Владимир Михановский - По острию ножа Страница 34

— Теперь вы видите, Елена Ивановна, что мы знаем о вас все. И, думаю, прекрасно понимаете, что вам грозит.

— Я делала это по принуждению…

— Не смешите меня.

— Если я бы не подчинилась, меня бы судили шариатским судом и расстреляли, — видно было, что Елена совсем растерялась и не знала, что говорить.

— Это ваши проблемы, — отрезал следователь. — Я хочу только сказать, что предыдущей ложью вы сильно осложнили свое положение.

— Я искренне раскаиваюсь в содеянном… — не договорив, молодая женщина уронила лицо в ладони.

— Докажите это.

— Как именно?

— Только правдивыми показаниями.

— Да вы и сами все знаете.

— Нам нужно ваше подтверждение.

— И тогда… я могу рассчитывать… — Елена снова не договорила, но следователь отлично ее понял — он был опытный работник.

— Вашу участь решит суд. Только он определяет меру наказания. Но я передам в суд протоколы допросов. И тогда каждая лживая деталь, сообщенная вами, будет свидетельствовать против вас.

…Окончательно сломленная Коротченко сообщила множество важных деталей, что помогло выйти на след еще нескольких снайперов, действующих в рядах чеченцев.

Ниточка, таким образом, не прервалась, и клубок продолжал разматываться.

Именно об этом доложил полковник Николай Петрашевский генералу Матейченкову во время очередного оперативного совещания в штабе объединенных войск

Глава 16. «Гнездо кукушки»

Целенаправленная борьба с вражескими снайперами существенно помогла нашим частям.

Бывало и так, что снайперы, работавшие на чеченцев, обезвреживались не в результате спецопераций, а гибли в результате боевых действий.

…В одном из сражений в горном ущелье нашей части сильно досаждал вражеский снайпер, «свивший гнездо» за скалой. Он не боялся, что его засекут, полагая, что полностью неуязвим для наших пуль и снарядов. Увы, так оно и получалось.

По частым вспышкам стрелка засекли, однако достать никак не могли: гору не прошибешь.

Снайпер пользовался своим положением и, казалось, издевался. Меткими выстрелами он прижимал наших к земле, не давая поднять головы. Иногда даже палил короткими очередями, также исключительно меткими.

— Сущий дьявол, — сказал командир, опуская бинокль.

— Или дьяволица, — добавил заместитель.

— Ну, если ты белые колготки сквозь гору различаешь, значит, у тебя глаза рентгеновские, — заметил командир.

— Сужу не по колготкам.

— А по чему же?

— По меткости стрельбы.

— Да, жуткое дело… — вздохнул командир.

Они стояли за массивной тушей БТРа, следя за ходом сражения. Бой поначалу складывался для россиян благоприятно. Внезапно застигнутое в горах соединение боевиков было с ходу подвергнуто нападению. Теснимые террористы медленно, огрызаясь, отступали.

Боевики мародерствовали в долине, и генерал Матейченков отдал приказ обнаружить их, рассеять и, по возможности, уничтожить. Бандитов, однако, что-то спугнуло, а может, и сигнал тревожный поступил, и они потянулись в горы, где и были застигнуты.

Да, все у наших шло успешно до того мгновения, когда с одной из окрестных вершин, нависших над урочищем, не началась до жути меткая методичная стрельба. Укрыться от нее было невозможно. Как поется в одной старой песенке:

Мне сверху видно все,

Ты так и знай…

Погиб водитель одного из БТРов, попытавшийся выпрыгнуть из машины. Погиб лучший весельчак роты, гармонист, никогда не расстававшийся с баяном, — когда перебегал из укрытия в укрытие. Погибло еще несколько человек, которых не могли достать бандитские пули.

Боевики приободрились и перешли к более активным действиям. Из их стана все чаще доносилось повторяемое горным эхом:

— Аллах акбар!

Этим воплем сопровождался каждый удачный выстрел невидимого и неуязвимого снайпера.

— А говорят, один в поле не воин! — раздраженно сказал командир.

— Так то в поле, а у нас горы.

— Что делать будем?

— Выжидать…

— Этак он всех постепенно перестреляет.

— Рвануть вперед, в атаку?

— Чистое безумие. Нельзя эту заразу оставлять у себя в тылу. Окажемся между двух огней.

— Отступать?

— Тоже смерти подобно. Боевики нас сомнут, они только и ждут этого момента.

— Значит, надо снять снайпера.

— Легко сказать…

— Снять любой ценой!

— Ох, до чего не люблю я эти слова! «Любой ценой!» — поморщился командир. — Сидят у меня в печенках.

— А что делать?

— Кликнем добровольца.

— Пожалуй.

Уничтожить невидимого стрелка, несмотря на опасность задания, вызвалось сразу несколько человек. Командир остановил свой выбор на том, кто вызвался самым первым. Это был командир стрелкового взвода, юный розовощекий лейтенант. Его глаза с такой мольбой смотрели на командира, что отказать ему было невозможно.

— Ты хоть лазать по горам умеешь?

— Специальную тренировку проходил, — глаза лейтенанта радостно блеснули.

— В учебном лагере?

— Ну да.

— Так ты из отряда Забайкальского ОМОНа? — что-то припомнил командир.

— Участник легендарного похода по чеченским тылам, — добавил заместитель.

— Он самый, — расплылся в улыбке лейтенант. — К нам в лагерь сам генерал Матейченков приезжал, он после учений сказал, что я прирожденный альпинист. Посоветовал после войны всерьез заняться этим делом…

— Ну, ежели сам генерал Матейченков… — протянул командир. — Тогда тебе, товарищ лейтенант, и в самом деле отказать невозможно.

— Спасибо, товарищ майор!

— Стой! Куда ты бежишь поперед батька в пекло?

Заместитель грубовато добавил:

— Не спеши, без тебя похороны не начнутся.

— Повтори боевую задачу, лейтенант, — произнес командир.

— Уничтожить вражеского снайпера. Поднимусь вон по той стороне, там снег не такой глубокий. Обогну гору, залезу ему в тыл… И дальше, как учили.

— Гранату возьмешь? — спросил заместитель.

— Нет смысла. Я его из «калашникова» сниму, — уверенно произнес лейтенант, поправляя ремень куртки.

— Будешь выделяться на снегу, — недовольно поморщился командир. — Белый маскхалат надень.

— Я и сам так думал, спасибо, — кивнул розовощекий лейтенант, вчерашний выпускник училища.

— Так. Еще одно, — произнес озабоченно командир. — Давайте втроем прикинем наиболее безопасный маршрут наверх. Благо, карта — вот она, перед нами, — кивнул он на крутобокий, занесенный снегом склон горы.

Бой длился. Летели пули, посвистывали осколки, продолжал методично постреливать снайпер.

Лейтенант повернулся налево кругом.

— Стой! А как же твой автомат? — озабоченно произнес командир.

— А что?

— «Калашников» будет на снегу выделяться.

— Да. Не подумали мы, елки-палки, — сказал заместитель.

— А я его в белое полотенце заверну. Вафельное, — нашелся лейтенант. — Мама из дому прислала.

— Совсем еще сосунок, — заметил командир, когда доброволец отошел. — Несмотря на лейтенантские погоны.

— Такой сосунок иного старого вояки стоит, — возразил заместитель. — Я видел его в деле, да и ты тоже.

Командир вздохнул:

— Дай бог, чтобы вернулся.

Это было непередаваемое, ни с чем не сравнимое чувство — ощущать свою полную власть над этими маленькими фигурками, которые мельтешили глубоко внизу.

Она не поменяла бы это чувство ни на какое другое.

Прежде всего, она недосягаема ни для кого из противников. Даже обнаружить ее местоположение невозможно, разве что ночью — по мгновенной вспышке снайперской винтовки. Но сейчас день, и вспышку не заметишь, как ни старайся.

А винтовочка-то — просто чудо. Русские оружейники постарались, сами себя превзошли. Говорят, в Туле ее собирали. Чеченцы кучу денег за нее заплатили, но это уже ее, Роксоланы, не касается.

У нее другая работа, другая забота: отстреливать этих ненавистных русских, получая оплату с головы. Платят неплохо, а остальное ее не касается. Работа — не хуже другой. Кто посмеет ее упрекнуть? Собственно говоря, на то и война, чтобы убивали. А уж каким способом, как говорится, дело десятое.

Да ведь русские солдаты, положа руку на сердце, другой участи и не заслуживают. Ну кто их тащит сюда, на Кавказ? Почему не разрешить чеченцам жить самостоятельно, как они того желают?

Вот, скажем, Англия, сугубо капиталистическая страна, как учили в школе. Имела богатейшую колонию — Индию, которую называли жемчужиной британской короны, или что-то вроде этого… А чем дело-то кончилось? Захотела Индия самостоятельности и получила ее, только и делов.

Что же касается России…

Роксолана отбросила праздные мысли, перевела затвор и вгляделась в оптический прицел: ее внимание давно уже привлекали три фигурки, стоявшие за бронетранспортером — тени от них падали на дорогу, по ним можно было понять, чем занимаются эти люди. Она ждала, чтобы кто-то из них хоть на мгновение выдвинулся из-за укрытия, чтобы снять его. Судя по тому, как фигурки о чем-то совещались, это было начальство.