В. Яблонский - Новый передел Страница 35

— Может быть, подумаете? — Родион не счел нужным скрывать свое разочарование.

Толик охотно согласился:

— Думать никогда не вредно. А почему вы обратились именно ко мне, позвольте полюбопытствовать? И вообще, откуда вы сами, если не секрет?

Нет, он все-таки попал на крючок! Иначе бы сразу ушел, а не стал вести порожняковые базары. Полтинник слегка воодушевился:

— Почему же секрет? Я из Сочи. Кстати, приглашаю вас отдохнуть в наших местах. Связей у меня предостаточно, так что устрою все в лучшем виде, даже в разгар сезона. Бизнес у нас самый разнообразный. Стараемся вкладывать деньги в экономику. А узнал я о вас от некоего Мамедова из Воронежа. Вы помогли ему с конкурентами. Очень достойный господин. До сих пор вас добрым словом вспоминает.

Толик искоса взглянул на Родиона. По заказу этого Мамедова Райский со своими людьми действительно разгромил небольшой сельскохозяйственный рынок, на котором торговали выходцы из Армении — конкуренты азербайджанцев. Было это год тому назад. Толику тогда обломился неплохой куш. Работа была не пыльная, несколько десятков «хачиков» палками поколошматили да под прилавки загнали, вот, собственно, и все. Теперь все сомнения относительно того, чего именно хочет от него этот коммерсант с бандитским налетом, развеялись окончательно.

— Да, что-то такое припоминаю, — равнодушно отозвался Толик. — Простите, а как называется ваша фирма?

— О, у нас их много! Раньше моим деловым партнером был бизнесмен Югов — известный человек на побережье. К сожалению, он недавно трагически погиб, и мне пришлось взять на себя все управление нашим бизнесом.

Толик залпом допил свой коктейль и стал прощаться:

— Сожалею, что не удалось вам помочь. Впрочем, если у вас действительно с этим заводом все зашло так далеко…

— Вот именно, — подчеркнул Полтинник, — очень далеко…

— Ну что ж, раз так, постараюсь что-нибудь придумать. Ничего конкретного, конечно, не обещаю, но… Вы можете оставить мне номер своего телефона? Кстати, как долго вы еще пробудете в Москве?

Серебряков черкнул пару строк на салфетке и передал ее Толику:

— Дней десять. Мне почему-то кажется, что мы с вами еще увидимся.

Райский скупо улыбнулся и протянул Родиону руку:

— Не знаю, не знаю… Возможно ли в нашей суетной жизни строить хоть какие-нибудь планы? Все же я рад, что познакомился с вами. Всего хорошего!

Ни разу не оглянувшись, Райский поднялся по лестнице и вскоре скрылся на втором этаже. Полтинник проводил его долгим взглядом и подозвал официантку. Похоже, Толик великодушно позволил ему расплатиться за свой коктейль.

Миновав тренажерный зал, Райский зашел в следующее помещение. Посреди него располагался боксерский ринг, чуть дальше находились борцовские маты. У стены висели длинные, в человеческий рост, мешки для отработки ударов и даже резиновый манекен — копия изготовившегося к нападению мужчины.

В этот час здесь было много посетителей. Кто-то молотил груши, пара отяжелевших менеджеров среднего звена вяло боксировали на ринге. Их подбадривал высоченный мужик, совершенно лысый, с перебитым носом и какими-то остекленевшими глазами. Едва заметив вошедшего в зал Райского, он перестал обращать внимание на окончательно выдохшихся боксеров и направился к нему.

Толик снял майку и повесил ее на шведскую стенку. Начал разминаться. Когда к нему подошел лысый, бросил:

— Надевай «лапы».

Здоровяк работал здесь тренером, но тем не менее все приказания Райского выполнял безоговорочно. Мастер спорта по боксу, а позже рэкетир Семен Мамонтов был кое-чем обязан Толику. Ведь тот молчал о художествах Семена в конце восьмидесятых годов, когда тот, еще во время своей первой ходки, резвился в организованной ментами пресс-хате. Мамонтову удалось тогда замести следы и остаться в глазах братвы чистым, но у Райского в укромном месте лежала некая бумажка с гербовой печатью и двумя подписями. Одна закорючка принадлежала «куму», то бишь начальнику оперчасти краснодарского СИЗО, а вторая — непосредственно Семену. Попади эта бумажка к уголовной братии — и конец Мамонтову. Собирать компромат Райский научился еще со времен работы у Беденкина.

Теперь же Толик крепко держал на крючке этого двухметрового боксера, имевшего неплохие связи в криминальном мире, в основном среди группировок так называемых спортсменов. Мамонта, конечно, тяготило такое положение дел, и он частенько в своих мечтах голыми руками сворачивал шею оборзевшему фраеру, но на решительные шаги не решался: тот доходчиво объяснил Семену, куда в случае чего может отправиться заветный документ.

— Срисовал его? — спросил Толик, становясь в стойку перед натянувшим «лапу» на кисть правой руки тренером.

— Угу. Тачка путевая. Хоть и коммерсила, но явно забандюченный.

— Что-нибудь про сочинского Югова слышал?

Семен задумался, потом неуверенно протянул:

— Недавно в Анапе Южанина с кентами мочканули. Вроде как наши, московские. Южанин сочинским был однозначно.

— Кто там сейчас вместо него? — Толик поправил зависшую в метре от него «лапу», приподняв ее чуть повыше.

Семен покачал лысой головой:

— Не знаю. Но братва должна быть в курсе, могу побазарить.

— Узнай. Хорошенько все узнай. И о человеке, с которым я сейчас разговаривал. Кто он и чем дышит. Я по своим каналам тоже пробивать буду.

— Что-нибудь путевое? — осмелился спросить Мамонтов.

Толик холодно взглянул на него. Семен, не выдержав, опустил глаза. Райский, выбросив левую руку, сымитировал тычок в горло Семена, а потом, перенеся вес тела на другую ногу, провел такой сокрушительный боковой удар правой, что походившая на лопату ладонь тренера отлетела далеко в сторону.

Толик, пританцовывая на месте, уже приготовился нанести следующий удар, но его остановил Мамонт. Морщась и потряхивая рукой, он проворчал:

— Погоди. Ты «лапу», кажись, порвал. Дай сменю…

ГЛАВА 17

«Ковбойская работа!» — пронеслось в голове у Сержанта. Рука его метнулась к пистолету. Он видел, как черные провалы обоих стволов ползли вверх. Вероятно, браток решил стрелять наверняка, в голову. Это было ошибкой, так как его промедление подарило Сержанту те спасительные доли секунды, на которые он его и опередил.

Степан молниеносно выхватил «глок», мгновенно передернул затвор, и сразу же прогремел выстрел. Метил он в правое плечо, все еще надеясь избежать летального исхода. Обрез с глухим стуком упал на землю, рука боевика безвольно повисла. Сержант продолжал целиться в противника. Как знать, не попытается ли тот каким-то образом довести начатое до конца? Оружие валялось у самых его ног, и он вполне мог схватить обрез левой рукой или же вытащить пистолет из кармана своих широких брюк.

Но, судя по всему, раненому было не до этого.

С посеревшим от боли лицом он, зажимая ладонью простреленное навылет плечо, присел на корточки. Сержант услышал полный страдания стон. Похоже, этот хлопец уже не хотел быть ковбоем.

Степан оглянулся. О сопротивлении не могло быть. и речи. Все пассажиры «тойоты» чувствовали себя скверно. Степан шагнул к ним. Под башмаком хрустнули солнцезащитные очки, слетевшие с кого-то из нападавших.

— Что-то у вас бледный вид, ребята! — с усмешкой прокомментировал увиденное Степан. — Надеюсь, вы уже перестали считать себя крутыми и всемогущими.

Они смотрели на Сержанта с ненавистью и страхом. Он подошел к раненному в плечо боевику, подобрал обрез и ощупал его карманы. Степан не хотел, чтобы ему стреляли в спину.

— Всего хорошего. — Он не торопясь подошел к своему «БМВ» и с удовлетворением отметил, что машина во время потасовки и стрельбы нисколько не пострадала.

Сев за руль, он поставил пистолет на предохранитель и положил его в бардачок. Трофейный обрез бросил пока на заднее сиденье. Заводя мотор, Сержант пристально наблюдал за своими поверженными противниками. Похоже, что огнестрельного оружия у них больше не было. Не рассчитывали на то, что день у них сегодня выдастся таким тяжелым. Думали шутя пощекотать залетного. Степан жалел лишь о том, что дело все-таки дошло до стрельбы. Впрочем, первым за волыну схватился не он, так что обвинить его в беспределе никто не сможет.

Степан думал, стоит ли сообщать о происшедшей стычке Владиславу. Поразмыслив над сложившейся ситуацией, решил, что пока рано. Пусть местная братва хоть как-то отреагирует на эту разборку. Не могут же они просто так стерпеть взбучку, устроенную им каким-то чужаком?

Перед тем как въехать в город, Степан остановился возле какого-то заброшенного строительного объекта и выбросил обрез в котлован с грязной водой. Когда он возвращался к машине, зазвонил его сотовый телефон. Он услышат раздраженный голос:

— Что за беспредел творишь? Отвечать придется!