Леонид Влодавец - Афганский кегельбан Страница 35

Нет, когда госпожа Иванцова привезла Микутавичуса в Клуб любителей природы и познакомила с господином Сениным, первые наметки Сенсея сводились к трем основным предположениям. Первое: этот тип бескорыстный эколог-любитель, у которого имеются лишние бабки. Он готов из чистой благотворительности вкладывать их в просвещение сиволапых и дубоголовых россиян, дабы они не пилили так много леса и не шмаляли бедных зверюшек. Второе: мужик — честный лох, из которого можно вытянуть инвестиции в экономику области и, ободрав, как липку, отпустить обратно в Европу. Третье: Микутавичус — человек с головой и связями, который поможет «Белой куропатке» найти новый канал сбыта для «товара», от которого АО получало львиную долю своих не облагаемых налогами прибылей.

Вскорости две первые версии отпали. Как ни прискорбно, выяснилось, что Винцас — мужик конкретный и о России знает не так уж мало. Во всяком случае, он явно приехал в эту страну не тратить, а зарабатывать. То есть даже не просто работать по принципу: «Ты — мне, я — тебе», а капитально наваривать. С конкретным надо и разговаривать конкретно. Микутавичус прояснил, что его лично вопросы организации канала для поставок в Европу «стирального порошка» особо не волнуют. В принципе, он мог бы оказать Сенсею кое-какие услуги, если б тот, в свою очередь, помог ему заполучить кое-что, некогда выпускавшееся на здешнем машиностроительном заводе и, говорят, до сих пор не имеющее аналогов в мире.

Сенсей об этом самом, «не имеющем аналогов», уже кое-что слышал. Несколько лет назад, еще во времена, когда «Куропаткой» командовал бесследно испарившийся Фрол, к «не имеющему аналогов» подбирались два хрена с горы, имевшие американские паспорта на имя Сноукрофта и Резника. Как известно, судьба их оказалась жутко печальной. Вместе с областным «смотрящим» по кличке Степа их расстреляли в джипах некие граждане, пожелавшие сохранить инкогнито. Причем, вопреки блатной молве, приписавшей этот подвиг «куропаточникам», ни Фрол, ни Сенсей к этим делам не имели никакого касательства. Во всяком случае, лично насчет себя Сенсей мог зуб дать — не мочил. Фрол тоже скорее всего не стал бы расстреливать джипы в восьмистах метрах от своего заведения. После некоторых размышлений в спокойной обстановке Сенсей пришел к выводу, что работу эту сделали какие-то приезжие чекисты, скосившие под бандитов, а во главе мероприятия стоял тогдашний руководитель ФСБ по области Рындин. Впрочем, Рындина вскоре после этого хватил инсульт, и он никаких комментариев дать уже не мог, ибо пребывал на кладбище. Международного скандала не произошло, ибо госдеп заявил, что граждане, известные, как Сноукрофт и Резник, американского гражданства никогда не имели.

Конечно, Сенсей вполне допускал, что Сноукрофт и Резник раздобыли себе американские паспорта на Малой Арнаутской в Одессе или где-нибудь на Брайтон-Бич в Нью-Йорке. Наверно, есть и другие места, где производство в американские граждане поставлено на поток. У самого Сенсея в Клубе любителей природы тоже липовые ксивы ляпали, правда, американские делать пока не решались. Так что ничего принципиально невозможного в том факте, что американцы могли быть вовсе не американцами, не наблюдалось. Однако Сенсей, в отличие от многих других, склонен был предполагать, что эти проныры, возможно, не сами по себе орудовали, а по контракту с какой-нибудь корпорацией, из тех же самых США. Возможно даже, что их курировала какая-нибудь спецслужба, например ЦРУ. А это такая контора, которая редко признается в чем-либо. Грохнули агентов — проще всего сказать, что, мол, это не наши были, а хрен знает чьи.

Уже в те времена Сенсей заинтересовался, что именно хотели поиметь господа Сноукрофт и Резник. В конце концов, как главный человек в главной ОПГ данной области, ему надо было знать, что тут производится. Но как ни удивительно, едва господин Сенин начал интересоваться делами машиностроительного, как с ним встретился товарищ Луговой Павел Трудомирович, сменивший на боевом посту преставившегося Рындина. Сенсей после этого мероприятия несколько дней ощущал себя человеком, которого подвесили на леске над тысячеметровой пропастью, хотя беседа с Луговым проходила в теплой и дружеской обстановке, причем даже не в УФСБ по области, а в уютной гостиной «Русского вепря».

Павел Трудомирович популярно объяснил господину Сенину, что, несмотря на общую гуманизацию нашей правоохранительной системы, на приближение стандартов нашего правосудия к образцам, принятым в цивилизованных странах, и прочие демократические преобразования, никто из граждан не застрахован от разного рода несчастных случаев, которые, как правило, чаще всего случаются с теми, кто разевает рот на чужие караваи. Луговой посоветовал господину Сенину не заниматься всякого рода самодеятельностью в направлении машзавода и особливо — не искать, что же на этом заводе «не имеет аналогов в мире». Иначе последствия могут оказаться фатальными не только для самого Сенсея, но и для всего АО «Белая куропатка».

Сказать, что Сенсей был жутко пугливым человеком, наверно, нельзя. Обычно люди, которые сильно боятся последствий своей деятельности, как правило, не идут в криминальный бизнес. Но природа все-таки наделила Алексея Сенина некоторой осторожностью. Он хорошо знал, что у такого скромного «тихушника», как Луговой, полные сейфы набиты материалом, из которого можно сшить почти безотказные уголовные дела и на Сенсея, и на Иванцовых, и на Теплова. Алексей догадывался и о том, что в последнее время в эти самые «сейфы Лугового» капают опердонесения на облпрокурора Алпатову. А именно Алпатова являлась основным спасательным средством, на которое рассчитывал Сенсей. Господин Сенин не сомневался, что ежели Луговой захочет «сделать» «Куропатку», то начнет не с Сенсея, а с Наташи. Даже если Алпатову удастся подвести хотя бы под служебное расследование с гадательным исходом и на пару месяцев отстранить от работы, Сенсея можно брать и сажать, а можно для простоты и грохнуть. Так что не стоило относиться несерьезно к дружеским предупреждениям Лугового.

Сенсей им внял и на какое-то время оставил машзавод в покое. По меньшей мере до того, как в облцентре появился Винцас Микутавичус.

Получив от сего господина скромные намеки на возможность сотрудничества, Сенсей на некоторое время оказался в ситуации, которую испытывает вольтижер, скачущий на двух лошадях одновременно, поставив по сапогу на седло каждой. Риск понятен любому, даже ни фига не смыслящему в джигитовке человеку. С одной стороны, можно просто свалиться между лошадей, с другой, если зацепишься одной ногой за сбрую одной, а другой ногой — за сбрую другой, то лошадки тебя могут и пополам разорвать.

С одной стороны, инициатива познакомить Сенсея с Микутавичусом вроде бы исходила от госпожи Иванцовой, а значит, и от самого Иванцова, над которым в некой недосягаемо туманной выси находилась таинственная московская «крыша». Эта самая «крыша» уже не один год определяла все, что творилось в губернии. Ни Луговой, ни Алпатова, ни Теплов не могли игнорировать эту «крышу», и, уж конечно, не мог ее игнорировать Сенсей. Соответственно, выходило, будто «крыша» санкционировала деятельность Микутавичуса и, соответственно, Сенсею дали карт-бланш на сотрудничество с этим бывшим соотечественником.

Однако напрямую Сенину ни Ольга Михайловна, ни Виктор Семенович ничего не говорили. Познакомить познакомили, но как развивать этот контакт, не проинструктировали. Вполне могло быть так, что миссия этого экс-советского гражданина предполагала всего лишь проверить лояльность господина Сенина. Не исключалась и совсем уж серьезная заподлянка, если предположить, что этот самый Винцас Ионо на самом деле представлял не импортные интересы, а ту же контору Паши Лугового.

Итак, получалось две неприятных для Сенсея альтернативы. Первая: сыграть на минимум риска и отказаться от весьма многообещающего сотрудничества с Микутавичусом. Здесь была одна существенная опасность — разочаровать семейство Иванцовых. Навряд ли бы они, если б из-за неумеренной осторожности Сенсея от них уплыл действительно крупный куш, оставили бы это без последствий. Скорее всего господина Сенина отодвинули бы на вторые роли, но при этом все же не стали ликвидировать как класс. Это было, в общем, равносильно более-менее благополучному падению с лошадей, не сопровождающемуся особо серьезными травмами, окромя шишек и синяков. Вторая альтернатива, то есть принятие условий Микутавичуса и участие в розыске и продаже ему «не имеющего аналогов», сулила, с одной стороны, очень большие барыши, с другой — почти гарантированную гибель. И в том случае, если вся эта история затевалась московской «крышей» с целью провести «перебор людишек», и в том, если Паша Луговой решил сыграть свою игру, и в том, если Иванцовы сами обмозговали всю сделку с литовцем, а Сенсея решили подставить, сделав козлом отпущения. Вот это был как раз тот вариант, когда лошади раздирали напополам невезучего джигита.