Сергей Самаров - Стрельба в невидимку Страница 34

Хотя пистолет Паше не нужен. Он «домушник» и не захочет цеплять лишние статьи.

Лоскутков включил холодную воду, подождал, пока она стечет и станет совсем ледяной, и, набирая эту ледяную воду горсточкой, стал осторожно прикладывать к больному месту. Вода лицо обжигала, но боль проходила. И только после такой пятиминутной процедуры майор начал умываться. Зубы чистить было просто невозможно, и он отказался от попыток сразу. А вот с бритьем вообще возникли проблемы. Бриться он привык ежедневно, терпеть не мог свою рыжую клочкастую щетину на подбородке. Сейчас процедура эта злила и выматывала силы. Но он выдержал все до конца и осторожно вытирался полотенцем, когда раздался телефонный звонок.

– Слушаю. Майор Лоскутков.

– Слушай, майор, мне сейчас сводки с районов передают, – сообщил дежурный. – Есть одна интересная вещь. Ночью ограблен предвыборный штаб одного из кандидатов в депутаты. Почти пятьдесят тысяч долларов из сейфа выбрали. Как раз тот штаб, откуда ты ребят вчера повязал. И Гальцев там был с ними вместе – деньги в сейфе видел. Начальник штаба обещал ему тысячу баксов, если винчестер от компьютера принесет. Так вор остальные деньги забрал, а этот конверт оставил и написал на нем печатными буквами – «Юрию Юрьевичу».

– Откровенный почерк Гальцева… – сказал Лоскутков и с болью скрипнул зубами. – Совсем обнаглел.

– Нет, почерк не определишь. Печатными, говорю же, буквами…

– Я не про тот почерк, я про почерк ограбления. Все. Выезжаю. Запроси материалы дела к нам. Только для ознакомления…

Выходки «домушника» одновременно и злили, и чем-то импонировали майору. Но злость свою он всем показывал привычно – имидж поддерживал. А симпатию выставить напоказ, конечно же, не мог. Не позволял служебный долг.

2

– Развяжите меня, – попросил Гоша Осоченко.

Я не слишком поторопился исполнить его просьбу, несмотря на то что Гоша выплатил мне за работу солидный аванс. Но эта работа уже совсем иного рода. За нее, может быть, мне заплатил Вениамин Вениаминович.

Я подобрал с пола связку ключей – почти такую же большую и тяжелую, как и у меня в кармане. Разве что в этой на пару ключей поменьше. Интересно, как связка попала в руки к Гоше? И, исходя из этого, у меня может возникнуть дальнейший ряд вопросов, на которые он не сможет дать вразумительный ответ. Скорее всего, просто не захочет дать, как не хотел раньше рассказать все точно и в подробностях, путая меня в следствии.

– Развяжите… – попросил он вторично, но уже более требовательно.

А ведь я собрался встретиться с ним несколькими часами позже и даже надумал купить у своего клиента компьютер. А клиент опять сам поспешил ко мне навстречу. Ну что же, обижать парня я не собираюсь. Кто знает, авось да еще поработаем вместе. Можно и развязать.

Паша Гальцев – вот уж народный умелец – постарался на славу. Не знаю, служил ли он в армии, но вот во флоте не служил – это точно. Морской узел не только надежный, он еще и легко развязывается. А с этими мне пришлось несколько минут провозиться. Еле справился и чуть не переломал себе все пальцы.

Гоша встал решительно, встрепенулся, словно молодой петушок, которого только что отлупил петушок посолиднее, пыль с перьев стряхнул.

Не надо было ерепениться против классного бойца.

– Рассказывайте, – я устало плюхнулся в кресло, в котором, судя по тому, что оно было в квартире единственное, и пришла в себя Санька Чанышева наутро после убийства, – что привело вас сюда ночью и каким образом вы попали в квартиру.

– Это что – допрос?

А у него даже гонор появился.

– Считайте, что – да.

– А по какому праву вы будете меня допрашивать?

– Пока договоримся, что по праву более сильного. Вот просто так я пришел сюда, заочно победил вас, развязал и приступил к допросу.

– Но…

– Никаких «но»… Если вы возражаете, вас будет допрашивать майор Лоскутков из городского уголовного розыска. У того методы более жесткие, а вам придется в этом случае посидеть несколько суток «на подвале» у майора. А потом вам предъявят обвинение по статье сто сорок четыре Уголовного кодекса России. Года четыре получите, могу вам обещать.

Растерянно забегали глаза. У него не всегда так явно проявляется астигматизм. Вероятно, в моменты особого волнения нервная система дает сбой, и симптомы болезни обостряются.

– Кто тот человек, который на меня напал?

– Сторож. Квартиру охранял.

– А почему он убежал?

– Дела у него неотложные. Вас вместо себя оставил. Итак, я повторяю вопрос – что привело вас сюда?

Он помолчал, показывая характер.

– Мне позвонить Лоскуткову или еще раз повторить вопрос?

Гоша сложил руки на коленях. Эта поза означала, должно быть, что он смирился с положением допрашиваемого. Хотя оно ему и не нравилось.

– Я занимаюсь вопросом похорон Валентина. И заехал поискать записные книжки, где есть адреса родственников. Такой ответ вас устроит?

Гонор еще не потерял. Ничего, и не таких обламывали.

– Меня – вполне. Но не устроит майора Лоскуткова. Я просто горю от нетерпения позвонить ему.

– Чем такой ответ не устроит вашего Лоскуткова?

– Временем суток. Ночью…

– Уже утро.

– Нет. Утро наступит только через час. А вы пришли сюда ночью. Следовательно, вы желали быть незамеченным. Незамеченным желает быть или сыщик, или преступник. На роль сыщика вы пригласили меня. Так какую роль вы себе уготовили?

Он теряется. Не находит ответа. Глаза начинают бегать сильнее. Значит, нервничает. Эх, а еще компьютерщик. Не добавляет компьютер сообразительности, в этом я убедился на примере своего заказчика.

Заказчик… Вот с этого мне и надо начинать.

– Ладно, Гоша, – сказал я мягко. Только что по коленке его успокаивающе не потрепал. – Ситуация складывается не в вашу пользу. Но в данном случае я не представляю интересы милиции. И это уже само по себе хорошо. Более того, я представляю ваши интересы. А это хорошо вдвойне. И я не верю, что вы пришли сюда обокрасть квартиру вашего убитого товарища. Это, конечно, глупости. Но зачем-то вы сюда пришли. Мне нужен вразумительный ответ, потому что сам факт так или иначе, но дойдет до майора Лоскуткова. И тогда мне необходимо будет сказать ему, почему я сразу не вызвал милицейский наряд. А вы обратите все же внимание на то, что я его не вызвал. Понимаете, как обстоит дело? В данном случае мои интересы очень даже пересекаются с вашими.

– Что я должен сказать?

– Мне вы должны сказать правду. Чтобы я был спокоен и не подозревал вас в злых намерениях. Только тогда я помогу вам придумать неправду, которая будет передана майору Лоскуткову так, чтобы он поверил.

Опять Гоша задумался. Очень ему не хочется говорить правду. Хотя я и могу о ней сам догадаться. При всем своем громадном желании задержать убийцу и получить, помимо аванса, еще энную сумму от своего второго заказчика я не могу всерьез рассматривать его как подозреваемого. Внешность отражает его внутреннее содержание. У Гоши на лице написано, что он мямля и неудачник, хотя изо всех сил старается бороться с этим. Кое-что ему, возможно, и удается, но он – птица недостаточно большого полета. Да и что здесь делать убийце, зачем идти на такой риск? А его интерес в этой квартире должен быть другой. Судя по тому хотя бы, какие заказы выполнял Валентин Чанышев для Вениамина Вениаминовича.

Клиенту надо помогать. За это он мне и деньги платит.

– Какую программу вы хотели найти?

На лице сначала испуг птицы, потом изумление удава.

– Откуда вы знаете?

– Догадаться нетрудно. Итак, что это за программа?

– Какая вам разница. Просто очень сложная штука, которую я сам сделать не смог. Через два дня придет заказчик, а я не сумел. Но знаю, что у Валентина такая есть. Он для другого человека делал…

– И этого другого человека тоже вы к нему присылали?

– Нет.

– А почему вы пришли ночью? Тайком?

– Потому что это чужая вещь. Чужая интеллектуальная собственность. Я действительно хотел ее украсть, – он опустил голову. Голос у парня совсем упал. – И хотел потом выдать за свою разработку.

– Я не верю, что вы и сейчас говорите правду. Извините уж, Гоша, за откровенность. Вы скрыли от меня, что Валентин Чанышев был вашим компаньоном. Не совсем понятно, зачем вам это понадобилось, хотя я и могу предположить, что некоторые разработки Чанышева делались специально для того, чтобы обойти закон. А я, в вашем представлении, являюсь представителем закона.

– Да. Потому я и не сказал. Лучше некоторым программам рекламы не делать.

– А почему вы начали действовать так срочно, если знаете, что программа должна быть здесь? Ведь еще есть два дня в запасе. За два дня могут отпустить Александру Чанышеву, и тогда, я думаю, она не отказалась бы вам помочь. Тем более что по закону теперь она стала вашим соучредителем. Ведь так? Других реальных наследников на солидные капиталы Валентина Чанышева нет?