Сергей Зверев - Им равных нет Страница 34

Приклад ударил пустое место. Юродивый изогнулся кошкой, перехватил автомат и потянул на себя, ловко, умело перераспределяя усилия и массу своего тела. Не желавший отпускать автомат абрек потерял равновесие, полетел на землю и, еще не успев коснуться ее, получил страшный удар коленом в лицо.

Толстый абрек распластался на земле, выпустив наконец автомат. Но сознания не потерял. Нашел в себе силы приподняться, выбросил ногу в ботинке сорок шестого размера в сторону своего обидчика. Юродивый легко уклонился и врезал прикладом захваченного в честной драке автомата абреку промеж глаз.

Но толстый опять не потерял сознание. Его мощную черепушку пробить было не легче, чем носорожью. Он встряхнул головой и начал приподниматься, закричав проклятия на вайнахском языке. Еще один удар прикладом по черепу – и абрек наконец угомонился.

Юродивый, он же старший лейтенант Тимрюков, позывной Цыган, вытер пот со лба рукавом и воскликнул:

– Ну и здоровый черт!

Из дверей фермы выскочил Бизон. У него с клиентом проблем не возникло – смуглого вырубил с одного удара. Наклонился над телом толстого. На лбу у того были две вмятины от приклада и струилась кровь.

– Живой, – кивнул Бизон. – Цыган! Ты его чуть не укокошил!

– Ничего с ним не сделается…

– Понесли свиную тушу…

Они затащили тяжелое тело в полуразрушенное здание фермы.

Там разведывательно-диверсионная группа располагалась в полном составе. Десантники выползли на свободное пространство и сейчас дышали полной грудью, разминали затекшие мышцы. Перед этим они битый час ждали гостей в помещении, замаскировавшись, забившись в щели, как тараканы, чтобы клиенты ненароком не заметили их раньше времени. Смуглый и не увидел их вначале. А когда наткнулся на Бизона, прятавшегося за грудой кирпичей под брезентом, тут же был срублен и упакован в лучшем виде, даже не пискнув.

– Ну что, хлопцы, теперь у нас два языка, – подвел итог удавшейся оперативной комбинации Ник.

– И рекогносцировка на местности, – добавил Цыган, с омерзением срывая с себя осточертевшее тряпье и натягивая свой любимый камуфляж.

– Надо походатайствовать перед командиром части, – сказал Акула.

– О чем это? – обернулся к нему Ник, справедливо подозревая очередную подколку.

– Чтобы он перед Правительством вопрос поставил – присвоить Цыгану звание заслуженного артиста России.

– Артист, чертяка, – с неожиданно прорвавшимся удовлетворением произнес Ник. – Классика жанра…

– Карманник, – усмехнулся Бизон, глядя на Цыгана, слегка смущенного таким повышенным вниманием к его талантам. – Понты привык держать…

– Ну, вспомнил ошибки молодости, – отмахнулся Цыган.

А ведь на самом деле – было время, и держал будущий капитан ВДВ Толя Тимрюков понты (то есть создавал ажиотаж), когда работал в бригаде карманников на самом большом рынке в своем городе. Тогда Цыган изображал припадочного или психа, устраивал концерты на потеху публике, собирал толпы народа. Добропорядочные обыватели честно пялились на него, жалели, а в это время братва с бритвами «писала» сумочки и вычищала карманы.

Таланты к лицедейству проявились у него еще в школе. Кличку приблатненные одноклассники ему выдали с учетом этого факта – Артист. Даже учителя признавали его таланты, отмечая, что у него два пути – или в тюрьму, или на «Мосфильм». Поскольку никто из заштатного шахтерского городишки на юге-востоке России до «Мосфильма» так и не добрался, даже в качестве чернорабочего, то наиболее вероятным был все же первый вариант.

Ну куда деться трудному подростку в поселке, где отбывали срок почти все, а не топтавшие зону считались людьми совершенно никчемными – второй сорт? Как могла сложиться судьба у пацана, отец которого погиб в забое, а мать скончалась от заболевания легких. Его воспитывали две незамужние бездетные родные тетки – бухгалтерша и зав. библиотекой. Справиться с мальчишкой, обладавшим энергией динамо-машины, они, естественно, не могли. Цыган любил теток и готов был за них кому угодно горло перегрызть, но слушать их благих советов, как то: быть хорошим мальчиком и отличником, уважать существующие правила, – понятное дело, не собирался.

Цыган всегда был веселый. Проворный. Верткий. Отчаянно смелый. Неудивительно, что на него положили глаз преступные авторитеты, которых в поселке было пруд пруди. Профориентацию Цыган прошел успешно – его приняли в бригаду карманников. Сначала в его обязанности было брать у щипача выдернутый из кармана в толкучке кошелек. Затем он выслеживал потенциальных жертв с деньгами и наводил на них. Потом, опять с учетом несостоявшейся актерской карьеры, был определен держать понты – создавал ажиотаж, сильно в этом преуспев. Потом к прочим его достоинствам выяснилось, что он обладает тонкими и чуткими пальцами – идеальными для карманника.

В общем, светила ему воровская карьера. О другом он уже и не помышлял… Но однажды… Что-то сломалось в нем однажды. Взяли тогда на карман женщину – уставшую, кашляющую в платок, чем-то напомнившую Цыгану его мать. Кошелек у нее был старый, весь истрепанный. А сумма в нем приличная, из хрустящих новых бумажек – это сбережения, которые она получила в сберкассе и готовилась потратить на какое-то важное для нее дело, может быть, жизненно важное. И Цыган почувствовал себя так погано, что ему захотелось тут же пойти и утопиться в протекающей в городе речке Досталь. И он понял, что у него есть одно качество, которое делает его совершенно непригодным на выбранном пути, – совесть. И начал активно прикидывать, как бы спрыгнуть с поезда, в который по дури купил билет, и не переломать при этом ноги или шею.

Учил его жизни и науке карманной тяги старый пахан дядя Семен – восемь судимостей за плечами. Человек он был по-своему мудрый и где-то даже порядочный. Он почувствовал, что у этого Цыгана карьера на ниве облегчения кошельков граждан не сложится. Этот пацан не сможет жить за счет чужого горя. И еще в нем есть стальной стрежень, который не даст ему согнуться, сломаться, измениться… И старый вор дал ему вольную… Как оказалось, вовремя, потому что через неделю после того как дядя Семен отпустил его на вольные хлеба, бригаду в полном составе повязали сотрудники угрозыска Новороссийска – в этом городе шайка гастролировала с карманными кражами.

А Цыгана, вернувшегося с гастролей раньше времени, призвали в армию. Гребли в ряды Вооруженных сил тогда, с учетом глубокой демографической ямы и отсутствия желающих отдать гражданский долг, всех подряд, без разбора. Светил ему стройбат, чего не хотелось страшно, поскольку «воровка никогда не будет прачкой, а урку не заставишь спину гнуть» – это в его голову забили намертво, поэтому он знал, что лопатой работать не будет ни при каком раскладе, и уже прикидывал различные способы уклонения от военной службы. Но на сборном пункте покупатель – так называют офицеров, приезжающих за пополнением в военкоматы, – что-то рассмотрел в худющем, с наглыми глазами, пареньке и ткнул в него пальцем: пойдешь в десант?.. Десант. Спецназ. У Цыгана все ассоциации на эту тему крутились вокруг американского фильма «Рэмбо». Ну а кому в этом возрасте не хочется стать Рэмбо? Так он попал в дивизию ВДВ.

Там Цыган быстро понял разницу между жизнью и кино. На своей шкуре ощутил, что такое тяжелый солдатский труд, стертые ноги в десантных ботинках, ощущение дикого голода, терзающего первые недели службы, бессонные ночи в бесконечных нарядах, хозяйственные работы. Что такое жестокая муштра…

На поверку десантники оказались не столько мастерами восточных единоборств, сколько лошадьми и ящерицами. Бег, бег, бег. Потом ползком, ползком. Опять бег. Полоса препятствий, где все горит и взрывается…

Позднее, когда началась настоящая боевая учеба и на его плечи лег старый проверенный парашют «Д-6», он еще и совершенно неожиданно для себя осознал, что создан для этой жизни.

Как говорил легендарный командующий ВДВ: «Тот, кто ни разу не покидал самолет, откуда города и села кажутся игрушечными, кто ни разу не испытывал радости и страха свободного падения, свист в ушах, струю ветра, бьющего в грудь, тот никогда не поймет чести и гордости десантника»…

Примерно такие чувства и испытывал Цыган. Со временем в него намертво вошло, что такое честь и гордость десантника.

Никогда ему не забыть сладостную дрожь, когда он впервые взял в руки снайперскую винтовку и засадил все пули в десятку… Командиры сразу поняли, для чего создан парень. И он стал снайпером.

А потом была Первая Ичкерская война. Тяжелая, кровопролитная. И оттачивал он снайперское мастерство, обрабатывая душманов в городских развалинах, в зеленке. Работал по боевикам, научившись безошибочно выделять командиров. Работал против снайперов… Снайперская дуэль – это высший пилотаж. Кто кого. Два зверя, которые умеют быть невидимыми и ждать. Которые знают повадки друг друга. Кто лучше – рассудит смерть.