Игорь Срибный - «Каскад» начинает прорыв Страница 35

Влад посмотрел на соседа. Тот все еще спал, тихонько похрапывая…

Глава 25

04 апреля 2000 г. 14–55.

Лес в квадрате 83–03

Шедший в головном дозоре прапорщик Шульгин коротко пискнул тон-вызовом, предупреждая о том, что обнаружен противник.

Разведчики уже шесть часов шли по следу группы «духов», которые смогли вырваться и уйти после ночного боя. Судя по нему, их было около десяти человек. Седой очень надеялся, что Ирбайхан жив и боевики ведут его с собой…

След то появлялся на сырой еще лесной земле, то исчезал в каменных разломах, но, поймав общее направление группы «духов» на северо-восток, в сторону селения Ишхойюрт, разведчики уверенно шли вперед.

Нагнав Стаса и Кума, укрывшихся за невысокой каменной грядой, Седой, пригнувшись, подбежал к ним и лег рядом.

– Здесь они, – шепотом сказал Стас, кивнув подбородком за гряду.

– Ирбайхан?

– Не видно, – Стас пожал плечами. – Они кучей сидят, лепешки жрут.

– Это хорошо! – произнес Седой. – Значит, не ожидают преследования. Готовьтесь!

Он обернулся и дал знак остальным подойти. Раведчики быстро перебежали под укрытие гряды.

– Заходим с двух сторон гряды по три человека. При малейшем сопротивлении – огонь на поражение. Если Ирбайхан с ними, смотрите не зацепите его. На всякий случай всем навинтить глушители. Приготовились! Пошли!

Разведчики, словно привидения, возникли около «духов» так быстро, что никто из них не успел схватиться за оружие; только тупо хлопали глазами, глядя на незваных гостей.

Сразу определив старшего, Седой упер ствол в его широкую, лопатообразную бороду и спросил:

– Где чеченец, которого вы выхватили с наших позиций?

Бородач угрюмо посмотрел на стесанные о камни носы ботинок Седого и плюнул.

– Если не будешь разговаривать, ты мне не нужен… – твердо проговорил Седой, нажал на спуск, и чеченец опрокинулся на спину, раскинув руки, в одной из которых все еще лежал кусок кукурузной лепешки. – Рюкзаки! – коротко кинул он разведчикам.

Вован и Кум стали потрошить рюкзаки «духов», вытряхивая содержимое на землю. Седой шагнул к следующему «духу».

– Повторить вопрос? Или помнишь?

– Он умер на дорога! – заспешил боевик. – Он жи раниная бил. Ми иво бросала в овраг. Могу показиват игде ето…

– Командир! – позвал Седого Кум.

Седой обернулся и… обомлел. Кум, развернув края, держал в руках целлофановый пакет, в котором покоилась голова Ирбайхана, отделенная от туловища. Его широко раскрытые карие глаза, казалось, с немым укором смотрели прямо в глаза Седого, вопрошая: «Как же так, командир? Ты же обещал мне жизнь!» Тяжелые капли крови падали из пакета на землю с тупым стуком…

– Твою мать! – выругался Седой. – Это, значит, так он умер?!

– Килянус! – закричал «дух». – Иво мортвий галава резала!

– Да? Почему же кровь до сих пор капает?

Седой нажал на спуск и передвинулся к следующему.

– Кто убил Ирбайхана? – Его голос был настолько спокоен, что по коже «духа» побежали мурашки от ужаса.

– Нэ я! – буркнул тот и завалился на бок с дырой во лбу.

– Аллах акбар! Аллах акбар! Аллах акбар… – закрыв глаза и подняв на уровень груди раскрытые ладони, залепетал вдруг крайний в ряду «духов» – совсем пацан, лет восемнадцати, румяные щеки которого были покрыты темным детским пухом, который, вероятно, должен был имитировать взрослую бороду.

– Да-сац! (Заткнись!) – сказал ему сидящий рядом бородатый и толкнул в бок рукой. Но пацан, никак не отреагировав на это, продолжал, как заведенный, бубнить свое заклинание.

– Кто убил Ирбайхана? – Седой шагнул к бородатому.

– Я убил! – твердо ответил боевик. – И вас, сабаки, будэм убиват, пока ви все нэ прымите ислам! Понал, сын сабаки?!

– Вряд ли успеешь, – ответил Седой, нажимая курок.

– Вы не имеете права творить самосуд! – сказал вдруг на чистейшем русском языке один из бородатых. – По закону мы – военнопленные.

– А ты откуда взялся? Смотри, какой грамотный «военнопленный»! – усмехнулся Седой.

– Из Орла. И что? Как истинный мусульманин, я счел своим долгом… – Его речь прервал тихий хлопок выстрела…

– Давай, Стас! – устало опустился на камень Седой. – Мальца оставь!

Прапорщик одной очередью свалил остальных и посмотрел на командира.

– А с этим что делать? – спросил он, кивнув в сторону мальчишки.

– Пусть живет, – мрачно глядя на юнца, ответил Седой. – Эй, воин Аллаха! Иди-ка сюда!

Но тот, казалось, совсем выключился из бытия, без устали повторяя свое «Аллах акбар»…

Стас дернул его за ворот бушлата, отрывая от земли, но тот еще быстрее залопотал, закрывая руками лицо. Стас силой оторвал руки, и Седой увидел совершенно безумные глаза мальчишки, в которых плескался только животный ужас без всякого проблеска мысли.

– Сними с него всю военную шкуру, и пусть идет на все четыре стороны. Он больше никому, кроме себя, не причинит вреда, – сказал Седой.

Стас сдернул с мальчишки разгрузку и бушлат, под которым оказался китайский свитер с драконами, и подтолкнул его в сторону Ишхойюрта. Юнец нетвердой походкой зашагал в лес, не уставая повторять «Аллах акбар»…

Когда он скрылся за деревьями, Седой поднялся:

– Что ж, братишки, давайте похороним чеченца Ирбайхана, который, честное слово, не заслужил такой подлой смерти.

Для головы быстро выкопали глубокую яму и, завернув ее в бушлат отпущенного на свободу мальчишки, предали земле.

– Прости, Ирбайхан! – сказал Седой. – Не смог я сдержать своего обещания… Пусть земля тебе будет пухом. Твоя – чеченская земля…

Разведчики дали тихий залп из бесшумок и двинулись в обратный путь.

– Командир, – приблизился к Седому Кум, – я никогда не видел тебя таким жестоким…

– А я никогда и не был таким жестоким, – угрюмо ответил Седой. – И, надеюсь, никогда больше не буду. Просто запал мне в душу Ирбайхан. Понимаешь?

Кум кивнул и молча пошел рядом…

Глава 26

04 апреля 2000 г. 20–00.

Лес в квадрате 80–02

До своих добрались в полной темноте. Группе, ходившей в поиск с Седым, оставили по котелку гречневой каши с тушенкой, которую, чтобы не остыла, заботливо укутали в бушлаты. И разведчики впервые за несколько дней беспрерывных боев поели горячего.

К поглощавшему кашу Седому подсел капитан Даудов. Тактично подождав, пока тот опорожнит котелок и насухо протрет его куском хлеба, тут же отправленным в рот, капитан спросил о судьбе Ирбайхана.

Седой долго молчал, покусывая ус, что всегда делал в минуты волнения.

– Нет больше Ирбайхана, капитан, – наконец сказал он. – Эти суки ему, раненному, отрезали голову. Он был жив, когда над ним свершался этот средневековый обряд казни… Мы похоронили его с почестями, подобающими воину.

– Он мне жизнь спас… – прошептал капитан. – Закрыл меня своим телом. А я даже не удосужился узнать его фамилию, из какого он тейпа. Он так и останется в моей памяти Ирбайханом…

– Не кори себя, капитан, – ответил ему Седой. – Разве «духи» дали нам время знакомиться и вести разговоры «за жизнь»? Мы все время вынуждены были отбиваться от бывших дружков Ирбайхана, спасая свои жизни. Ты, наверное, забыл, что мы бились в полном окружении?

– Да помню я все! – зло стукнул себя кулаком по колену капитан. – Но простить себе не могу, что не узнал, кто он и откуда. Я бы хоть родителей его навестил!

– А ты уверен, что твой визит принес бы радость его родителям? Что они испытали бы к тебе теплые чувства, узнав, какой смертью погиб их сын и от чьих рук? Я не думаю, что тебе бы дали уйти оттуда живым…

– Может, ты и прав, командир, – подумав, сказал капитан. – Может быть, и лучше для них считать, что их сын где-то в горах сражается с кафирами…

– Наверно, лучше. А ты успокойся, твоей вины нет в его гибели. Он сам выбрал себе достойный путь и прошел его до конца. И хватит об этом… Иди, слушай эфир, капитан. По пути мы видели две группы «духов», шкерившихся в лесу. Как бы они на нас не нарвались… А мне, честно сказать, до смерти не хочется сегодня воевать! Пора отдохнуть и завтра выходить отсюда. Смотри, капитан, ночь какая звездная. Первая весенняя ночь – без туч, без мороси… Эх, и дреману же я сейчас!

Мечтам об отдыхе не суждено было сбыться. Разведчики, выставив посты в вынесенных вперед окопов пулеметных точках, поспали до часу ночи. В 01–00 Седого разбудил капитан Даудов. Командир вздернулся, сбрасывая с себя спальный мешок, но капитан приложил палец к губам, кивнув подбородком на место в окопе, где была установлена его аппаратура, и, протянув ему наушники, сказал:

– Они говорят на русском… Вы поймете…

Седой вслушался. Какой-то Адам согласовывал с Бригадиром, как вынести убитых боевиков с места последнего боя.