрел на американца.

— Иди, — кивнул тот. — Посмотри, что там.

Грузин вышел.

— Вы, конечно, понимаете, что это не кавалерия из-за холмов, — сказал Смит. — Это просто еще один из моих людей подает сигнал. Скорее всего, еще один из ваших товарищей пришел в себя. Может быть, даже сам майор Алимов. С ним бы я поговорил с особым удовольствием.

Алимов — это была фамилия Ската. Но вот майором он уже не был, за выполнение последнего задания в Южной Америке он, кроме очередной побрякушки на грудь, получил наконец-то и следующее звание. Как ни странно, эта мелкая, в сущности, совсем неважная ошибка здорово подбодрила Андрея. Не такой уж всеведущий этот американец, хоть и хочет таким казаться.

Спустя примерно минуту грузин вернулся.

— Ну, что? — спросил Смит.

— Очнулся их командир.

— Так я и думал, — с довольным видом кивнул американец. — Что ж, со знаменитым Скатом поговорить, конечно, интереснее. Но лучше, наверное, сначала закончить с тобой, молодой человек.

Тут Андрею в голову пришла одна мысль. Не особенно блестящая, но хоть отсрочку дающая. А за время отсрочки многое случиться может. Можно, в конце концов, на охранников кинуться, попытаться уйти красиво. Да и кроме отсрочки, может, что получится. В конце концов, Скат — это Скат. На нем янки могут и зубы пообломать. В любом случае, это шанс. И использовать этот шанс надо до того, как этот Вахтанг его ножом полосовать начнет.

— Я скажу! — крикнул Андрей, подпустив в голос истерических ноток. Впрочем, для этого особенно напрягаться не пришлось — наоборот, всего лишь дать на мгновенье себе волю. — Все скажу, но после того, как вы со Скатом поговорите!

— Почему это?

— Я его боюсь!

— Ты бы лучше нас боялся.

— Вас тоже! И его! Он… Он такой… Он меня, — дальше Андрей забормотал что-то невнятное, затрясся, изображая истерику.

— Вахтанг!

Андрей получил мощную затрещину. Замолчал, но трястись не перестал.

— Скажи толком, в чем дело. Почему ты можешь говорить только после Ската?

— Вы же его или убьете, или расколете, правильно? — дрожащим голосом спросил Андрей.

— Совершенно правильно. Других вариантов нет. И я бы, кстати, поставил тысячу против десяти центов, что именно расколем.

— Вот… После этого и я… И мне…

— Ага. Понял, кажется. Совесть мучить не будет. После Ската и тебе расколоться не стыдно. Так?

Андрей кивнул.

— Ну, на совесть твою мне, конечно, наплевать, но вот времени жаль и пачкаться лишний раз неохота. Да и вообще, люблю добровольное сотрудничество. От него и толку больше, чем от пыток. Хорошо. Вахтанг, выведи его, пусть за дверью побудет. Питер, Отар, приведите Ската. И поосторожнее с ним.

Грузин вывел Сабурова в коридор. Андрей хотел рвануться, когда другие двое охранников уйдут. Но американец оказался предусмотрительным.

— На колени его поставь, — сказал он Вахтангу.

— Что? — переспросил грузин.

— На колени! У него же ноги развязаны, он может тебе врезать. А если на колени поставишь, то вряд ли.

«Сволочь!» — с бессильной злобой подумал Андрей. Но делать было нечего. Грузин надавил ему ребром стопы на сгиб колена. Пришлось опуститься на пол. Только после этого второй грузин и американец прошли по коридору в другой конец. Там тоже был спуск. Видимо, в этом доме подвалов было два. Или один, который потом стенкой перегородили.

Андрей хотел было все-таки рвануться, но, трезво оценив шансы, понял, что толку не будет. Если бы его на колени не поставили, можно было бы попробовать свалить охранника неожиданным ударом ноги. А так… Пока он встанет, грузин его тридцать раз вырубит или пристрелит.

— Если дернешься, стрелять буду в ногу, — словно подтверждая опасения Сабурова, сказал Вахтанг. — Дай мне повод, очень тебя прошу.

Андрей промолчал. Чувствовалось, что такого, как этот тип, лучше не провоцировать. Получить сейчас пулю в ногу — это полный конец, после этого точно не подергаешься.