Михаил Нестеров - Особо охраняемый объект Страница 34

– Не знаю.

– Ты должен знать свое место, – отрезал Красин, – и не совать нос в наши личные дела. Иначе не протянешь и дня. Работу нужно заканчивать.

Михей встал со стула.

– Сядь! – прикрикнул на него Красин. – Работу нужно закончить, – повторил он, – но на это существует завтрашний день. Сегодня отдыхай, набирайся сил. Постарайся выбросить из головы все лишнее. И это не просьба. – Сергей долго сверлил агента глазами. – У тебя есть связь с Матвеевым?

– Есть.

– Не говори ему ничего, не надо, – заявил Красин. – Иначе ему придется несладко. Люди, которые продюсируют эту операцию, позаботятся о твоем покровителе. А здесь о тебе позаботюсь… Тьфу! – выругался Сергей. – О тебе позабочусь я лично. Ты можешь делать все, что хочешь, но будешь за это отвечать. Круг замкнулся, правда?

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Все за тем же. Если ты о нас больше не услышишь, то будешь знать почему. Все, проваливай.

Едва за Михеем закрылась дверь, Красин насмешливо произнес под нос:

– Интерн.

– Что? – подался вперед Ленарт.

Красин не ответил. Михей и Дикарка проходили интернатуру – это в его понятии, а он всеми силами сопротивлялся, не хотел верить, что его юные подопечные уже не новички в разведке. Это обнадеживало и огорчало одновременно.

Ленарт открыл было рот, однако Красин опередил его:

– Довольно! Хватит болтовни! Хоть раз насладись переживаниями. Молча. Отдыхай, набирайся сил – это относится и к тебе.

Одновременно с Ленартом гостиничный номер Красина покинул и Поляков. Сергей, казалось, не заметил этого. Сейчас он размышлял о том, что операция развивалась по плану: порядок, последовательность, сроки. Прикидывал варианты, при которых, учитывая возможности агентов и их куратора, действие начнет развиваться в двух планах.

Раздражение Сергея было объяснимо. Ему приходилось поддерживать связь с руководством службы, давать знать о себе резидентуре в Египте; также он имел прямой выход на российского посла. Он докладывал в Москву, писал отчеты каждый день, описывая каждый час. И почти не отдыхал. Он мог доверить писанину Ленарту или Полякову, но настырно тащил эту обязанность сам. Он был не только старшим группы, он пахал больше остальных – всегда, не только в этом деле. И если запойного Тартакова называли майором с генеральскими мозгами, то амбициозному Красину подошло бы определение, неразрывно связанное с его возрастом: полковник с капитанским рвением.

Наймушин передал Матвееву сообщение: «Нужно поговорить». Через минуту полковник сам вышел на связь – не по своему мобильнику. Высветившийся на экране номер не был знаком Михею.

– Что-то срочное? – в первую очередь спросил Матвеев, включая на своем аппарате режим записи.

– Наши друзья переиграли дело. Красин приказал бросить поиски следов Плотниковой и приступить к поискам алмаза – «Шаммурамат», если я правильно расслышал.

– Повтори еще раз…

– «Шаммурамат».

– Хорошо, я наведу справки о камне. Сохрани этот номер телефона и позвони мне в десять-пол-одиннадцатого по московскому времени.

Полковник вывел компьютер из спящего режима и вышел в сеть. В поисковой строке он ввел название камня и стал дожидаться окончания поиска.

Поисковый сервер «отослал» его на сайт Алмазного фонда России, где Матвеев познакомился с алмазом «Орлов». Его масса 199,6 карата. Он был найден в Индии в начале XVII века. Легенда рассказывает, что этот алмаз служил глазом для статуи Брахмы в храме Серингапатама, откуда его в начале XVIII века похитил французский солдат.

Матвеев не зря ознакомился с этой информацией. Он присвистнул, когда открыл картинку с изображением «Шаммурамата», который больше чем в два раза превосходил самый крупный бриллиант Алмазного фонда России. Как и «Орлов», он был найден в Индии. Он переходил из рук в руки. Его продавали, выкрадывали. За право им обладать лишали жизни. Предполагалось, что «Шаммурамат», похищенный из частной коллекции в Индии больше ста лет назад, был продан арабскому магнату и владельцу металлургического комбината Рагаху. Правление комбината перешло к его дочери по имени Камелия, но в конце восьмидесятых прошлого столетия компанию признали банкротом. Камелия бесследно исчезла в сентябре 1990 года, во Франции.

Матвеев получил доказательства существования отчасти мифического камня, хотя доказательства его существования предоставил сам полковник Красин – он бы не стал гоняться за призраком, тянуть пустышку. «Так вот, значит, что стало причиной смерти Хакима Рауха», – без труда пришел к выводу Матвеев. Бывший помощник Анвара Эбеля, не выдержав тягот лишения свободы, заключил сделку с контрразведчиком Красиным. Какое же доказательство привел Хаким, чтобы полковник ФСБ поверил ему? Какое-то очень веское, осязаемое. Но это не так важно. Важно другое – как и по каким каналам Красин надеется реализовать камень, который просился называться восьмым чудом света, если, конечно, он сам увидит свет. И – в продолжение этой темы: «В белый свет как в копеечку». То есть в действиях Красина не было ничего, что делалось бы наугад. Его риск был оправдан. И он не ограничивался лишь похищением камня. В тот момент, когда Красин сказал об истинном задании и изменил план операции, санкционированной руководством службы безопасности, он стал вне закона. Значит, он на родину не вернется.

Матвеев глубоко вздохнул и покачал головой. Он с трудом верил в свои умозаключения, но от логики никуда не деться.

2

Особо охраняемая комната находилась в главном доме имения, на втором этаже. В представлении Дикарки она походила на очаг, нарисованный на холсте. Она не раз была там, отметила броню двери сейфового типа и марку производителя: «Карл Виллих и сын». Она видела, как однажды Анвар заходил в хранилище. Просто подошел к двери, и она открылась перед ним, словно была оборудована фотоэлементами или, что больше подходило, откликнулась на волшебное слово, и Сезам открылся. Но до этого Эбель сидел за компьютером, и Дикарка сделала важный вывод: управление запирающим устройством осуществлялось с клавиатуры. В то время Тамира находилась в приемной в компании личного секретаря Анвара, молодой женщины, у которой не было строгого рабочего графика, а приходила она на работу по звонку Эбеля.

Гостиная походила на приемную крупного банкира, нечто вроде суперсовременного салона. Слева от двери мраморные колонны с прямоугольным сечением стояли близко друг к другу, были соединены между собой звуконепроницаемым, но прозрачным стеклом, представляя собой стену. Дожидаясь хозяина, сидя на диване или в кресле, можно было видеть его за рабочим столом, напротив вечно зашторенного окна.

Сейчас, поджидая, когда освободится Анвар, Тамира в очередной раз отмечала детали, которые упустила раньше. За это время она не сделала ни одного лишнего движения, взгляда, ничего, что выдало бы ее заинтересованность. Она листала журналы – в основном спортивного содержания: автогонки, теннис, гольф – с такой скоростью, будто ей дали задание подсчитать количество страниц в красочно иллюстрированных изданиях. Она скороговоркой спрашивала себя: «Что? Что дальше? Что, я так и буду слоняться по имению?» Она вспомнила о птице в золотой клетке и решила взять это выражение на вооружение.

– Обещай мне одну вещь, – сказала она Анвару, когда тот освободился и проводил ее в кабинет.

– Обещаю, – сказал он. – Что бы ты ни попросила.

– Не наказывай Луку. Он назвал мне свое настоящее имя… Джабари, кажется.

– А что такое с ним? – Анвар удивленно выгнул бровь. – Или… с вами?

– Я заскучала. А Лука единственный человек, которого пусть через посредника, но я здесь знаю. Он неплохой парень. Мы пили пиво, болтали. Если бы не встреча с ним, я бы сошла с ума. Я не мечтаю о воле, просторе, мне общения не хватает. Я привыкла общаться с разными людьми. Одни оказывались никудышными, другими я бы топила печку зимними вечерами, третьи оказывались вроде бы ничего. Я тебя хотела спросить: тебе не скучно в твоем царстве?

– В моем царстве теперь нет места скуке. Чего ты хочешь? Пообщаться с Лукой? – Анвар жестом руки указал на дверь. – Иди.

– В общем, можно пообщаться и с ним, но он помешан на компьютерах, а в я них ни бум-бум. Он наскучит мне за два дня. Я сойду с ума, если он начнет приобщать меня к своему бзику. Знаешь, я купила билет в кино, когда кинотеатр уже закрылся. Но мне всегда становится легче оттого, что лично тебе я принесла несколько минут счастья. Не спорь со мной. Скоро ты разочаруешься во мне, начнешь покрикивать. Ты не знаешь моего характера. Вообще-то он называется норовом и похож на мои ногти – смотри, какие они длинные и острые.

– Говори, не останавливайся. – Анвар откинулся на спинку кресла и слушал Дикарку с улыбкой на губах. – Мне нравится, как ты говоришь.